Руслан Мельников - Темный Набег

– Понять, что делать дальше? – улыбка Бернгарда была совсем невеселой. – Я уже бывал на берегу озера и неоднократно. Но всякий раз возвращался оттуда ни с чем.

– И все же мне… нам нужно туда.

Всеволод ждал спора и готов был к ссоре, однако Бернгард вдруг согласился. Неожиданно легко и покладисто.

– Хорошо, – кивнул магистр. – Покуда светит солнце, вы вольны поступать по своему разумению. Нам, в самом деле, незачем таскаться друг за другом.

Затем Бернгард перешел на деловой тон военачальника, отдающего распоряжения:

– В скалах возле Мертвого озера есть небольшие трещины и несколько гротов, в которых могут укрываться нахтцереры. Проверьте. Только осторожнее. Не убирайте рук с оружия. Там, в пещерах, не будет ни солнца, ни крепостных стен. Там вам придется уповать только на сталь с серебром, которого страшатся и темные твари, и мертвые воды, выпускающие их. Помните об этом…

Пауза. Пытливый взгляд.

О чем именно им надлежит помнить? Об осторожности? О боязни нечисти перед серебром? Излишнее, в общем-то, предостережение. Ни о том, ни о другом забывать никто не собирается.

Всеволод все же кивнул, давая понять, что принял слова Бернгарда к сведению.

– Не вздумайте лезть в озеро в своих серебреных доспехах, – зачем-то добавил магистр. – Впрочем, без доспехов этого делать тоже не нужно.

Еще кивок. Все? Напутствие закончено?

– И еще один… нет – не приказ – добрый совет. Вам следует поторопиться, если хотите вернуться в Серебряные Врата засветло. С замковых башен озеро на плато кажется близким, но на самом деле это не так. Расстояние в горах обманчиво. И глазомер порой подводит даже бывалого путника.

Бернгард повернулся назад, позвал:

– Конрад! Бранко! Поедете с нашими м-м-м неустрашимыми союзниками…

«Неустрашимые» в устах тевтонского магистра прозвучало как «неразумные». А, впрочем, так могло просто показаться. Чужая душа – потемки. Истинный смысл, вложенный в чужие слова, тоже распознать бывает не просто.

– Проведете их к озеру…

Вообще-то, на взгляд Всеволода, провожатых в ущелье-горловине, где при всем желании заблудиться весьма мудрено, не требовалось. Другое дело – соглядатаи. Однако вроде бы и возражать против общества бывшего посла Закатной Сторожи и волоха-проводника причин нет.

Бернгард, не проронив больше ни слова, тронул коня. Братья-рыцари и кнехты – тоже проследовали за своим магистром в угрюмом молчании. Только топот копыт, только позвякивание посеребренных доспехов.

– Мастер Бернгард прав, – сухо сказал Конрад. – Если хотите добраться до озера и вернуться в замок, прежде чем сядет солнце, нужно спешить.

Бранко не сказал ничего. Не теряя времени на пустые разговоры, волох развернул лошадь и направился к ущелью. Наверное, в самом деле, следовало поспешать.

– Вперед! – приказал Всеволод. – Скорой рысью!

Они спешили, они торопились, подстегивая и пришпоривая коней. Скакали там, где можно было скакать, карабкались по осыпающимся каменистым кручам, ведя лошадей в поводу. Снова садились в седла. Шли, ехали. Ехали, шли…

Горловина оказалась труднопроходимой и для конного, и для пешего. Камни. Осыпи. Частые завалы, возведенные, по всей видимости, с одной целью: затруднить проход нечисти, хоть как-то задержать ее по ночам. Да, без толковых проводников, которым в этих местах знаком каждый валун, пришлось бы туго. Проплутали бы без толку до ночи, попереломали бы ноги себе и коням.

Бранко же и Конрад находили проходы и узкие обходные тропы даже в непролазных, казалось бы, нагромождениях камня. А вслед за провожатыми проезжали, обходили завалы остальные…

В полдень темные башни тевтонской Сторожи едва угадывались на фоне скал, а до озера было еще далековато. Потом был виден только донжон – величиной с ноготь мизинца. Потом дорога резко пошла вверх и утратилось всякое представление о времени и пространстве. А потом…

Потом впереди раскинулось плато.

Унылая, плоская, безмолвная каменистая равнина вдруг растелилась под копытами, словно сама по себе. И спокойная озерная гладь, как по волшебству, возникла перед глазами.

Глава 34

Мертвое озеро безмолвствовало. Озеро лежало на ровнехоньком плато средь неприступных обледенелых горных хребтов. Озеро закрывало путь в зловещую Шоломонарию. А ночью – открывало. Путь из…

Из иного, темного обиталища.

Всеволод осмотрелся по сторонам.

Взгляд – вправо. Взгляд – влево.

Несколько редких пещер, зияющих в окрестных скалах. (Надо бы потом проверить. Но – потом.) Кое-где – давние обвалы.

Взгляд – вперед.

Камень, камень, камень и много-много воды. И ничего более.

Вблизи озеро казалось необъятным. Противоположный берег виднелся вдали едва различимой полоской. Берег терялся в дымке – обычной, туманной, а не зеленовато-колдовской.

А озерные воды были необычайно прозрачными. Сверху. Воды так и манили к себе непорочной родниковой чистотой. Сначала манили, а потом…

Все верно: не было жизни в этих водах. Ни жизни, ни живности. Ни рыбешки, ни водяной букашки, ни зеленой былинки вездесущих мхов, водорослей и тины. Зато уже на глубине в локоть-полтора под прозрачной водицей лежала недвижимая темная, черная, со слабой зеленцой, маслянисто поблескивающая муть. Сплошная, непроглядная. И что там, за той мутью…

Что таится ТАМ?

ВНИЗУ?

Всеволод смотрел туда, вниз. Всматривался до боли в глазах. И видел лишь себя. Как он, живой, смотрит из Мертвого озера. На себя здешнего, тутошнего.

И ведь что странно – отражение лежало не на верхнем слое прозрачной воды, а на нижнем – на слое неводы, чем-то напоминавшей бездонную трясину болотных окон. Словно то, что внизу, – важно. А то, что вверху, – так, никчемный морок. Которого, на самом деле, и нет вовсе.

Запалившиеся после долгой и трудной дороги кони потянулись, было, мордами к прозрачной воде, но тут же фыркая и мотая головами прянули прочь – подальше от берега. Ни глотка не сделали, хоть и в пене все. Да и люди – тоже. Уставшие, вспотевшие, одетые в стеганные поддоспешники, облаченные в тяжелые латы, ратники предпочли теплую воду из седельных фляг. Водица же Мертвого озера… Ни пить такую водицу, ни купаться в ней, ни даже лица умыть не хотелось.

Ненавидеть лютой ненавистью хотелось такую воду. А еще…

Идея пришла неожиданно, внезапно. Как озарение. Как всполох солнечного луча в сплошной тьме. Бернгард говорил… Мертвые воды страшатся серебра, – говорил магистр. Так же страшатся, как и темные твари. Что ж, проверим!

… еще рубить и колоть хотелось такую воду.

Как гигантскую темную тварь.

Всеволод вынул из ножен меч. Один. С левого бедра. Хватит для начала. Полюбовался блеском закаленной стали на солнце. Густым узором серебряной насечки. Этим клинком изрублено уже немало нечисти. Ох, немало! И пролито уйма черной кровушки. Так не пора ли омыть верное оружие в проклятом озере.