Игорь Борисенко - Поход Армии Проклятых

Стоя впереди скучившегося войска, Сорген обозревал бесконечную, блеклую пустошь, прикрываясь рукой от солнца. От высушенных соколиных глаз и заклинания тут было мало толку, потому как восходящие потоки воздуха неузнаваемо искажали картину. Да и нечего здесь было рассматривать… Внезапный порыв горячего ветра грубо швырнул в лицо горсть песка; выругавшись, Сорген понял тщетность попыток увидеть северный хребет. Рогез стоял рядом с безжизненно серым лицом и тупо глядел себе под ноги.

– Сколько нам ковылять по этому Вечногорящему миру? – хрипло прокаркала Хейла. Она едва держалась на ногах, лицо ее было изможденным и покрытым серым налетом пыли. Сорген догадывался, что и сам выглядит не лучше этих двоих.

– Я не знаю, – тихо ответил он. – Да и какая разница? Будем идти, пока не придем. День, два, три.

– Или пять! – жалобно вставил Рогез. – Вода в наших бурдюках иссякнет, и мы превратимся в мумии.

– Трем волшебникам будет очень глупо погибать от жажды! – с негодованием возразил Сорген. – Разве ты забыл о Животворной влаге? Капнешь в бурдюк с песком каплю воды, скажешь заклинание и пей сколько хочешь… Только надо прибегнуть к этим чарам как можно позже, чтобы солдаты не изводили нас своим нытьем, умоляя сотворить воды.

– Они найдут другие поводы скулить, – покачала головой Хейла.

– Тогда давай хотя бы мы не будем этого делать! – призвал Сорген. Хейла опустила взгляд, Рогез хмыкнул. Подъехавший к ним Гуннир сказал, обращаясь то ли к ветру, то ли к солнцу:

– Как вам это место? Почти идеально пустое.

Никто ему не ответил; все трое поспешили разойтись, всем своим видом выражая, что у них полно срочных дел.

В тот день, конечно, они не пошли дальше, а снова устроились на ночлег. На сей раз настроение было гораздо более унылым, чем в прошлый вечер, и у редких, маленьких костерков слышались недовольные и злые перешептывания. Впрочем, все слишком устали, чтобы разговаривать долго; скоро большая часть лагеря погрузилась в сон.

– Посмотри на них! – с тихой злобой сказал Сорген, лежавший на свернутых одеялах, присевшему рядом Лимбулу. После ухода солнца жара с небывалой быстротой стала сменяться холодом, и мальчишка поспешил надеть куртку поплотнее. В неверных серо-желтых сумерках Лимбул оглядел лагерь, чем-то похожий на заваленное трупами поле битвы. – Они уже сдались. Знаешь, в чем слабость всех этих людей? В их богах. Рха-уданцы и южане, как и Белые, верят в бога, который станет им помогать, делать за них дела, а в случае смерти примет в каком-то благостном месте, где воздаст счастья за испытанные при жизни страдания. Так что, они предпочтут быстрее сдохнуть, чем бороться за жизнь. Каждый мнит себя достойным человеком и надеется очутится в морском царстве Наодима или у Бога-Облака на небесах… Дух их сдается и покоряется. Только Черные знают наверняка – за смертью следуют мучения, а потом небытие, поэтому они бьются за жизнь до последнего!

– Хозяин, Мастер! – прошептал Лимбул. – Ты уже много говорил мне об идеях и постулатах Черных волшебников. Но когда же начнется настоящее обучение?

Сорген откинулся на седло, на которое опирал спину.

– Прости меня, Лимбул… Нужно было начинать раньше, в спокойном и размеренном Приморье. Сейчас полно других забот, да и сил у меня, честно говоря, остается не очень много. Однако я обещаю, что когда мы соединимся с армией Ргола, тебя впишут в списки Теракет Таце и поведут в Пещеру Подарков. До тех пор ты должен серьезно задуматься над своими помыслами и намерениями. Решить для себя: на самом ли деле, окончательно и бесповоротно хочешь стать Черным? Осознаешь ли в полной мере трудности, опасности и последствия? Зовет ли тебя туда необходимость, или же это просто мальчишеское желание поиграть в волшебника?

