Эльвира Вашкевич - Дочь магистра Пламенных Чаш

Суета и толкотня Варгиева рынка подхватили Леоса, понесли между рядами, сталкивая с другими такими же зеваками, пришедшими поглазеть, а, может, и купить что, если позволит толщина кошелька.

– А вот горшки кому? Кому горшки? – кричал длинноусый торговец, постукивая палочкой по глиняным горшкам. Посуда отзывалась звонкими нотами, и хозяйки, столпившиеся у навеса, рассматривали расписные плошки и кувшины. Напротив были расстелены яркие ковры, и аютанец озабоченно смахивал пыль с драгоценных изделий, следя, чтобы никакой прохожий не наступил на край дорожки, разукрашенный шелковыми кистями. Отовсюду слышались крики зазывал, расхваливающих свой товар, обещавших какие-то непонятные «смешные» цены или что-то полезное в придачу.

Бойкий рокот барабана, доносившийся с площадки, где расположились музыканты, заводил рыночный люд не хуже крепкого вина, и Леос разом поддался, устремившись туда. Протиснувшись сквозь толпу к сценке край которой скрывал раскрашенный ярко полог, он увидел Сифара, азартно перебиравшего струны, и Фрея. Тут же тонкая незнакомка выбежала из-за убранного пестрыми лентами занавеса и вскочила резво на барабан. Лютня Сифара зазвенела пронзительно, и девушка слитно ударила пятками по тугой коже. Рокот, волновавший собравшихся, возобновился с новой силой, подчиняясь каждому движение танцовщицы, а лютня и флейта вторили ему, подхватывая ускоряющийся ритм. Девушка кружилась на барабане, ударяя пятками, вытанцовывая, изгибаясь, разворачивая тонкий шелк. Ткань взлетала и опадала, скрывая и тут же обнажая ее подвижное тело. Зрители хлопали, подбадривая танцовщицу возгласами шутливыми и не слишком пристойными. На сценку и в барабан летели монеты, отскакивая от него с тусклым шлепком меди и редким звоном серебра. А дева кружилась все быстрее, быстрее, и цветастый шелк казался вихрем радуги. Вот уже был сброшен последний шелковый шарф, и девушка осталась в коротеньком платье, едва прикрывающем колени. Она подняла руки вверх, обессилено уронила их, и опустилась, склоняя голову. Протяжный гул наполнил воздух, и толпа взорвалась аплодисментами и криками восхищения. Зрители требовали повторения танца, и монеты посыпались вновь, стуча о натянутую кожу барабана подобно каплям дождя.

– Сифар! окликнул бард знакомого музыканта и радуясь его успеху и такому огромному заработку. – Эй, Сифар!

Он подпрыгнул и взмахнул руками, силясь привлечь внимание, но Сифар не обернулся, занятый сбором монет, раскатившихся по холсту. Леос начал нетерпеливо проталкиваться в первый ряд.

– Куда прешься? – коротышка в кожаном жилете, с бронзовыми клепками, резко толкнул барда в бок. Правый глаз его, под которым извивался алый татуированный дракон, нервно подергивался. Длинные черные волосы, связанные в хвост, разметались по плечам. Если бы не малый рост, он был бы похож на жителя Архаэсских гор, известных своей неуемной вспыльчивостью и воинственностью, из-за чего в последней войне их выбили мало не подчистую.

– Епть! Идиот еще! – выругался Леос и резвее двинулся дальше. – Уважаемые ротозеи, пропустите же соловья вашего!

– Я тебе мигом перья выдерну, воробей дранный! – незнакомец вцепился в его рубаху и рванул ее с треском.

– Да вы что, наимилейший? – Леос, отталкивая напиравших справа, вырвался из толчеи и посмотрел на неожиданного противника. – Места мало? Понимаю, ума недостаток… Ах ты морда! – шутя и несомненно ласково он прихлопнул черноволосого задиру по щеке.

