Анна Мистунина - Проклятый

Колдуны переговаривались, но Кар, сколько ни старался, не понял ни слова.

«Они знают, кто ты, — сказал грифон. — Они удивлены».

«Удивлены?»

«Удивлены, что ты прилетел со мной».

«Откуда им знать, кто я, если я сам этого не знаю? — Кар устало привалился к грифоньей шее. От земли исходило тепло. Голова кружилась. — Ты что, понимаешь их, Ветер?»

«Я слушаю не так, как ты, — Ветер вскинул голову и сердито зашипел: — Они говорят, „щенок покорил грифона“! Они смеются! Что это значит?»

«Не знаю. Ты можешь с ними поговорить?»

«Только с тобой. И с другими грифонами».

Он подошел незаметно. Высокий, словно плащом, окутанный грозным величием. Встал с двумя другими, отделенный незримой стеной высокомерия. Кар глянул — и больше не смог отвести глаз. Клубок тьмы возле сердца зашевелился, заворчал, будто пес, приветствуя хозяина. Холодные черные глаза оглядели Кара — он вдруг почувствовал себя голым, — прошли насквозь. Кар с ужасом понял, что не может скрыть ничего. Его словно встряхнули, просмотрели на свету и небрежно бросили обратно.

— Вот ты и пришел, — слова имперского языка падали с уст незнакомца, как сухие кости. — Да еще и обзавелся грифоном. Признаюсь, я впечатлен. Ты неплохо получился, принц дикарей.

Неприкрытая насмешка уязвила Кара и придала сил. Он выпрямился. Вежливо склонил голову.

— Сдается мне, господин, вы знаете обо мне больше меня самого. В таком случае мы в неравном положении. Не назоветесь ли?

Уголки губ колдуна дрогнули в намеке на усмешку.

— Дерзок. Хорошо. Приятно видеть, что моя кровь берет верх над дикарской. Я неплохо потрудился, зачиная тебя. Что же, спешивайся. Теперь твой дом здесь. Тебе предстоит многому научиться, а времени у нас не так много…

Кар не слышал последних слов. В ушах нарастал шум. «Я потрудился, зачиная тебя… Потрудился…»

— …Отец?..

Колдун чуть заметно приподнял густые брови.

— Это нам предстоит выяснить. Моя кровь в твоих жилах еще не делает тебя моим сыном. Надеюсь, ты понимаешь?

Кар не понял, но кивнул.

— Ты сумел покорить грифона, — продолжил колдун. — Это говорит о многом. Возможно, ты действительно мой сын — тем лучше. Повторяю, спешивайся. Не волнуйся о грифоне, ему окажут самый лучший прием.

«Ветер?»

«Он говорит правду, — подтвердил грифон. Добавил невпопад: — Я ему не доверяю».

«Я, кажется, тоже, — признался Кар. — Но мы уже прилетели. Если что-нибудь случится…»

«Я заберу тебя, и мы улетим. Мы — вместе».

«Хорошо».

Едва коснувшись земли, Кар согнулся в неудержимом кашле. Ветер испугано раскинул крылья, потянулся к нему клювом. Колдун-отец кивнул одному из двоих, что первыми вышли навстречу. Тот приблизился. Молодой, не старше Кара, короткие волосы и чисто выбритое лицо делали его еще моложе. Протянув руку, колдун открытой ладонью чуть коснулся груди Кара. Сосредоточенно наморщил лоб. Нечто невидимое, но вполне реальное словно вытянулось сквозь плоть наружу и прилипло к ладони колдуна. Тот брезгливо встряхнул рукой, вытер о штаны. Шагнул в сторону.

Кар схватился за грудь, откуда разом ушли боль и кашель. В голове прояснилось, озноб исчез. Молодой колдун чуть усмехнулся, встретив его пораженный взгляд.

— Это твой первый урок, — сказал отец. — Как они тебя назвали?

— Карий, — с трудом ответил Кар.

— Пока оставим. Настоящее имя ты еще должен заслужить. Идем.

В зеркале — хотя кому придет в голову назвать зеркалом участок каменной стены, неведомо как обретший совершенную гладкость и способность отражать? — появилась растерянная фигура. Странно блестящая черно-переливчатая одежда облегала ее, словно вторая кожа. Коротко подстриженные волосы и гладкий подбородок придавали неуверенный вид юнца. И даже — глупца. Или нет, это широко распахнутые ошеломленные глаза и разинутый рот делают его глупцом… Кар с усилием закрыл рот.

— Дикарь, — сказал Оун.

Снова. В первый раз он назвал Кара дикарем, когда тот в удивлении отпрянул от хлынувшей из отверстия в потолке купальни теплой воды — Оун назвал ее «душ». Потом, когда, облаченный в новую одежду, Кар искал, куда бы прицепить нож. И вот теперь. Хмурый наставник, весьма недовольный своей ролью, начинал его раздражать. Увы, Оун — один из немногих, владеющих языком Империи, потому придется мириться с его присутствием. Пока.

Отвернувшись от зеркала, Кар посмотрел недовольному колдуну в глаза. На первый взгляд Оуну можно было дать лет тридцать пять — сорок, но Кар уже понял, что внешний вид обманчив.

— Я дикарь, — сказал Кар. — Полукровка. Вы меня презираете, верно? К чему тогда тратить на меня время?

Оун возмущенно сверкнул глазами.

— Никто из нас не стал бы тратить на тебя и минуты, не будь ты нужен своему отцу!

— А зачем я ему нужен?

— Об этом он сам тебе скажет.

— Когда?

— Когда сочтет нужным.

— Хорошо, — Кар подумал. — А что я должен делать сейчас? Зачем вы здесь? Вас приставил ко мне отец, верно?

— Да.

— Зачем?

Оун насмешливо оскалился.

— В первую очередь — научить тебя приличным манерам.

— Разумеется, — Кар наклонил голову с достоинством, как принц Империи, услышавший придворный комплимент. — А затем?

— Затем, — нехотя ответил колдун, — научить тебя пользоваться своей Силой. Если она у тебя действительно есть. Твой отец дает тебе возможность сделаться одним из нас, маленький дикарь, хоть я и сомневаюсь, что ты на это способен.

Кар улыбнулся. Он больше не боялся колдунов. Ненависть и отвращение под маской обходительности, непререкаемая власть, высокомерие тех, кто вынужден исполнять приказы — все это было ему знакомо. С этим он умел обращаться.

— Поручил ли вам отец отвечать на мои вопросы?

— Да, если они не выйдут за пределы разумного.

— Хорошо.

Кар обвел глазами комнату, с немалым искусством вырубленную в толще скалы, два выхода, занавеси из того же непонятного материала, что и одежда, такую же занавесь над входом в купальню. Здесь тепло, хотя ни камина, ни очага в комнате нет. Откуда берется теплая вода? Кто прорубил в скалах целый город?

Нет. Начинать следует с другого. Кар пересек комнату, сел на изящный стул перед овальным столом тонкой работы. Оун остался стоять у зеркала.

— Кто мой отец? — спросил Кар.

— Сильнейший.

— Что это значит? Правитель?

— Сильнейший — значит, Сильнейший.

— Вы слушаетесь его приказаний, верно? Значит, он правитель. Или не так?

— Это будет еще хуже, чем я думал, — проворчал Оун. С недовольной гримасой занял второй стул, напротив. — Дикарями правят вожди.