Эрик Ластбадер - Воин Опаловой Луны

И все же Чиизаи не могла выбросить из головы то, что приехать сюда предложил ей ДайСан. Она никогда не спрашивала и не переспрашивала себя потом. Она и только она хозяйка своей судьбы. Она всегда может ехать туда, куда захочет. Она выбрала Шаангсей.

Она ли?

Последние слова ДайСана снова эхом прозвучали у Чиизаи в голове. Мне кажется, что ты захочешь пробыть там довольно долго. Неужели он знал чтото такое, чего не знает она?

Она мысленно пожала плечами, оставив на время эту загадку. У нее сейчас были более насущные задачи.

Теперь они были в дальней, западной части города, и тудеск, несмотря на все повороты, все время шел почти прямо на запад. Если так дело пойдет, то они скоро оставят город далеко за спиной.

Чиизаи на миг подняла взгляд, чтобы определить время по положению луны. Теперь она была лишь размазанным пятном в быстро несущихся с северозапада облаках. Наверное, буря идет, подумала Чиизаи, горячо желая, чтобы буря не разразилась, пока тудеск не доберется до места.

Он попрежнему шел на запад, и она поняла, что если сейчас не оставит преследование, то так и не встретится с Мойши. На лбу и верхней губе ее выступили капельки пота, но, смахнув их, она вспомнила о Мартине, и мысленно обратилась к своим богам, чтобы та одолела своего противника и пошла на встречу вместо нее. Сейчас все остальные проблемы она отбрасывала.

Теперь тудеск, наконец, пошел медленнее, осторожно оглядываясь во всех направлениях. Она подождала, пока он закончит осмотр, и спрыгнула на улицу у него за спиной, радуясь, что тусклый свет скрывает движение.

Они оказались в части города, плотно застроенной двухэтажными домами, – только иглесии Корруньи казались выше, – без окон, с плоскими, простыми крышами. Наверное, склады, подумала она, поскольку сюда, к западной окраине Корруньи, сходились основные торговые дороги из других далузийских городов и других стран.

Здесь она впервые увидела спящих на улице людей. Целые семьи. Они спали у стен, в темных дверных нишах. Это были рабочие, которые каждый день встают на рассвете, чтобы встречать большие караваны из далеких стран, получить пару медяков за разгрузку тысяч товаров и переноску их на собственном горбу в ближайшие купеческие склады.

Она осторожно прошла между спящими, как и раненый тудеск, и наконец попала в большой двор, где углядела маленький караван или просто шестерых верблюдов, готовых к отправке. Они стояли в тени высоких западных ворот юрода. К группке людей, сидевших на корточках у маленького костерка, как раз и присоединился тудеск. Чиизаи не осмелилась подойти поближе в этой тихой пустынной ночи, чтобы подслушать разговор, но ей удалось подобраться достаточно близко, чтобы хорошо все видеть. Один бросил на землю для раненого одеяло и занялся его раной, в то время как второй, усевшись на корточки рядом с лежавшим, стал расспрашивать его о том, что случилось. Затем сидевший вдруг дернулся, крикнул чтото – она не поняла – и рывком поднял раненого на ноги. Он казался чудовищно сильным. Раздались еще крики, и вдруг она ощутила движение позади и обернулась. Два огромных глаза в упор смотрели на нее с маленького детского личика. Это была девочкакамбухо, явно из многодетной рабочей семьи, которая жила здесь, не имея настоящего дома. Шум разбудил ее, и, вытягивая шейку, она пыталась рассмотреть, что там творится.

Чиизаи снова вернулась к зрелищу ссоры, и как раз вовремя – в воздухе сверкнула сталь. Разгневанный человек всадил нож в живот раненого. Сапогом отшвырнул тело прочь, словно вонючий мусор. А вдруг это Хелльстурм? Если так, то он не оченьто был рад неудаче своего приспешника.

Теперь Чиизаи почувствовала, что девочка подобралась к ней поближе, так что она даже ощущала ее дрожь. Она чуть повернулась и протянула правую руку. Девочка прижалась, и Чиизаи прикрыла ее своим теплым плащом.

Следя за лагерем караванщиков, буджунка поняла, что вернуться в город не успеет. Все мужчины уже стояли. Один затаптывал костер. Второй закидывал холщовую суму на спину верблюда. Она теперь увидела, что животные едят. Уже заканчивают. Сейчас караван выступит.

Чиизаи глянула на дрожащую девочку, положившую головку ей на плечо, затем опять на караван. Из кошеля она достала три медяка и показала их девочке. Затем вложила их в маленькую ручку и сжала ее ладошку.

Девочка подняла голову и вопросительно посмотрела на нее. Чиизаи прошептала ей коечто прямо в ухо. Глаза девочки были огромны и черны, как обсидиан.

– Ты поняла, куда идти? – спросила она подалузийски.

Девочка закивала.

– Иди прямо теперь, – сказала Чиизаи. – Как меня зовут?

– Чиизаи, – ответила девочка и улыбнулась чужестранке в лицо. – Чиизаи едет на северозапад.

НА КРАЮ ВОДЫ

Когда Мойши пришел на Калле Кордель, там было пусто.

Прищурившись, он глянул на размытую луну и прикинул время – было около полуночи. Луна быстро исчезла в густых облаках. Он вдохнул – пахло грозой. Буря идет.

Он закутался поплотнее в свой далузийский плащ, но ветер все сильнее трепал его, обнаруживая шелковую подкладку.

Может, это один из плащей Милоса Сегильяса? Если так, то сеньора оказала ему особую честь. Настоящая дама…

Он огляделся. Закрытые двери и темные окна. Только одинокие уличные фонари поблескивают. Где Чиизаи?

Он снова задумчиво посмотрел наверх, но теперь лунного света и в помине не было. Вдалеке послышался глухой раскат грома.

Тощий серый пес со свалявшейся шерстью трусил по улице. Остановился, посмотрел на него, задрал заднюю лапу и помочился на стену дома. Обнюхал метку, прежде чем неторопливо продолжить свой путь, опустив нос к земле в поисках чегонибудь съедобного.

Деревья таинственно шептались, слегка сгибаясь под ветром.

Полночь минула.

Где она?

Внезапный звук. Он резко обернулся. Шаги по мостовой. Шаги остановились, повернули в другую сторону. Снова те же шаги. Он обернулся.

Женщина. Высокая, с длинной шеей. Лицо ее было в тени.

Она в сомнении остановилась, увидев его. Но без страха.

Он увидел, что в левой руке она держит обнаженный клинок.

– Кто ты? – спросил Мойши.

Она не ответила, попрежнему стоя посередине мостовой. Вокруг больше никого не было.

Он шагнул к ней. Изза темноты невозможно было чтонибудь сказать о ней. Это ему не понравилось.

Клинок был треугольным. Теперь она подняла его – он понял недвусмысленную угрозу.

– Стой где стоишь, – скачала она. В ночи ее голос звучал неестественно.

Он ощутил, что давление воздуха меняется, да и раскат грома прозвучал теперь совершенно ясно. Он перевел взгляд с ее укрытого тенью лица на клинок. С испугом он увидел, что клинок был в чемто темном и блестящем. Кровь. Эта женщина недавно с кемто сражалась.