Феликс Крес - Королева войны

— Ударь… — прохрипела она. — Ну, бей меня… Я заслужила…

Денетт склонился над ней.

— Пожалуйста… Ударь, пожалуйста…

Молодой магнат резким толчком вошел в нее. Анесса застонала, инстинктивно сжимая бедра; державший ее за запястья Халет почувствовал, как судорожно напряглись руки.

— А-а… Ударь, ударь же меня наконец… Пожалуйста.

Денетт придавил ее телом к земле. Она дернулась, пытаясь его столкнуть. Он растерянно попятился.

— Ударь… Сначала ударь…

Она судорожно вздохнула, получив легкую пощечину. Халет снова почувствовал, как сократились мышцы рук. Задыхаясь от возбуждения, Жемчужина продолжала просить о наказании. Гвардеец ударил сильнее, чем Денетт, которого странная забава ни в коей мере не привлекала, и понял, что он на правильном пути. Чуть подвинувшись, он спустил штаны и присел над лицом женщины, схватившись за обнаженные груди и крепко их сжав. В ответ он услышал ее сдавленный стон и почувствовал между ног ее горячее дыхание и прикосновение губ. Гвардеец вздрогнул, ощущая влажное касание рта и слегка сжатых зубов. Наклонившись, он оттолкнул Денетта, протянул руку к ее гладкому лону и погрузил в него пальцы, чувствуя, как пульсируют растянутые мышцы. Лоно внутри было липким и влажным; она не притворялась, ее возбуждение было самым настоящим. Она задыхалась под ним. Он хлестнул ладонью по обнаженному бедру, потом еще раз.

Спрятавшаяся в кустах служанка испытывала ни с чем не сравнимые страдания. Удары, доставлявшие наслаждение первой Жемчужине, почти убивали ее телохранительницу — девушку, которую с детства учили предотвращать подобное. Служанка, которая была отнюдь не глупа и видела в жизни многое, пыталась убедить себя, что происходящее на траве, среди шишек и веток, не имеет ничего общего с покушением на жизнь… Но ее трясло, как в лихорадке, и она ничего не могла поделать с отчаянно стучащими зубами. Ясно было, почему Жемчужина Дома приказала ей уйти — ибо знала, что запертый в человеческой шкуре, выдресированный исключительно для убийства зверь может полностью завладеть ее людской составляющей. Да, это было ясно — но не для дрожащей в зарослях волчицы, которая с каждым мгновением все больше теряла власть над своим телом и уже почти не в состоянии была думать. Переплетенные в двадцати шагах от нее тела принадлежали мужчине и извивающейся и плачущей от боли женщине, которую она должна была охранять.

Волчица смотрела, как мучают ее детеныша.

На смятой траве распаленная похоть взяла верх над рассудком и чувством меры. Халет уселся Анессе на грудь, придавил ее руки коленями и нанес несколько сильных пощечин. После каждого удара невольница сдавленно вскрикивала. Денетт сидел в стороне, растерянно глядя на них широко открытыми глазами. Он что-то сказал, но никто его не услышал. Халет вскочил и, схватив Анессу за светлые волосы, поволок ее по земле. Издавая отрывистые возгласы, в которых смешались боль и дикое наслаждение, Жемчужина держала Халета за руки, чтобы уменьшить вес тела. Неожиданно она крикнула.

— Хватит… Пожалуйста, хватит!

— Хватай ее! — сдавленно бросил гвардеец.

Ошеломленный Денетт подхватил дергающиеся ноги женщины. Халет расстегнул пояс и, сорвав с него ножны с кинжалом, снова схватил Анессу за руки и несколько раз ударил по голому животу. Анесса дико вскрикнула, умоляя прекратить. Халет снова замахнулся.

Телохранительница сбила его с ног одним ударом тела. Дикий зверь, оскалив зубы, бесшумно устремился в самую отчаянную в своей жизни атаку. Первую настоящую атаку — ей никогда прежде не приходилось защищать вверенную ее опеке особу. У Халета не было ни малейших шансов. Столь же хорошо обученный сражаться и наверняка будучи сильнее девушки, он совершил ошибку, которой не совершила служанка, — впервые в жизни он забыл, кто он и где находится.

Он успел упредить нападение, отступив назад и уклоняясь с ее пути. Мало кто сумел бы среагировать с подобной, воистину кошачьей быстротой. Однако, хотя удар телохранительницы и пришелся в шею вместо середины тела, он оказался достаточно сильным, чтобы опрокинуть Халета. Он вскочил, но все было уже кончено — служанка тоже стояла на ногах… он же устоять не мог. У зверя, который его повалил, имелись когти. Оба клинка не попали в цель, но по-разному: первый кинжал рассек воздух, второй же вместо живота попал в пах, и хлынувшая кровь в мгновение ока пропитала штаны. Халет пошатнулся; все еще держа в руке пояс, он сумел захлестнуть им вооруженную руку — но в ногах уже не хватало сил, и, вместо того чтобы помешать нападающей, он ей только помог: Анессе не нужно было уже хватать противника, она лишь дернула его на себя. Халет не успел отпустить пояс.

На этот раз клинок вошел под ребра.

До сих пор невольница сражалась молча. Теперь же она хрипло крикнула, повернула оружие в ране и дернула его вверх, потом в сторону.

Денетт повалил ее ударом в шею и поднял руки, чтобы с размаху ударить еще раз.

Анесса ударила так же, как до этого телохранительница, — всем телом. Жемчужин не учили драться в такой степени, как невольниц, предназначенных исключительно для охраны, но и Денетт не обладал быстротой и ловкостью своего гвардейца. Пояс с мечом лежал где-то во мраке… Вооруженный, сражаясь верхом или без коня, молодой магнат мог противостоять любому, но К. Б. И. Эневен не учил своего сына, потомка рыцарского рода, рукопашной драке в темноте. У Анессы не было кинжала, но, оказавшись верхом на лежащем, она ударила его в лицо лбом, а потом ткнула пальцами в глаза. Денетт глухо взревел и столкнул ее в сторону. Наполовину ослепленный, он отчаянно взмахнул рукой, попав Жемчужине по голове; он успел присесть, но в то же мгновение взревел снова и извернулся, уклоняясь от нападения телохранительницы. Но было уже поздно; два клинка, воткнувшихся в спину, сделали свое дело. Денетт упал, извиваясь на траве и хрипя. Вскоре он застыл неподвижно, странно выгнувшись.

В лесу наступила тишина.

Возможно, прекрасная Анесса и могла считать до ста, ожидая, пока служанка запихнет ей волосы под шапочку… Но с того мгновения, когда последовала атака телохранительницы, она не успела бы досчитать даже до десяти.

Телохранительница, все еще с кинжалами в руках, стояла на четвереньках, опустив голову и опираясь руками по обе стороны от неподвижной ноги Халета. Ее тело сотрясала дрожь. Невольница судорожно ловила ртом воздух, издавая похожие на рыдания звуки. Мертвенно-бледная в свете луны, растрепанная Анесса сидела скорчившись возле тела Денетта, трясущимися руками размазывая кровь на щеках и вокруг рта. Татуировки на голых бедрах походили на рваные раны. Служанка подняла голову — и несколько мгновений две полубезумные женщины дико смотрели друг на друга.