Владимир Корн - Звезда Горна

– Что ты теперь намереваешься делать? Немедленно отправишься в имение?

Коллайн покачал головой:

– Нет. Сейчас очень много дел, требующих немедленного разрешения. Хорош я буду, отблагодарив тебя таким образом…

Мы едем уже неделю и три дня, еще через два должен показаться Монтенер, далеко не самый мелкий город, в котором у меня уже есть собственный заводик, скорее даже мастерская по производству все тех же зеркал. Там я запланировал сутки отдыха. Пока все идет по графику, мы даже немного опережаем его. Справа блестит широкая полоса Арны, полноводной реки, пересекающей всю Империю с севера на юг, протекающей рядом со столицей и впадающей в Тускойский залив. Гроугент как раз и расположен в устье этой реки.

Арна величаво несет свои воды, иногда разливаясь широкими плесами. После Монтенера река изменится, рассказал Нектор, неоднократно бывавший здесь за время службы. Течение будет более быстрым, появятся перекаты и пороги, река станет несудоходной. После Монтенера останется половина пути к Тромеру, месту, откуда начнется наша экспедиция в стойбища вардов. И дорога изменится: покрытие из каменных плит только до Монтенера, затем начнется грунтовка, одно название, что тракт.

– И пыли будет! – страдальчески сморщился Нектор. – Еще начнутся Майронские леса, прибежище множества негодяев и разбойников. Они огромные, эти самые леса, настоящие чащобы, бродить по ним можно бесконечно. Поговаривают, что в них скрывается целое разбойничье королевство со своим королем. Дорога проходит по самому краю леса, а с другой стороны течет Арна. Когда я служил егерем, наш полк несколько раз пытался навести в лесах порядок, но это задача для целой армии.

– А пираты на ней имеются? – спросил я, поглядывая на реку.

– Пираты? – переспросил Нектор, на секунду задумавшись. – Нет, ни разу об этом не слышал.

Глава 15

Майронский лес

В Монтенере мы задержались до следующего утра, прибыв в него сразу после полудня. Времени достаточно, чтобы отдохнуть, привести себя в порядок и так далее.

У меня при себе была бумага, имевшая личную печать и подпись ее величества, а также печать Имперской канцелярии, документ грозный на вид и по содержанию. Как обычно, предъявителям такого документа предписывалось оказывать всяческое содействие, немедленную помощь в случае необходимости, и я даже мог получить с ее помощью довольно значительную сумму денег у наместников. Причем документ у них не оставался, только на полях делалась пометка с датой и суммой выданных денег.

Посмотрев бумагу на свет, я не обнаружил никаких степеней защиты – ни водяных знаков, ни вкраплений разноцветных волосков, словом, вообще ничего. Бумага высшего качества, и только лишь. При необходимости ее легко можно подделать. Мне бы это, конечно, и в голову не пришло, но сам факт такой возможности…

Когда Коллайн заинтересовался моими исследованиями, я объяснил ему, какой должна быть бумага, предназначенная для подобных целей. Тогда можно будет делать и бумажные деньги.

– Бумажные деньги? Какой в этом смысл? – проявил скептицизм Анри.

– Не скажи, со временем все к этому и придет. Ты видел когда-нибудь монету в сто золотых имперских крон?

Коллайн отрицательно покачал головой:

– Таких монет нет, де Койн. Представляешь, каких размеров она должна быть?

– Вот ты сам и ответил на свой вопрос, Анри. Например, я выпущу банкноту и напишу на ней номинал: сто золотых имперских крон. Конечно, отпечатаю ее не я, а Имперский банк, который и укажет, что обеспечивает купюру полновесным золотом самой высшей пробы. Когда покупатель совершит крупную покупку, торговец сможет при необходимости посетить банк и обратить такие бумажные деньги в соответствующее количество звонких монет. Но какой ему смысл носиться с целым мешком металла, когда он и сам сможет при необходимости расплатиться этой купюрой или разменять ее на несколько более мелких, достоинством в десять или пятьдесят крон.

– Но бумажные деньги крайне недолговечны, они могут порваться или сгореть…

– Ничего страшного, недолго отпечатать новые купюры – главное, чтобы количество золота в Имперском банке им соответствовало.

– А что будет, если напечатать бумажек больше, чем золота?

– Будет инфляция, Коллайн, и деньги обесценятся. Вырастут цены на товары и услуги, но это регулируемые процессы, ничего страшного не произойдет: ведь золото останется у государства.

Я еще долго объяснял ему все преимущества такой реформы, рассказывал о государственных займах и рынках ценных бумаг вообще.

В заключение разговора Коллайн поинтересовался, был ли у меня разговор с ее величеством на подобную тему. Я улыбнулся, погружаясь в воспоминания.

Да, мы разговаривали с Янианной на эту тему, и не раз. Она даже заявила мне как-то, что выпустит бумажные деньги, причем немедленно и только для меня. «Видимо, ты привык к ним больше, поскольку не желаешь принимать от меня те, что имеют обращение в Империи. Неприлично, когда императрица не одаривает своего любовника всякими благами – имениями, титулами, золотом и орденами. Теперь же у нас будет все, как у людей, – сказала она. – А то, что блага бумажные, так на то воля самого фаворита, горячо любимого императрицей, потакающей ему во всем».

Яна долго смеялась, глядя на мое ошеломленное лицо. Но разговор наш нашел продолжение, и хотя до выпуска бумажных купюр было еще очень далеко, однако намерение сделать бумагу гербовой и защищенной обратилось в конкретные действия: при Имперской канцелярии появилась своя фабрика по ее производству.

Коллайн перебил мои воспоминания вопросом:

– Не поделишься?

– Извини, Анри, но это мое, личное, – ответил я.

В Монтенере мы с Анри остановились в доме местного наместника, герцога Монтейского. Хотя герцог Иллойский покинул город чуть больше недели назад, мы привезли с собой целую кучу столичных новостей, кроме того, для герцога Монтейского не были секретом мои отношения с императрицей.

Наши люди разместились в расположении егерского полка, где для них нашлось все необходимое – и стол, и кров, и отличная компания.

Нас же ждал раут в доме герцога, на который собралась вся местная аристократия. Вечер прошел удивительно хорошо, мы с Анри вели себя скромно, совсем не кичась своей столичностью и близостью ко двору. Как мне показалось, большинство присутствующих прибыло только для того, чтобы посмотреть на фаворита Янианны I, о котором, как мне не раз передавали, ходило много слухов по всей Империи.

Конечно же мы пользовались повышенным интересом у женщин. Мне пришлось напялить на себя оба своих ордена и гигантскую золотую зубочистку, как я всегда называл свою наградную шпагу. Правда, Коллайн всегда морщился, услышав такой пренебрежительный отзыв о ней.