– Нет, Мастер! Я уже долго думал над этим и все решил твердо…

– Ну что ж, хорошо. Я думаю, что у тебя на самом деле было много времени, чтобы как следует поразмыслить над этим, да и парень ты неглупый. Вот только сейчас пора спать, потому как позади трудный день, а впереди еще несколько таких же. Ложись.

– Хорошо, Мастер, – вздохнув, Лимбул поднялся и отошел к остальным наемникам. Сорген на мгновение задумался, всмотревшись в темный силуэт шатра Хейлы, но тут же покачал головой сам себе. Повернувшись, он удобнее устроился на боку; молчаливый, похожий на тень Хак немедленно накрыл его одеялом из верблюжьей шерсти. Сорген смежил веки и сразу же уснул.

Утром лагерь был полузаметен песком. С запада дул резкий холодный ветер, постепенно стихавший по мере того, как, поднималось солнце. Понурые кони, поголовно ставшие серо-желтыми от нанесенной пыли, жалобно смотрели на хозяев – но те сами не подымали глаз. Яркий оранжевый шар светила быстро карабкался вверх по небосклону и заполнял своим жаром всю пустыню, от одного хребта до другого… Люди быстро доели последнюю конину, пригубили воды и двинулись точно на север, где ранним утром, на самой заре, наиболее глазастые могли видеть черную полоску толщиной в палец.

Тем же утром колдуны, собравшись в шатре Хейлы, попытались осуществить вчерашнюю затею – превратить песок в воду. Каждый попробовал не раз и не два, но ни у кого не получилось. Обескураженные, злые, растерянные, они разошлись в разные стороны.

В чем дело? – думал Сорген, покачиваясь в седле. – Как может быть, чтобы ни один из них не мог преобразовать материю из одного состояния в другое? Это ведь достаточно простое заклинание, пусть и требующее много сил… Правда, они не звали в свой круг Гуннира и оставалась надежда, что тот будет способен победить проклятую пустыню. Впрочем, довольно скоро эти мечты были разбиты сумрачной Хейлой, подъехавшей к Соргену как можно ближе и прошептавшей ему на ухо:

– Я говорила с Мясником по поводу воды…

– Как ты отважилась? – усмехнулся Сорген.

– Не перебивай! – вспыхнула Хейла. Зло поиграв желваками, она совладала с собой и продолжила. – Так вот, он говорит, что в этой пустыне ничего нельзя превратить, да и само колдовство сопряжено с большими трудностями. Сволочь! Не мог сказать об этом раньше… Я проснулась утром и битый час размышляла над тем, почему стала такой слабой неженкой – а оказывается, во всем виновато это место. Короче говоря, здесь почти так же плохо, как в той ужасной стране на твоем севере, Белоруне.

– Белоранне, – машинально поправил Сорген.

– Неважно. На краю пустыни нам было в несколько раз труднее летать. Здесь мы не сможем толком приподняться над землей. Не удивлюсь, если у нас не получится даже развести магический огонь…

Солнце прошло едва ли четверть пути по небосводу, а армия уже не могла идти. Кони разевали рты и дышали с ужасным хрипом; седоки, покрытые потом и пылью, превратились в грязные, изжаренные на солнце и неспособные двигаться куски мяса. По дороге их предводители тщетно пытались управлять погодой. Гуннир, посмеиваясь, смотрел на эти жалкие усилия и не собирался помогать. Тучи отказывались повиноваться и закрывать небо, не говоря уже о том, чтобы пролиться на землю дождем. Летящий песок могли задержать только очень мощные чары, которые ни у кого не было сил держать долго, да и закрывать надо было слишком большое число людей и коней.