Юрий Иванович - Коварные сентеги

От такого словоизвержения Кашад несколько подрастерялся. А Риона уже успела собраться с мыслями:

– Сам ты самец общипанный! Да мы и тебя, и всех твоих сородичей на подушки пустим, а уж от мании рабовладельческого величия быстро избавим. И людям оружие раздадим! Месяца не пройдет, как от рабства здесь и духа не останется!

В ее гневные глаза сентег старался не смотреть, как и на Кашада, нависшего над ним. Обращался он только к Кремону:

– Континент огромен. По последней переписи, на нем проживает двадцать четыре миллиона сентегов и около сорока миллионов людей. У нас тут империя, единая и неделимая. На Полюсе и вокруг него – Центр культуры, наивысший уровень жизни и самый строжайший порядок. Туда всеми силами стремится попасть каждый обыватель. А вот на периферии, особенно на севере континента, царит некая анархия. Удельные княжества и мелкие королевства порой грызутся между собой, словно дикие шейтары, устраивают друг другу пакости и ведут экономические войны. Больших столкновений воинских сил не допускают, иначе примчатся императорские отряды, они называются «порушники», и моментально вырежут всех, кто у власти, не слишком разбираясь, кто прав, кто виноват. Ну а на мелкие междоусобицы Центр почти не обращает внимания. Грызитесь, мол, только без высокой пыли и излишней вони. Вот мы тут на периферии и грыземся. В последнее время даже стало модно враждовать между собой независимым городам, а то и поселкам… Но крупной войны уже лет пятьсот не было.

Люди притихли. Численность населения поражала! Чуть ли не такая же, как в Энормии. Ну а единая крепкая власть говорила о том, что тут с институтом рабовладельцев не месяц придется бороться, а гораздо дольше. Тем более одной троице людей, фактически случайно сюда прорвавшейся.

Вопросов у каждого вертелось на языке много, но желание Кашада прибить сейчас, здесь же, находившегося в его власти рабовладельца уже явно читалось и на лице, и в сжатых кулаках. Слова вылетали у него сквозь сжатые зубы, со свистом:

– Говоришь, поможешь стать рабами? Приютишь в своем доме? А может быть, рядом с конюшней спать положишь? Ну?! Вякни еще хоть слово!..

Дело шло к тому, что Эль-Митолан Восходящий мог в каждую секунду сорваться, запустить смертельную молнию прямо в большие глаза сентега, а то и банально раскатать эти глаза вместе с головой ударом кулака.

– Ага, добей раненого и немощного! – воскликнул Сату-Лгав. – Добей! А что потом станешь делать? Любой сентег вас с одного взгляда определит как беглых. Молтунов сразу уничтожают на месте без малейших вопросов и разбирательств.

Невменяемый легонько прикоснулся к запястью напарника, призывая его не кипятиться и сесть на место. И пока тот, порыкивая, усаживался, спросил:

– И чем же так сильно отличаются… хм, молтуны от остальных людей?

– Да вы же без специальных головных уборов! Даже поверх шлема или кольчужной шапки положено надевать специальное кепи цветов своего хозяина.

– Странно. Что же мешает молтунам носить подобные кепи и после своего побега?

– А-а-а! Кепи-то специальные, магические! Покинет обозначенное пространство раб – кепи увяло цветами, значит, носитель – молтун. Или сам хозяин может отключить структуру окраски в любое время. Бывает ведь, совершат некий тяжкий проступок да сдуру в бега подаются. Понятно, в Центре, а уж тем более на Полюсе беглых рабов по умолчанию не бывает. Так одни сентеги живут – а иметь раба уже роскошь. А здесь порой проскакивают, потому как соотношение совсем иное. Некоторые умудряются даже пару месяцев прожить, пока их на краже скотинки домашней сами люди не поймают. Как правило, сами и убивают на месте, потому как молтуны – это самые опустившиеся личности…

– Ну, ты! – не выдержал Кашад. – Сам опустившийся! Еще скажи, что рабам у вас живется лучше, чем хозяевам!

