Стивен Эриксон - Сады Луны

Она попыталась сделать шаг, но одеревеневшее тело не слушалось. Мозг переполняли какие-то картины, однако стоило ей присмотреться, как их тут же загораживало стеною тьмы. Дырявый Парус чувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

– Что ты слышишь? – спрашивал ее мужской голос. Дырявый Парус из последних сил сосредоточилась, потом улыбнулась.

– Вращающуюся монету. Я слышу вращающуюся монету.

КНИГА ВТОРАЯ

Даруджистан

И что за ветер взбаламутил наши души?А следом гром загрохотал,мгновенно сморщив гладь озерных води закрутив дня нынешнего тениподобно колесу. Подхваченные им,мы понеслись куда-то,проснуться не успев от шатких грез.

И где скрипучий ворот – многих бед предвестник?Он поднимает их в наш безмятежный мир,чтоб выплеснуть наружу,на пурпур ароматных лепестков,ломая хрупкие доспехи,которые легко принять за пепелв обмане сумеречного света…

ГЛАВА 5

И если этот человек тебя во сне увидиткачающимся в тишинеугрюмой ночипод деревом,где тень твояплащом накрыла узловатую веревку;пройдет он, воздух всколыхнув,а тот твоих заиндевелых ног коснетсяи их согнет, создав подобье бега…

907 год Третьего тысячелетия

Год Пяти Клыков, сезон Фандри

Две тысячи лет со дня основания города Даруджистана

Одному невысокому и весьма толстому человеку снилось, что он вышел из Даруджистана через Воловьи ворота и двинулся навстречу закатному солнцу. Он торопился, и от этого полы его поношенного красного плаща раздувались, точно паруса. Далеко ли ему идти – человек не знал, но у него уже разболелись ноги.

В мире было полно разных бед. Когда их скапливалось слишком много, они сливались в одну большую беду. Иногда спящего человека одолевала совесть, и тогда заботы мира казались ему выше собственных. К счастью, набеги совести были достаточно редкими и сейчас она его не беспокоила.

– Увы, из-под дрожащих колен этого сна вырастают ноги с множеством пальцев, и каждый палец означает то или иное возможное последствие, – вздохнул человек. – И всегда один и тот же сон.

Так оно и было. Как и в прошлый раз, солнце медленно скрывалось за вершиной дальнего холма; медный диск светила тонул в легкой дымке. Зудящие ноги несли толстого человека по грязной улочке Трущобника, как называли эту бедную и убогую часть Даруджистана. Покосившиеся домишки и лачуги торчали по обе стороны, словно кривые зубы. Старики в засаленных лохмотьях (почему-то все они были желтого цвета) сидели у жаровен, на которых готовилась их нехитрая еда. Завидев толстого человека, они замолкали. Возле колодца с мутной водой собрались такие же неопрятные женщины. Каждая держала за шкирку орущего кота и монотонно окунала в воду. Ритуал этот совершался по привычке, смысл его был давно забыт.

Человек миновал мост через реку Майтен, прошел через скопище хлевов и загонов, именуемое Овчарней, и оказался на открытой дороге, окаймленной с обеих сторон виноградниками. Здесь он ненадолго остановился, подумав о замечательном вине, которое выжмут из мясистых виноградин. Однако сон велел ему двигаться дальше.

Человек ковылял по дороге, но разум его был свободен, как птица. Разум выпорхнул из обреченного города, унесся под самую высь вечерних небес. Разум толстого человека имел обыкновение ускользать из всего, что человек знал и кем он был сам.

У кого-то природные дарования проявлялись в умении бросать кости и по их узорам читать будущее. Кому-то были доступны предсказания Фатида, называемого также колодой Драконов. Крюппу (так звали толстенького человека) не требовались внешние атрибуты. Умение видеть грядущие события таилось в его голове, как бы он ни старался утверждать обратное. Пророчества стучали в стенки его черепной коробки, и эхо отдавалось по всем костям.

– Конечно же, это всего-навсего сон, – пробормотал толстый человек. – Быть может, Крюппу кажется, что на сей раз он и впрямь выскользнул из времени. Но ведь Крюпп отнюдь не дурак. Никто не осмелился бы назвать его дураком. Толстым, ленивым и неряшливым – да, склонным к излишествам – возможно, способным опрокинуть миску с горячим супом себе на колени – не стану спорить. Но только не дураком. Нынче такие времена, когда мудрым людям надобно выбирать. Ну разве не мудрость – прийти к выводу, что жизни других людей не столь важны, как твоя собственная? Естественно, это очень мудрый вывод. Да, Крюпп – человек мудрый.

Он остановился, чтобы перевести дух. Пока он шел, ни солнце, ни холмы так и не стали ближе. В снах всегда торопишься, как ребенок спешит поскорее стать взрослым. Опасная штука – спешка. Но при чем тут детство или юность? Разве Крюппа можно назвать юным?

– Нет, мудрого Крюппа никто не назовет зеленым юнцом!

Парящий разум немного позабавлялся со словом «юный», придумывая разные каламбуры, однако уставшие и натертые ноги властно заявляли о себе. Наверняка уже и мозоли появились. Ноги взывали к нему, умоляя погрузить их в лохань с теплой водой и смазать целебной мазью. К ним присоединились и кости. О боги! Прямо траурная песнь, плач отчаяния!

– А ну прекратите скулить! Представьте себя легкими крыльями, несущими меня к солнцу, – сказал ногам Крюпп. – Интересно, далеко ли еще до солнца? Оно сразу за холмом – Крюпп это знает наверняка. И добраться туда – сущий пустяк. Крюпп это знает, как знает о существовании непрестанно вращающейся монеты… Но при чем тут монеты? Крюпп не говорил ни о каких монетах!

В его сне повеяло северным ветерком. Запахло дождем. Крюпп начал торопливо застегивать пуговицы своего видавшего виды плаща. Две последних застегиваться не желали. Крюпп подобрал живот, но все равно сумел справиться лишь с одной пуговицей.

– Даже во сне зачем-то нужно напоминать мне о моем животе! – простонал он.

Он понюхал ветер и заморгал.

– Дождь? Но ведь год едва начался! Или это весенний дождь? Крюпп никогда не забивал себе голову столь ничтожными пустяками. Наверное, мои ноздри просто учуяли запах озерной воды. Одним вопросом меньше.

Крюпп сощурился и поглядел на Лазурное озеро, над которым клубились темные тучи.

– Что же, прикажете Крюппу бежать? А как его гордость? Его достоинство? Они неоднократно являли себя в снах Крюппа. Но неужто впереди нет никакого пристанища? Как жестоко. У Крюппа подкашиваются ноги, кровоточат ступни. У него устало все тело! Погодите, а что там виднеется?