Грегори Киз - Кровавый рыцарь

– Тысячу сто лет назад, – уточнил фратекс. – Во время Сакаратума.

– Верно. Это была одна из многих ересей.

Фратекс покачал головой.

– Все не так просто. История часто рассказывает не о прошлом, а о настоящем. Она должна быть удобна тем, кто обладает властью в те дни, когда ее излагают. Я расскажу тебе кое-что про Сакаратум, то, что ты вряд ли знаешь. Это было больше, чем священная война, больше, чем волна обращений и освящении. В своей основе она была гражданской, брат Стивен. Две группировки, обладавшие равной властью, сражались за душу церкви: ревестури и гиероваси. Начало спора было чисто научным, конец – нет. Целые ямы были заполнены костями ревестури.

– Гражданская война внутри церкви? – удивился Стивен. – Но почему я никогда ничего об этом не слышал?

– На самом деле было два таких конфликта, – продолжал фратекс. – Во главе ранней церкви, по примеру Виргеньи Отважной, всегда стояла женщина. Первый фратекс Призмо захватил это место силой, женщин изгнали из иерархии и отправили в монастыри, лишив какой-либо власти и установив за ними тщательное наблюдение.

И весь мир Стивена перевернулся, когда фратекс заставил его взглянуть под иным углом.

«Почему же все это хранили в тайне?» – удивленно подумал молодой ученый.

– Получается… все, что я знаю, ложь? – спросил он.

– Нет, – сказал фратекс. – Это история. Вопрос, который необходимо задать касательно любой версии истории, звучит так: кому выгодна именно такая точка зрения? За тысячу лет – или две тысячи – интересы власть имущих меняются, а с ними вместе меняются и исторические хроники, на которых держатся троны.

– В таком случае не следует ли мне спросить, кому выгодна ваша версия событий? – спросил Стивен, возможно, слишком резко, но ему было все равно.

– Разумеется, – ответил фратекс. – Но помни, существует еще и безусловная истина, события, которые действительно происходили. Подлинные факты, реальные тела в земле. Если ты узнал о некоторых искажениях, это не значит, что в мире нет ничего настоящего; это всего лишь требует от тебя отыскать метод, который поможет раскрыть правду, вычленить ее из массы лжи.

– Я никогда не был настолько простодушен, чтобы верить всему, что слышу, сказал Стивен. – В священных стенах всегда случались диспуты, и я принимал в них участие. И дело не в том, чтобы услышать и поверить, а в том, чтобы понять, каким образом каждое утверждение соотносится с целым. А если мне говорят нечто, противоречащее всему, что мне известно, я подвергаю это сомнению.

– Но разве ты не замечаешь? Это всего лишь использование одного сомнительного источника – или, того хуже, нескольких, – чтобы оценить другой. Я спросил тебя про восстание против скаслоев, отправную точку нашей истории, и что, по сути, ты мне ответил? К каким источникам ты можешь меня отослать? Откуда ты знаешь, что тебе сказали правду, а не извратили ее, чтобы подтвердить свои измышления? А как насчет событий прошлого года? Ты знаешь, что они действительно происходили, и часть видел собственными глазами. Как это соотносится с тем, чему тебя учили?

– Первоисточники, относящиеся ко времени восстания, утеряны, – сказал Стивен, пытаясь отмахнуться от главного вопроса, ответив на второстепенный. – Мы доверяем тому, что имеем, потому что ничего другого нет.

– Понятно. Значит, если ты запрешь в комнате трех человек с ножом и мешком золота, а потом снова откроешь дверь и обнаружишь там двух покойников, ты поверишь свидетельству оставшегося в живых только потому, что других очевидцев нет?

– Это не то же самое!

– Точно то же самое.

– Но свидетельства, имеющиеся у нас, написаны с благословения святых!

– А если никаких святых нет?

– Мы замкнули круг и вернулись к тому, с чего начали, – устало проговорил Стивен. – А вы по-прежнему предлагаете мне сделать выбор между двумя сектами: той, что пытает и приносит в жертву детей, и другой, сотрудничающей с людоедами. Вы хотите сказать, что между ревестури и гиероваси нет никакой средней позиции?

– Разумеется, есть. Самое распространенное течение – несведущие.

– К которым отношусь и я.

– До сих пор относился. Но теперь с тобой пытается связаться по крайней мере одна из сект.

Сначала вы мне говорите, что все ревестури убиты в гражнской войне, о которой я никогда не слышал, а теперь утверждаете, будто они являются могущественной группой заговорщиков, действующей внутри современной церкви. И что же из этого правда?

– И то и другое, конечно. Большинство ревестури были убиты или изгнаны за время Сакаратума. Но можно убить мужчин и женщин, а вот идею – намного сложнее.

– И какова же она, эта идея? – поинтересовался Стивен.

– А ты понимаешь это название – «ревестури»?

– Полагаю, это производное от «ревестум» – проверять, инспектировать.

– Именно. Мы считаем, что наша история, то, как мы ее понимаем, да и весь мир вокруг нас – это предмет, достойный наблюдения и изучения. Все мнения должны быть взвешены и приняты во внимание, каждый факт должен быть учтен при любом обсуждении.

– Слишком смутная идея, чтобы за нее умирать.

– Нет, если учесть, какие именно обсуждения она может вызвать, – возразил фратекс – Например, недопустимо обсуждение того, существуют ли на самом деле святые.

– А что, именно этот вопрос стал причиной гражданской войны?

– Не совсем. Дело в том, что обсуждение вопроса, приведшего к гражданской войне, было так мастерски подавлено, что мы не знаем в действительности, о чем шла речь. Зато нам известно, что вызвало шум.

– И что же?

– Дневник Виргеньи Отважной.

Стивен от изумления потерял не только дар речи, но и способность мыслить. Виргенья Отважная, освободительница, спаситель человеческой расы, женщина, открывшая седосы, пути, ведущие к святым… Ее дневник.

Он потряс головой и попытался сосредоточиться.

– Он должен быть написан на древневиргенийском, – пробормотал он. – Или, может быть, на древнекаварумском. Ее дневник?

Фратекс улыбнулся.

Стивен потер подбородок.

– Вы говорите, его удалось заполучить… задумчиво проговорил он. – Ее дневник, рукопись времен Сакаратума? Невероятно. И они не сделали с него копий… О! Значит, в дневнике есть что-то… не понравившееся гиероваси. Вы же это собираетесь сказать?

– Да, – подтвердил фратекс Пелл. – На самом деле несколько копий было сделано. Все они уничтожены. Однако оригинал – нет.

– Что? Он все еще существует?

– Разумеется. Один из членов нашего ордена бежал с ним и спрятал его в надежном месте. К несчастью, сведения о том, где именно, утеряны. Это очень плохо, поскольку я верю: единственное, что может спасти нас и сам наш мир, – записи из этого дневника.