Ольга Романовская - Лучезарная звезда

Принцесса с надеждой смотрела по сторонам — нет, никто и не думает ей помогать. Проходят мимо, равнодушно проходят мимо. Разумеется, мимо — ведь что они видят? Скромно одетую чужестранку в окружении свиты кого-то из аристократов. Наверное, считают ее воровкой или кем-то вроде того, никто ради нее и пальцем не пошевелит.

— Как мне надоел этот маскарад! — Колдунья вернула себе прежний цвет волос. — Терпеть не могу светлые пакли! Ну вот, так гораздо лучше. А еще лучше, если избавиться от этой дурацкой прически. Совсем другое дело! — Она довольно поправила свободные черные волны волос. — А теперь пойдемте на колокольню: нам надо поговорить.

— Нам не о чем говорить, — сквозь зубы пробормотала Стелла. Она досадовала на себя, на своё упрямство и глупость, которая привела ее в руки врагу. Неужели жизнь так ничему ее и не научила?

Вильэнара усмехнулась и, подойдя ближе, коснулась ногтем ее подбородка:

— А ты не изменилась!

Принцессу вели к колокольне. Как можно медленнее передвигая ноги, она гадала, что с ней будет дальше. Предмет разговора был заранее известен, так же как и ответ на предложение дочери Эвеллана, неизвестным оставалось лишь наказание, которое девушка за него понесет.

Тихая мелодичная трель проникла в сумрачный мир ее мыслей. Стелла подняла голову и вдруг поняла, что ее никто не держит. Принцесса недоуменно огляделась по сторонам и увидела Дотсеро. Как обычно, он хлопал босыми пятками по бокам коня и наигрывал на дудочке.

Но неужели их так испугал этот мальчик? Девушка перевела взгляд на своих конвоиров — стоят, не шелохнуться, даже Вильэнара оцепенела с поднятой к лицу рукой.

Не переставая играть, Дотсеро поманил принцессу. Стелла послушно подошла к нему и забралась на могучий круп коня.

Когда они покидали город, Вильэнара и ее люди все еще пребывали в странном оцепенении.

Стелла думала, что он приведет ее к Мериаду, и с тревогой гадала, что он с ней сделает, но Дотсеро привез ее в незнакомое место за городом.

Здесь было пустынно; земля вздыбилась рядами невысоких бугров, поросших высокой травой. С одной стороны — заросли колючего кустарника, переходящего в небольшую рощу; с другой — нетронутое, целинное поле.

— Нам сюда? — Принцесса тщетно пыталась отыскать хоть какие-то признаки жизни в этом безжизненном месте.

Дотсеро утвердительно кивнул и спешился, девушка последовала за ним.

Провожатый вел ее через кустарник, не обращая внимания на колючки, царапавшие кожу. Оказалось, что за ним течет Унар — весь в пене от многочисленных порогов, мутный от глинистых берегов.

На берегу паслась белая лошадь. Дотсеро улыбнулся и указал на нее.

Что он хочет?

— Здравствуй, — кобылица обернулась к ней. — Я боялась, что ты не придешь.

Кто она, ведь не просто говорящая лошадь?

— Мериад беспокоился и попросил Дотсеро найти тебя.

Значит, она тоже богиня. Наверное, ей поручено провести ее к Ильгрессе. Все боги нынче превратились в лошадей…

— А где он? — Девушка приготовилась, что ее будут бранить сразу два божества.

— Здесь, недалеко, но, думаю, тебя пока не стоит с ним говорить. Он сердится, а когда он злится, может наговорить и сделать много лишнего. Сколько раз я ему говорила: держи себя в руках, но характер ведь не изменишь. — В ее голосе сквозила улыбка, покровительственная улыбка, с которой обычно говорят о детях. Этот тон натолкнул Стеллу на новую мысль — мысль о том, что для этой женщины Мериад всего лишь большой ребенок.

— А я думала, что ты догадалась. Дотсеро, ты не сказал ей? — Она обернулась к мальчику.

— Нет, бабушка, — отозвался он.

Бабушка? Стоп, неужели? Неужели перед ней Ильгресса?! А она-то сначала подумала, что это Никара — точь-в-точь белое божество Страны гор.

Словно прочитав ее мысли, богиня сказала:

— Одно из моих имен Никара, но большинство зовет меня Ильгрессой.

Кобылица ударила копытом и превратилась в миловидную женщину в белых воздушных одеждах. У нее была удивительная, излучающая мягкое, приглушенное золотистое свечение кожа. Стелла осмелилась заглянуть ей в глаза, лучистые, до краев наполненные синевой — в них не было ни капли сомнения или тревоги, только спокойствие, которое частично передалось и ей.

Как и с Эвелланом, и тут она просчиталась. Девушка представляла Ильгрессу другой — ослепительной, лучезарной, излучающей неземную красоту — а она испускала свет, не физический, в виде нимба или ореола, а внутренний.

Ильгресса вовсе не походила на Анжелину: не пленяла, не поражала, не ловила восхищенные взгляды; такую женщину легко встретить где угодно, она не ниже и не выше вас, не красивее и не уродливее. Ее синонимом было "простота", как в поведении, так и в одежде, и Стелле, привыкшей к гонору небожителей, поначалу было не по себе оттого, что для Светлой она — равная.

Будто струясь по воздуху, богиня подошла к принцессе и коснулась рукой ее лба. От этого прикосновения по телу разошлись волны тепла.

— Да, ты та самая девушка, которая пригрезилась мне много сотен лет тому назад.

— То есть, Вы знали, что…?

— Когда-нибудь это должно было случиться. Я догадывалась, что мы не победили в той битве. Сон — всего лишь сон, спящие рано или поздно просыпаются, — грустно улыбнулась богиня. — Тогда и я и создала Лучезарную звезду, вложив в нее всю силу, свою и тех, кто был мне верен, силу еще молодого мира. Она опасна и в неправильных руках способна натворить столько бед…

— Но почему я, почему Вы выбрали меня?

— Я не выбирала, я просто видела, что это будешь ты. Именно ты должна зажечь на небосклоне Лучезарную звезду, чтобы восстановить утраченный ход вещей.

Ильгресса подняла руки; солнечный свет прошел сквозь кожу, подсветил ее пальцы, пятнами лег на запястья. Богиня сжала ладони, а когда разжала — на них блестел драгоценный камень в форме восьмиконечной звезды; прозрачный, он переливался всеми цветами радуги, излучая чуть заметное теплое свечение.

— Храни ее, не допусти, чтобы силы Зла завладели последней частичкой света. — Ильгресса протянула принцессе камень, все еще хранивший тепло божественных ладоней. — Зажги ее над водами Уэрлины до начала зимы.

— Но как я ее зажгу? — Девушка в недоумении смотрела на то, ради чего она приехала в Адилас.

— Поймав первые лучи солнца, поднимешь ее на скрещенных ладонях так, чтобы дневное светило заиграло во всех гранях. И громко скажешь: "Звезда радости, любви и счастья, займи своё место на небосклоне жизни! Пусть день всегда будет днем, а ночь — ночью". Звезда исчезнет и засияет на небе. Поспеши: вечная ночь уже близко!