Елена Лобанова - Предел

Нэрнис разводил костер, а Даэрос ждал, пока Крысак полностью восстановит дыхание и перестанет судорожно вздрагивать. Темные тоже могут, оказывается, ласково уговаривать лошадей потерпеть. Поить мерина было пока нельзя.

Остановились они в не слишком удобном для лошадей месте — низкие редкие можжевеловые деревья, пучки острой как нож травы, кусты акации… на одних яблоках Крысак завтрашний день не пройдет. И еще надо было чем-то накормить двух дев.

Посовещавшись, эльфы оставили Пелли сушиться и следить за костром, Вайоле приказали следить за Айшаком и предотвращать все попытки съесть яблоки Крысака. Идти на охоту в таком месте с мечом было глупо, (как и в любом другом), и Даэрос выдал Нэрнису стилет, который выудил из своего вместительного жилета. Стилет оказался обычным — ни золотой насечки, ни драгоценных камней. Похоже, Полутемный просто умещал в безрукавке все свое имущество, а вовсе не был обложен золотом сзади и спереди.

Решили разделиться. Даэрос хотел пойти левее. Он услышал, что где-то там, на горке, где росли такие же низкие южные дубки, кто-то ходит. При этом он торжественно заверил всех спутников, что то, что там ходит — точно не еж. Но на просьбу принести добычу все-таки неразделанной — обиделся. На всех, кроме Вайолы. Она заявила, что в походных условиях можно съесть даже ежа. И вообще, когда ленивый мерин доест свои яблоки, она тоже пойдет охотиться. Кто бы сомневался… Нэрнис собрался идти правее — он чувствовал воду. Правда, стоячую, возможно с гнильцой. На битую птицу, конечно, никто не рассчитывал, но корневища осоки, которые он пообещал приготовить сам, тоже не помешали бы. А стилет… на всякий случай. Мало ли что.

Пелли печально смотрела вслед уходящим эльфам. Ну и зачем она в этой юбке мокла с голыми ногами? В синяках… И вылечить никто не подумал! И ей теперь сыро и противно! А поплакать — никто не запрещал!

— Нэрьо! Ты не жалеешь, что со мной связался? — Даэрос как-то не слишком уютно себя чувствовал под подозрительным и колким взглядом Нэрниса. Еще хуже было, когда брат отворачивался…

— Нет, что ты! Просто все такое… новое. А Воительницу ты зря так! Не надо было.

Главное — начать разговор и дать выговориться. К вершине небольшого холма Нэрнис выговорился, принял к сведению аргументы, и сам не понял, как разговор перешел к охоте…

— Нэрьо, ты если змею увидишь, ты её прибей и обдери. У тебя же никто не просил добычу в шкуре. Допустим — это угорь. В конце концов, Воительница съест. Ой! Ну, опять ты пыхтишь как еж! Ну что такого в змее!? А есть-то им что-то надо! Пелли голодная весь день. Давай так, если найдешь змею, и её все откажутся есть как змею — отдашь её мне. Откуда я знаю, кто там шуршал? Откуда в этой местности кабаны… Не собака, точно. Кстати, как тебе этот Айшак?

Айшак Нэрнису нравился. Исключительно тем, что оказался на редкость «тягловым».

— А вот мне он подозрителен. Очень. Происхождения самого неясного, но он точно — не лошак. Лошаки как раз мулам по силе уступают, а выносливость в породе должна откуда-то быть. Этот же — тянет, как пятерка лошадей и не устает. Копытами бьет как молотом. А ест что? Вчера колючки жевал, сегодня за можжевельник принялся. Ну, хоть из пасти вонять не будет… Интересно, он камни жрать может? А скачет как, ты видел?! Нэрьо, ты, что так меня осматриваешь? Ты еще за Айшака обидься! Ладно, я пошел. Змей не упускай, если будут…

Нэрнис спускался, все явственнее ощущая запах гнилого водоема. Красться было незачем, поэтому он просто наслаждался прогулкой и размышлял. Ага, бьёт. Угу, и скачет. И происхождение у него неясное… Конечно, как они могут друг-другу понравиться-то?

Запах гнили, как оказалось, исходил от старого пруда. Когда-то этот пруд был выложен камнем, но камень врос в землю, трава проросла между кладкой. Странно, что люди покинули такое место. По степной дороге осенью идет много подвод. По крайней мере, так рассказывал Даэрос. За воду и ночлег после дневного перехода через пыльную степь обозники, наверняка, неплохо платили. Если бы Крысак так не устал, то они наверняка дошли бы до этого места. Смрад же был следствием того, что водоем неоднократно гнил и пересыхал под жарким солнцем. Недавний дождь как раз наполнил его до половины. Дня через два запах будет такой, что, мимо не заткнув нос, не пройдешь. Естественно — ни змей, ни лягушек, ни осоки здесь не водилось.

Кругом царило запустение. От дома, когда-то сложенного из местного слоистого камня, остались развалины стены, торчавшей как одинокий клык на фоне темнеющего неба. Нэрнис обошел развалины, поспотыкался по камням и не нашел ничего, кроме чахлого овса, который самосевом занял поляну, бывшую когда-то двором. Отсюда как раз просматривался поворот дороги, и завтра они здесь проедут. А вот нарезать Крысаку овса — не помешает. Очень Светлый и Очень Благородный Аль Арвиль, просто не представлял себе, что сбор урожая низкорослого овса при помощи стилета — это новое слово в сельском деле.

Когда Нэрнис с небольшой охапкой колосьев вернулся к стоянке, ночь уже наступила, а на костре жарилось мясо. Платье Пелли сушилось у костра, раскинутое на сухих можжевеловых сучьях. А сама Пелли сидела в его, Нэрниса, штанах, безразмерной рубашке Вайолы, в своих ботинках, и на единственной сухой попоне, которую она делила только с Вайолой. Нет, ему, конечно, не было жалко штанов, а сушить на себе мокрое платье — неудобно. Это понятно. Непонятно, как эта недавно робкая служанка согласилась так одеться. Девы молча ели свежую печень. Айшака не было ни видно, ни слышно. В воздухе пахло не только жареным мясом, но и недавним скандалом. Очень уж гордо выглядела Воительница, очень смущенно — Пелли, и очень зло — Даэрос.

— Ну и что это было? — Нэрнис не обращался ни к кому конкретно.

— Свинья. Одичавшая. Видно где-то рядом есть жилье… Хотя я о таком лет пять не слышал. — Даэрос отвечал брату, но при этом недобро щурился на дев.

— А! Ну, да! Вот — овес. Там, куда я ходил — разрушенный дом.

— Нэрьо!? Ты собирал эти… колоски!? — Даэрос аж привстал от удивления.

— Ну, да. Крысаку.

— Какая Светлая идея! Хочешь Темную? Мы сейчас с тобой, брат, берем веревку, Крысака, и отводим его в то замечательное место, где эльфы по ночам овес собирают.

Нэрнису стало очень стыдно за такую несообразительность. Но он не понял, зачем тащить куда-то Крысака вдвоем. Он же, Нэрнис, не Айшак, он же устал! Это же не поле, это же — там колосок, здесь — колосок. Убегался! Но Даэрос отвязал Крысака от можжевеловой коряги и, подталкивая Нэрниса в спину, повел его от костра в ночь.

— Значит, говоришь, воительница? Умом скорбная!? — Даэрос шипел сквозь зубы. — Она нам Пелли чуть не испортила! Как мы оставим нашу милую деву с этим… с этим порождением айшачьей матери?