– Да нет, так не скажу… Тут и сравнивать нечего… Но если сознание у человека не нарушено, то никаких мук или чувства неполноценности он не испытывает. Живет себе спокойно, да и все. Ему приказали, выполнил – и живи себе дальше. Особых издевательств над ними с нашей стороны не бывает, мы же не звери какие-то…

– Так уж и не бывает? – прошипела Риона.

Сентег глянул на нее с явным пренебрежением:

– Ну как тебе сказать… Среди вас бывают больные? Вернее, полностью утратившие разум? Вот и среди нас встречаются, чего уж там скрывать… Такое вытворят! Причем не только с людьми, но и с себе подобными! Эх, неприятно и вспоминать о таких исключениях!.. Но для того и есть в каждом городе императорские наблюдатели, присматривают за подозрительно кровожадными и агрессивными дворянами, в поместья к ним наведываются… И чтоб вы знали: даже допросы учиняют под Сонными покрывалами. Причем не только хозяевам, но и рабам. И если сумасшествие, вредное для общества, становится доказанным, быстренько виновного опаивают особыми туманящими сознание ядами и отправляют в Центр. Как правило, оттуда уже не возвращаются.

– Ты сам-то в эти сказки веришь? – прищурился Кашад.

– Это жизнь, а не сказки. Вот поживете у меня, поговорите с людьми, сами во всем удостоверитесь. У нас рабов воевать и то редко заставляют, мы сами между собой выясняем отношения в бою или на дуэлях. Увидите…

– Ха! А с чего ты взял, что мы к тебе жить подадимся? Мы ведь и обратно домой вернуться можем. Вот только разведаем…

– Не сможете! – твердо, хоть и печально заявил Сату-Лгав. – А чтобы вы не сомневались в моей уверенности, я вам скажу, каким способом вы прорвались на нашу сторону. Хотите?

– Неужели так много людей выходит к вам, что это уже привычно?

– Нет! Ни один человек не вышел. Мне, по крайней мере, об этом неизвестно. И хорошо, что не выходят северяне. Иначе опять бы сюда гнали толпы рабов, а те бы гибли в попытках отыскать дорогу на север. Тысячу лет назад прекратилось такое бессмысленное истребление людей и самых отчаянных, рискованных сентегов. Потому что население стало уменьшаться, что среди вас, что среди нас. Вот и выдал тогдашний император запрет, действующий до сих пор… Тогда же окончательно подчистили все пограничье от артефактов, драгоценностей, оружия и прочих полезных вещиц.

– Как же тебе стало известно про нынешние артефакты и про наш способ перехода? – не удержалась девушка от вопроса.

А колдун Восходящий все никак не унимался:

– Да врет он все!

– Да как сказать… Некоторые крохи до линии с Шанной еще остались, вот любители приключений там и шастают. Я стараюсь у них скупать все самое ценное, да и сам несколько раз до барьера пытался добраться. Опасно, жутко… но интересно. Романтика… А про ваш способ я благодаря роду своей деятельности и знаю. Попался мне один диковинный медальон из здешних тайников, и я лет двадцать его не продавал, все пытался понять, какая в нем таится загадка. Чем-то он мне в душу запал, а вот вскрыть никак не получалось. И только лет десять назад секретик-то мне и открылся. Записочка там лежала, вероятно, дама своему возлюбленному написала. «Я уже отсюда не вырвусь, но если ты меня любишь, приди ко мне! Возможность только одна: отыскать сталпня, лежащего в спячке на Шанне, и по нему пробраться на юг. На север по этому пути вернуться нельзя! Я жду тебя, мой единственный и самый любимый!» – Сентег помолчал, но никто ничего не спрашивал, и он продолжил: – Вот такая записка… Понятно, что в ней есть странность: если назад пути нет, то кто и как должен был отнести медальон ее возлюбленному? Но, с другой стороны, мог оставаться некий канал связи, которым пользовались еще Древние и по которому неживые предметы можно было перебросить через барьер. Да хотя бы из большой керечесы выстрелить шариком на несколько километров. А в шарик можно вложить записку…