Лицо того исказилось, и алый дракон почти растворился в яростной красноте, подступившей от горла и залившей щеки. Пальцы его зашарили по поясу, нащупывая рукоять старенького, и не раз испытанного ножа.

– Я морда?! – взревел он, коротко размахиваясь. Крепкий кулак врезался в живот барда со смачным хлопком.

Леос прикусил кончик языка и согнулся от боли, а человек уже тащил из-за пояса нож. Бард прыгнул в сторону, стараясь увернуться от удара, и налетел на толстуху с корзиной. Жесткие прутья впились в бок, а черноволосый наступал, угрожающе выставив нож. Скрывая белки, в глазах его разлилась чернота. Пресветлая Рая! – испуганно подумал бард. – Да он одержимый! Конечно идиот! Идиот конченый!

– На помощь! Стража! – заорала потерпевшая толстуха.

Леос выхватил кинжал и крепко сжал костяную рукоять.

– Может миром, а? Разойдемся? – предложил он, проворно вскочив на ноги.

– Разойдется тело с душонкой твоей! Против меня прешь, щегол?! Да?! – одержимый дернул ворот рубахи, обнажая смолянисто-черную поросль на груди, и перехватив ловко нож, двинулся на барда.

– Э! Э! Не морда у вас! Лицо, конечно, лицо! – мигом изменил начальное суждение Леос. Пятясь, отступая в растекавшуюся в стороны толпу, он метался взглядом между блестящим острием клинка и побагровевшей татуированной физиономией. – Наимилейшее личико! Епть твою харю об булыжник!

– Подойди и дерись как мужчина! – призвал оскорбленный волосатик. Неожиданно он подскочил длинным прыжком к барду и едва не вспорол ему левый бок. Ринулся снова. Лишь яблоко, хрустнувшее под его каблуком, спасло поэта от обещанной участи. Тут же его кто-то толкнул сзади, со всех сторон сыпались издевательские смешки.

– Песья ты морда! – вскричал Леос, сам уже разозлившись до желчного блеска в глазах. Отступил, извернулся и полосонул кинжалом по животу одуревшего противника.

Тот охнул и остановился.

– Меня?! Щегол! Ты порезал меня – Каррида Рэбба! – согнувшись и разведя мускулистые руки, он изумленно смотрел на пятно крови, расползающееся по низу рубахи. – Вы посмотрите! Он сумел меня!

– Стража! – снова судорожно заорала баба, тряся посохом над головой.

– Стража! – подтвердил кто-то со ступенек сцены, и действительно, звякая стальными нагрудниками, по проходу неслись вприпрыжку четверо хранителей порядка.

Оглянувшись, Леос тоже увидел верхушки шлемов над головами толпы и, не убирая кинжал, покосился на Каррида Рэбба.

– Все, хватит дурить! Текай, мордатый. Клянусь, шалости с их алебардами совсем неприятны! – бросил он своему полуумному противнику.

– Сам текай! Порхай пернатый! А Каррид Рэбб не убегает ни от кого! Ха! Каррид Рэбб! – выпятив челюсть, он повернулся и увидел, как толпа отхлынула, пропуская алебардщиков. – О, Балд Повелитель, но Каррид Рэбб очень не любит стражей! – воскликнул он и, подпрыгнув на месте, бросился по проходу, еще запруженному толпой любопытных.

Леос рванулся следом. Народ расступался перед ними и подзадоривал то беглецов, то проявивших неожиданную прыть стражей. С двух сторон воздух сотрясали вопли восторга и прекрасный разноязыкий мат. Кто-то, метнув вслед смутьянам небольшую тыкву, разразился диким хохотом. Хохот стал громовым, когда один из стражей поскользнулся на ней и загромыхал, полируя ржавую броню о брусчатку. Смельчаки или люд совсем безголовый наивно полагали задержать нарушителей рыночного порядка и перегородили проход тележкой, только Каррид сие препятствие сразу не заметил, и нечаянно опрокинув его вместе с горшками, побежал дальше.