Владимир Мясоедов - Искры истинной магии

— Навались, братья! — отчаянно заорал неведомо кому владелец огребли и тюкнул своим оружием по темечку еще одного бандита, замершего в растерянности при виде кончины своих подельников. Только после его вопля я обмер и, понимая, что не успею добежать до разбойников, уже замахивающихся на замершего со своей жервтой Ассаина, метнул булаву. Импровизированный метательный снаряд до цели не долетел, вместо неприятеля он едва не пришиб пращника из телеги впереди. А вот у Алколита получилось лучше. Кинутое им гоблинское копьецо, извлеченное не иначе как со дна повозки, преодоело немаленькое расстояние и ткнулось в ногу звероватого вида мужику уже замахивающемуся дубиной на Артема. Раненный заорал, и тут же в горло ему вонзилась стрела, пущенная Наллисандром. Последний разбойник развернулся и сиганул в кусты, откуда почему-то прекратили лететь стрелы. Среди веток метнулась удаляющаяся спина. Не одна. Нападающие отступили.

Я, выскочив наконец из повозки, помчался вперед лишь на мгновение задержавшись, чтобы подхватить свою булаву. Мне казалось, что еще чуть-чуть и залитый кровью Ассаин рухнет, чтобы никогда больше не подняться, но я еще могу успеть….

— Ничего себе ириска, — обрадовал он подбежавшего меня и, выпусти из рук труп, уселся прямо на дорогу. Его лицо медленно проходило обратную метаморфозу, вновь начиная походить на человеческое.

— Ты живой? Ты в порядке? А ну не шевелись, дай я тебе излечу, — только что не плясал вокруг него, я создавая целительное заклинание.

— Отвянь, Айболит самозваный, — послал меня Артем. — Посмотри лучше людей, им помощь нужна, а я в порядке, синяками отделаюсь.

— Какой в порядке? — возмутился также добравшийся до 'больного' Алколит. — Боли не чувствуешь, это бывает, это аффект, но кровью он тебе истечь не помешает, а ну кА дай я рубаху разрежу…

— Отвянь, эскулап! Иди других препарируй, а я в порядке. Кольчуга на мне.

На Ассаине действительно оказалась кольчуга, которую он, оказывается, старался как можно больше таскать на себе по совету Наллисандра, привыкая к весу железного обмундирования. Она то и спасла его от того страшного удара поперек спины, сделав так, что мой друг вместо перерубленного позвоночника отделался шикарным синяком. А вот от стрелы она его не защитила. Острый наконечник раздвинул металлические кольца и вошел в плоть. Правда, не глубоко. А потом началось самое страшное. Лечение раненных. Пострадавшие в битве крестьяне прижигали свои раны, нанесенные оружием бандитов, чтобы не допустить заражения крови. Свои клинки те явно никогда не чистили, а парочка, кажется, даже специально измазала их в какой-то грязи. Люди корчились, вопили, но все равно подставляли кровоточащие места под нагретое в спешно разведенном косторе железо. И тут Артем испугался, завидев направляющегося к нему Ярослава с раскаленным ножиком наперевес.

— Я не дамся, — сказал он, принюхиваясь к запаху паленой плоти, и его кожа вновь натянулась на вытянувшихся вперед скулах.

— Хочешь гангрену заполучить? — зло спросил у него Алколит. — Неизвестно, в какой заднице тот лучник держал свое оружие. Учти, в условиях средневековья это не лечится.

— А магия? — заикнулся Ассаин, отступая.

— Я не знаю заклинания, сравнимого по действию с антибиотиками, — настаивал на своем недоучившийся медик, догоняя нашего общего друга. — Да стой ты! Остынет ведь!

— Я не дамся! — Артем отпрыгнул от острия метра на три. Спиной вперед.

— Успокойтесь оба! — прикрикнул на них я. — Нет нужды в таких экстраординарных мерах. У меня в рюкзаке еще йод сохранился.

— Хм… — Ярослав задумался и нож слегка опустил. — Много?

— Почти полный пузырек.

— Тогда хватит.

Город, которого мы достигли к вечеру того же дня нас не впечатлил. Вонюче, отходы и продукты жизнедеятельности лежали тут и там, мрачно, над узкими улочками нависали сильно выдвинутые вторые этажи домов, да и народ там был очень негостеприимный. Крестьян на их телегах, да и нас заодно, прохожие угостили таким потоком ругани, что у меня чуть уши в трубочку не свенулись. Один из мальчишек даже попытался кинуть в повозку комок какой-то грязи, надеюсь, что грязи, но Артем перехватил ее телекинезом и вернул обратно. Сорванец, обтекая, раззявил от удивления рот.

— Не выделывайтесь, — сквозь зубы попросил нас Наллисандр. — Еще чуть-чуть и будем на месте. Вот купите патенты, тогда колдуйте себе в черте города на здоровье. А сейчас лучше воздержитесь, мелкая пакость не стоит того чтобы сводить из за нее принудительное знакомство с инквизиций.

Мы были вынуждены согласиться. Тем более, что в конце улиц забрезжила какая-то площадь, на которой был даже тротуар. Каменный.

— Не похоже это здание на храм, — авторитетно высказался Ярослав, оглядывая местный собор. Во всяком случае, именно так назвал необычное здание лучник.

— Почему? — удивился я.

— Оно выглядит как помесь бублика с кораблем! У него же даже окна круглые!

В его словах был резон. Дизайнер сего шедевра явно нашел бы понимание в среде импрессионистов. Хотя…

— Ну а чего ты хочешь, — пожал плечами я, — у местных круг исполняет те же функции, что у нас крест. Вот их и понатыкали везде, где только можно. Зайдешь внутрь, так, наверное, еще и не то увидишь.

— А так ли нам нужен этот церковной патент? — спросил Ассаин. — Без него же тоже вроде бы можно прожить. Та парочка ведунов в отряде наемников тому живой пример.

— Инквизиция, Арт, инквизиция. Ей, может быть и далеко до той, что жгла людей тысячами, но, тем не менее, это контора, специализирующаяся на уничтожении таких как мы. Темных магов самоучек. А патент — это удостоверение, что местному рэкету мы уже отстегнули и теперь нас трогать нежелательно. Ну что, заходим?

Приемная здания походила не на церковь, а скорее на лаболаторию в моем родном институте. Белые высокие стены, большие, пусть и круглые окна, стулья с круглым сиденьем…Не знаю уж, почему их так любят в хим кабинетах? Сидеть же неудобно! Ах да, еще в помещении был круглый стол, вокруг которого и стояли эти самые стулья. А за столом сидел человек. Вопреки моим подсознательным ожиданиям это оказался не заплывающий жиром колобок, а напротив, худой как палка мужчина, лет эдак под тридцать. По местным меркам это уже возраст, в котором челвоек считается весьма и весьма зрелым.

— Приветствую вас дети мои, — улыбнулся нам пожилой мужчина с добрыми глазами, стоящий у большого круглого(кто бы сомневался!) каменного алтаря. — Что привело вас в скромную обитель? Не стесняйтесь, моя служба Отцу Времен заклчюается в том, чтобы выслушивать печальные повести о самых тяжких грехах и сочувствовать тем, кто их совершает.