Александр Башибузук - Хроники Горана. Прознатчик

(Преподобный Феофан Костопольский. «К вопросу сечи при Дромадаре»)

Серединные земли. г. Добренец. Бордель «Похотливый вепрь».

25 Лютовея 2001 года от восхождения Старших Сестер. Поздняя ночь

Я налил себе вина из первой попавшейся бутылки и махом осушил бокал. Вот это попали так попали. Это же надо было умудриться телепортироваться прямо в… Как там девчонка сказала: дом услады «Похотливый вепрь»? А если точнее, в самый шикарный и дорогой бордель славного портового города Добренца, сиречь Доброграда. И надо сказать, удачно попали. В смысле, что нас не выгнали, даже выделили комнату. Тот самый старикан, который в панталонах, приказал.

А плевать, хоть на помойку; главное, выжили. Но… но потеряли Пету. А вот это как раз совсем плохо. Клятву, кикимора ее побери, с меня никто не снимал. Придется искать, хотя я даже представить не могу, где и как.

Услышав плач, я развернулся и подошел к кровати. На ней, свернувшись комочком, лежала Франка, тихонечко, совсем по-щенячьи всхлипывая. Мне вдруг стало ее очень жалко. Так жалко, что даже помотал головой, удивляясь непонятному чувству. Надо же, прорвало.

— Перестань, — я прилег рядом с женщиной и осторожно прижал к себе. — Обещаю тебе, найду Пету. Все не так плохо, как кажется.

— Правда? — Франка доверчиво прижалась ко мне. — Правда, обещаешь?..

— Ага. Ну что такое, совсем глаза на мокром месте. Говорю же, убивать ее никто не собирается, а если так, найдем способ ее вернуть.

— Я слабая, всего боюсь… — женщина уткнулась носом куда-то мне под мышку.

— Рассказывай… Вон как карл разделала!..

— Из страха. А ты тоже… Такое заклятие в принципе не блокируется. Его только можно увести в сторону, да и то не каждый сможет.

— Даже не знаю… Само по себе получилось. А как ты умудрилась прихватить шкатулку и мою сумку?

— Тоже не знаю, — хихикнула Франка. — Жалко было терять, вот и подцепила заклятием подсознательно. А твой мешок за компанию прицепился.

— Понятно, ты вот лучше мне скажи: Франтя или Франка?

— Дурак! — возмущенно пискнула хафлингесса и легонечко стукнула меня кулачком. — Какая Франтя?

— А почему…

— Это долгая история… — Франка опять всхлипнула.

— Так нас никто не гонит. Говори, а то буду называть тебя…

— Только попробуй!.. Ладно, расскажу. Ты, наверное, знаешь, что у нас, подгорников, очень закрытое общество. И строго кастовое. Шансов подняться в социальном статусе и за всю жизнь может не представиться. Так вот, моя семья — из самых низов. Нет, не бедные, по меркам людей — даже богатые. Но влияния у нас там совершенно никакого нет.

— А зачем? Зачем влияние? Живите и радуйтесь жизни.

— Ты не понимаешь… — вздохнула Франка. — Я всю жизнь хотела… хотела большего… Но неважно. Нас две сестры, мальчиков боги родителям не дали. Единственный способ подняться для дев — выгодно выйти замуж. Но тут тоже не все так просто. За этим следят жрецы Древа жизни, подбирая варианты по одним им ведомым свидетельствам. Дуле, старшей сестричке моей, не повезло: ушла к соседям, на тот же уровень. Да ей особо и не надо было, любовь у девицы случилась.

— У девицы подгорников — любовь? Так бывает?

— Редко, — неожиданно согласилась Франка. — Мужиков наших, скажу прямо, любить не за что. У них на уме лишь торговля, ремесло, деньги и борода. И все. Даже постель не нужна, разве только для продолжения рода. Вот бабы и стервенеют из поколения в поколение. А еще обычаи наши… гадские… Правда, мужи-подгорники, по обычаю, для своих жен ничего не жалеют, прямо скажу, живется девкам как у богов за пазухой, но все равно лютая тоска. Но опять неважно… Значит, муж достойный мне изначально не предполагался, но оставался путь выучиться на чародейку и таким образом подняться. К счастью, боги оделили даром, так что воздействовала я на мамку, а она на батяню, открыл он мошну и определил доченьку в Великоградскую Академию при Лиге Белого Света, самое лучшее и дорогое чародейское заведение на Севере… Ты слушаешь?

— Ага, говори… — я неожиданно ощутил, что ее волосы очень тонко, едва заметно пахнут яблоками. Не удержался и украдкой ткнулся лицом в пушистые шелковистые локоны.

— Так вот. Все шло просто отлично, я стала лучшей на цикле. Правда, не без приключений… — Франка опять тихонечко хихикнула, поерзала, устраиваясь поудобней у меня на плече, и продолжила: — Доучилась до шестого цикла, оставалось всего четыре годочка… И тут гадские жрецы нашли мне партию в семье Додонов. Гадского вдовца Мирона… тьфу на него…

— Прям такой гадский?

— Да ничего такой. Как все, но не лучше. А Петку его я полюбила всем сердцем… и она меня… жа-а-алко ее…

— Не плачь, говорю. А этот… козлик… я так понял, твой учитель был?

— Да, мэтр Влахий Борбан, профессор кафедры предметного чародейства. Он… словом, он добрый, помогал мне, но всегда был… гм… такой странноватый…

— И что дальше?

— Мне не дали доучиться, почти силком выдернули домой, где и выдали за Мирона. Батя, видите ли, посчитал, что породниться с Додонами будет выгодней, чем оплачивать еще четыре года Академии. Все… прощай диплом, полный запрет почти на все чародейство, мэтр Борбан едва выбил мне поддиплом — даже не лекарки, а повитухи — и, здравствуй, окраина под названием Звериные острова. Какл его забери, этого батяню…

— Какл — это сильно страшно, пожалей батю.

— Ну ладно, — Франка засмеялась и сильнее прижалась ко мне всем телом. — Словом, застряла я на Островах, даже смирилась; правда, практиковать начала, в известность вошла. И тут — на тебе: Петку Коганы решили в семью забрать. А это… это вторая по влиянию семья в Скалистых. Мой Додончик, да и я тоже, сразу ближними родичами с ними становимся. Это же возможность!!! Ох, я бы и развернулась!

— Развернешься еще… — я медленно провел ладонью по горячему бедру Франки. — Так почему Франтя?

— Ну-у… — засмущалась хафлингесса. — Батяня, рогуль ему в печенку, так назвал. А я переиначила, много лучше звучит…

— И правда звучит. Но и Франтя — тоже ничего.

— Нет! — возмутилась женщина. Ее слегка влажные губы оказались в опасной близости от моих. — Я тебя сейчас…

— И я… — рука сама по себе прижала Франку ко мне.

Не сложилось. Энергичный стук в дверь заставил нас отстраниться друг от друга. Вернее, только Франку: мне, так совершенно все равно, кто там ломится. А ломился мэтр, язви его в душу, Влахий Борбан.

Старикан совершенно преобразился, да так, что я его не сразу узнал. Богатый кафтан с золотой шнуровкой, опушенный серебристым мехом, лихо заломленная шапка с атласным верхом, алые сафьяновые сапоги в тон широкому кушаку и тяжелая, богато изукрашенная кривая сабля. Даже мордой переменился: из-под кустистых бровей поблескивают холодные колючие глаза, усищи закручены кверху, борода браво торчит… Словом — страшный герой, рубака, гроза женских сердец. Правда, для меня это впечатление немного смазывалось от предыдущего видения его тощей задницы в кружевных панталонах.