Николай Басов - Оковы чести

Он даже попробовал еще раз ударить ее, но на этот раз, конечно, не успел. Слишком он был медленным и к тому же, как выяснилось, не очень уверенно передвигался. Зато он отчетливо видел теперь, что против привидения Гевстовы мечи были не самым удачным оружием, гораздо большие повреждения наносил призраку вот этот клинок, который он держал сейчас в руках, выкованный в мастерских саджей, в их мире и по их технологиям.

К тому же и меч Колы застал ведьму врасплох, вернее, она не ожидала, что его меч тоже окажется столь же эффективным против ее обычно не поддающегося людскому оружию тела. Принц отлетел чуть не на десяток шагов и распластался без малейших признаков сознания, ведьма выключила его всего одной атакой. Но теперь и сама, со стонами, набирала высоту, а впереди ее корпуса, если у нее было хоть что-то, соответствующее этим людским понятиям, зиял широкий, чуть не в фут разрез, из которого на землю капал, словно жидкость, все тот же темный свет… На земле он расплывался дымными, закругленными пятнами и понемногу исчезал.

– Ты уже ранена, – констатировал Трол.

Он раздумывал, закрыть ли ему теперь мага, либо стать около принца, чтобы ведьма не добила его… Но Ибраил, считав в его сознании эту дилемму, уже сам спешил занять оборонительную позицию рядом с принцем. Тогда Трол попробовал прикрыть их обоих. Он стоял теперь у стены трактира, которая была сложена из каких-то слоистых, плоских камней и обмазана известковым раствором, на высоту примерно в два человеческих роста.

Когда он стал вот так и осмотрелся, то сначала ничего не понял. Ведьмы во дворе не было. Вернее, она должна была оказаться где-то тут, рядом, Трол чувствовал ее, но… Он ее не видел.

Принц лежал, сильно ударившись о стену, окружающую двор, на его губах даже пузырилась кровь, но он был жив. Ибраил склонился над ним, быстро провел рукой по груди.

– Трол, – сказал он, – нужно торопиться. Если я не помогу ему, он может изойти внутренними кровотечениями.

А Трол искал ведьму, с ужасом представляя, что она может сделать с их фламинго. И тем не менее убеждаясь своим внутренним видением, что птицы еще не пострадали, даже не очень испуганы, хотя и волнуются так, что бьются в стойлах, как при пожаре.

На миг в его сознании возникла прекрасная картина, как он вспрыгивает на фламинго и с него, как с коня, крошит ведьму над темными полями Алдуина… Но это была лишь мечта, у него не было для этого ни возможности, ни времени, да и маневренность ведьмы вряд ли позволила бы ему эффективно провести этот бой. Хотя маг его внутренне одобрил.

– Да, – сказал он, – это было бы неплохо.

Трол понял, где находилась ведьма, лишь за миг до того, как она атаковала. Сначала полетели обломки хиленькой стены, куски обмазки, потом этот внезапно возникший за их спинами разлом стал шире, стена закачалась, чуть не опрокидываясь на них, и в этом разломе возникла она… Атака была точной, умелой и умной. Ее энергии хватило, чтобы пробиться через эту стену, почти не потеряв при этом динамику, и налететь на Трола со спины, где он был раскрыт, где не было ни малейшей защиты… Если бы Трол в последний миг не сообразил, что атака последует сзади, он был бы раздавлен этим ударом, и ведьма сразу одержала бы победу…

Но он все-таки успел. Крутанувшись на месте, он нанес всего один удар. Чудовищной силы и необыкновенно точный, потому что очень долго тренировал вот такие удары практически без замаха, посылая меч из любого положения…

И ведьма напоролась на его меч, хотя краем своего плотного, темного тела и задела Ибраила. Маг свалился головой вперед, но еще до того, как он коснулся земли, Трол уже в глубоком присяде, чтобы пропустить противника над собой, заводил меч для нового удара и не мог понять, почему не может его себе вернуть.

А потом словно пелена спала с его глаз, и он увидел, что ведьма висит на его клинке и бьется, желая освободиться от этой вошедшей в нее стали не меньше Трола, который хотел бы нанести еще один удар… Она повисла на его клинке и дергалась, визжа на разные голоса, разбрасывая теперь свою темную энергию сплошными струями, уже не думая о продолжении поединка, пробуя только убраться из этого места… И тогда Трол понял, что она не сможет этого сделать, потому что вызывание, которое привело ее сюда, сделало также невозможным и ее отступление.

Она все-таки сорвалась с меча Трола и медленно, словно во сне… опустилась на высоту роста обычного человека. Едва доставая Тролу до плеча.

Струи темного света оставляли на земле мрачную, чем-то выразимо опасную дорожку, которая теперь была плотной, словно выложенная ровными, гладко отполированными плитками. Она выдвинулась на середину двора, раскачавшись, двинулась к стойлам с фламинго, изменила направление и заскользила к дому, из окон которого на втором этаже и из двери струился нормальный, свечной, человеческий свет. Попав в отблеск этого света, она оказалась темной, словно колода старого, очень старого дерева.

Трол шел за ней, не атакуя, понимая, что теперь его скорости хватит, чтобы перехватить ее, если она попробует добить мага с принцем. Давая ей истечь той кровью, которая у этой сущности представлялась ему темным светом, ожидая, чтобы она ослабела. И понимая, что теперь ведьма может сделать что-то, чего он не ожидает.

Ибраил у стены вдруг зашевелился, поднялся, опираясь на руки. Охнул, дотянулся до меча, который лежал рядом с принцем, и подхватил его. Попробовал подняться, но, даже утвердившись на ногах, разогнуться так и не сумел.

– Ибраил, она еще опасна, – сказал Трол. – Оставайся там, где стоишь.

Но маг двигался вперед, словно слепой или тяжело раненный в живот. Он видел что-то, чего пока не понимал Трол. И лишь это соображение спасло Возрожденного.

Потому что ведьма вдруг сложилась так, как Трол не ожидал, головой вперед, превратившись в подобие тарана или очень толстой стрелы, направленной на противника. И потом она скакнула…

Один удар Трол все-таки сумел нанести. Жестко, от плеча рубанув слишком быстро приближающегося противника, но потом… Она обхватила его, хотя Тролов меч, должно быть, второй раз очень тяжело ранил ее. И теперь он не мог сделать ни одного движения, не мог снова поднять меч, не мог даже сжать рукоять меча, который с какой-то странной, непонятной, но непреодолимой силой выскальзывал из его пальцев.

И еще что-то холодное, в то же время обжигающее проникало в его грудь, останавливало сердце, передавливало сосуды, по которым текла его горячая кровь, убивало его медленно, но не менее верно, чем самый надежный яд в мире. Он упал на колени, втайне проклиная себя за то, что не сумел увернуться от этой атаки, потом почувствовал, что свет меркнет перед его глазами, а тело обращается в какое-то подобие теста, из которого эта жестокая и твердая, словно каменная, масса выжимает его жизнь…