Александр Тув - Новобранец. Служба контрмагии (СИ)

— Чё надо? — хмуро поинтересовалась харя, вылезая из двери и надвигаясь на Шэфа. — Барабанщик хуев, — добавила она, сплевывая Шэфу чуть ли не на ногу. — По рогам давно не получал!? — Ща оформим!

«Интересно… а раньше мат не переводила… наверно синонима не подобрать, чтобы не нарушалась экспрессивность…» — отстранено подумал Денис, за Шэфа нисколько не переживая: во — первых — он знал, что Шэф из себя представляет; во — вторых — поблизости должны крутиться «тени», а в — третьих — харя была всего лишь на голову выше руководителя и лишь в полтора раза шире, для Шэфа — не противник.

— Не узнаешь? — добродушно улыбнулся Шэф.

— Не — ет! — прорычала харя, нависая над ним.

Шэф улыбнулся еще шире — Денис даже не предполагал, что такое возможно, и тут же, не убирая улыбки, нанес короткий, резкий удар «харе» в челюсть. Удар был нанесен сбоку — снизу, к удивлению Дениса не кулаком, а пяткой ладони.

— Никогда не бей в челюсть кулаком — повредишь руку, — тоном заботливой мамаши, обучающей малолетнее дитятко хорошим манерам, пояснил Шэф.

После этого он развернулся к «харе», осевшей большим грязным мешком у стены ангара.

— Ну что, Хамзан, и сейчас не узнал? — поинтересовался Шэф, делая шаг навстречу.

— Лис… ты что ли!? — совершенно другим, чем вначале, каким-то испуганным тоном вопросила «харя».

— Ну, вот видишь — узнаёшь, когда захочешь! — улыбнулся Шэф, нанося «харе» удар ногой в живот.

Скрючившийся от удара Хамзан, вполне логично, между прочим, завопил:

— За что!??

— А чтоб не плевался, а особенно — незнакомым людям под ноги: вредная привычка — до добра не доведет. Это хорошо, тебе повезло — я не злой и отходчивый, а плюнул бы ему, — Шэф кивнул на Дениса, — здесь бы и остался. — Шэф сокрушенно покачал головой, как бы скорбя о несовершенстве мира, в котором такие типы, как Хамзан, могут практически безнаказанно плевать уважаемым людям под ноги. «Харя» испуганно покосилась снизу на Дениса и обратилась к Шэфу:

— Ты наверно к Эрвану?

— Нет, блин, к тебе! — осклабился Шэф, — Соскучился очень, решил проведать, как там Хамзан поживает, не имеет ли нужды в чем, болезный…

«Харя» правильно поняла, что больше ее бить не собираются и робко поднялась на ноги.

— Дык… я это… пойду доложу?..

— Доложи, сердце мое, доложи. Да предупреди там кого надо, чтобы без глупостей — со мной «тени». — «Харя» резко побледнела, стала отчетливо видна каждая щетинка на давно небритом лице.

— Лис… за что? Мы же ни в чем…

— Да успокойся ты, дурень! Мы к Эрвану, по делу. За работу заплатим. А про «теней» говорю, потому что, там у вас дураков не меряно — чтобы чего не вышло. Понятно?

— Понятно.

— Иди, предупреди.

Подождав пару минут, после того, как Хамзан скрылся в двери, Шэф бросил: — Пошли!

Длинный коридор оказался совершенно пустым. Все двери, кроме одной закрыты. Вот в эту, открытую, компаньоны и зашли. Человек, сидящий за большим письменным столом, никак, в понимании Дениса, на шамана не походил — европеец, как европеец: средних лет, в костюме, неприметное лицо — увидел и забыл. Комната тоже, впечатление шаманской юрты не производила: ни бубна, ни масок, вообще ничего такого… по стенам не висело. Офис, как офис.

— Ну, здравствуй Эрван, давненько не виделись. — Поздоровался Шэф, руки, однако, не подавая, да и хозяин, при виде «дорогого гостя», из-за стола не поднялся.

— Здравствуй, здравствуй, Старый Лис — опять шкурку сменил? Не узнать. Прямо красавчик.

… ага… значит не только я красавчик… однако смелый чел этот шаман…

… так… шкурка меняется не первый раз… был переброс раньше… один?..

… почему Старый Лис?.. где-то я уже это слышал… где?.. где!?.. в… в крепости!..

Но словесную дуэль выиграл все-таки Шэф, сразу перейдя к делу и при этом слегка удивив оппонента:

— Короче, Склифосовский, сколько стоит сделать лингатомию?

Шаман несколько секунд рассматривал Шэфа, потом гадливо улыбнулся:

— Сто тысяч.

— А если я тебя сейчас пристрелю? — так же широко улыбнулся в ответ Шэф.

… а у тебя пистолетик-то есть?.. хотя может и есть… иди знай…

— Не пристрелишь. — Обмен улыбками шел по нарастающей.

— Почему?

— А потому что, — шаман стер улыбку и сурово уставился прямо в глаза Шэфу, — что кроме меня, лингатомию никто не сделает!

Видимо Шэфу торговля надоела. Он тоже перестал улыбаться:

— Короче склиф, вот мое последнее слово — десять тысяч. Если я услышу какой-то другой ответ, кроме: «Да» — я прикажу теням вырезать твой ангар подчистую, а тебя последним — чтобы ты все увидел своими глазами. Ты меня знаешь. Я не шучу.

… ни хрена себе… высокие отношения… а Шэф крут!..

— Да.

Шаман молча вышел из-за стола, достал из настенного шкафчика узкий нож, по виду костяной, подвинул один из стульев, стоящих вдоль стены на середину комнаты и кивком головы предложил Денису сесть. После этого вытащил откуда-то местный аналог бритвы, похожий на малярный валик и удалил всю растительность с головы Дениса — слово «сбрил» здесь не подходит, так как после прохода «валика», волосы просто исчезали. Затем, как в парикмахерской, заткнул за воротник Дениса, какую-то тряпку, на ощупь напоминающую поролон и предупредил:

— Будет больно. Пока я не скажу: «Все» — надо терпеть и не шевелится. Иначе — вся работа насмарку, а переделать нельзя — лингатомию можно делать только раз. Приготовься. Начинаю.

— А анестезию нельзя сделать… заморозку какую…

— Нет. Я должен чувствовать, что и ты… — иначе нельзя. Иначе, он бы, — кивок в сторону Шэфа, — привел тебя не сюда, а в любую клинику…

— Все правильно, Дэн. Терпи коза — а то мамой будешь, — ухмыльнулся Шэф.

… веселится гад… а этот хоть бы руки помыл, урод — еще какую инфекцию внесет… или СПИД…

Шаман не обманул, было больно — очень больно, но после всего того, что пришлось хлебнуть за последнее время — терпимо, вполне себе терпимо… только вот струйки крови, ползущие по щекам…

… блин, рисует как на заборе… граффитчик хренов…

Денис почувствовал нарастающую волну злобы, даже ярости — он никогда подобного не испытывал, а сейчас вроде и повода никакого не было, да и вообще эта ярость не имела адресата — он не испытывал ее ни по отношению к шаману, ни по отношению к Шэфу, вообще ни к кому — ярость и все! Так же внезапно, как приступ злобы, накатила меланхолия — хотелось плакать, потом светлая грусть, потом счастье, как в детстве, когда нет проблем, которые бы не решила мама, потом смех, без причины…