Практикант 6 (СИ) - Дмитрий Анатольевич Гришанин
В итоге, увы, дождался на свою беду.
С временно покинутым телом вдруг случилась просто лютая дичь, беспомощным сторонним свидетелем которой мне пришлось стать.
Знакомый огненный клинок, живой молнией вдруг промчавшись по кругу выживших после наводнения боевых товарищей, за считанные секунды всех их обезглавил, и в завершение стремительного забега езе по локоть осек правую руку иллюзорной эльфийке. Отвалившись от культи, прикрытая кожаным рукавом тонкая женская рука еще в полете обернулась голой мужской. Моей рукой! Правой руки! Окольцованной! Без которой активация теневых навыков оказывалась теперь попросту невозможной!.. Но еще больше лишения доступа к теневым абилкам шокировало, что у меня же на глазах, только что мне отсекли практически полруки, и я, к ужасу своему, абсолютно при этом ничего не почувствовал.
Словно в каком-то сюрреалистическом кошмаре деактивировавшая невидимость предательница Линда, оказавшись внутри жуткого кольца только-только начавших безвольно оседать на землю обезглавленных измененных и борков, уже безо всякой спешки спокойно наклонилась и подняла с земли мою отсеченную руку.
— Извини, практикант. Я ничего против тебя не имею, но это, — она продемонстрировала перекошенному от боли кукольному личику иллюзорной эльфийки отрубленную руку, из среза которой, благодаря мгновенному прижиганию раны в момент рубящего удара огнем с клинка, почти не капала кровь, — пропуск к моему возвышению. От которого ты, дурачок, недавно добровольно отказался, — розоволосая стерва спокойно спрятала отсеченный трофей в свой безразмерный карман, и продолжила глумиться над поверженным бывшим напарником: — Но, как говорится, свято место пусто не бывает. Так что, Сереженька, спасибо тебе, голубчик, за все. И не обессудь… Ах, да. Хозяин настоял обязательно тебе передать, что отныне ты полностью свободен от всех взятых на себя перед ним обязательств. Как видишь, все случилось точно так, как вы и договаривались… Рада, что ты оказался разумным человеком, не полез в бессмысленную драку, и мне не пришлось дополнительно калечить тебя. Оно, конечно, оставшись без кольца, в одиночестве, на этом богом забытом болотном острове, ты один фиг обречен. Но убивать тебя Хозяин мне строго-настрого запретил, из-за вашего соглашения. А уродовать сверх необходимого не хочу сама. Все ж таки неплохой ты парень, практикант, и при других обстоятельствах, глядишь, мы смогли б с тобой даже подружиться… Что, так ничего и не скажешь тете Линде на прощанье? Ну ладно, как знаешь. Не стану больше тебе докучать. Прощай. — В очередной раз нагнувшись, Линда сцапала в кулак оба осколка развалившегося напополам рубинового кристалла, и тут же, обернувшись ростовой зеркальной статуей, осыпалась на землю грудой мелких стеклянных осколков.
Лишившийся якоря-основания жемчужный вихрь опасно завибрировал и заметался над островком из стороны в сторону…
Но досмотреть, что же с ним, в итоге, случится, мне не позволили сорвавшиеся вдруг внутри призрачного тела с продолжительной паузы энергетические узлы-огоньки. Через мгновенье все они дружно сошлись в центральной точке. Однако никаких вспышек боли за их столкновением не последовало. А просто из призрачной груди наружу полыхнула одинокая ослепительно-яркая вспышка света в районе солнечного сплетения.
Ослепленный, я на миг зажмурился. А когда снова распахнул глаза, вновь оказался внутри собственного тела.
И…
Интерлюдия 10
Так плохо ей не было еще никогда в жизни. Пальцы зверски изрезанной левой руку давно перестали шевелиться, напрочь утратив чувствительность. Было б здорово, если б так же отключились и нервные окончания исполосованного в лохмотья запястья, но тогда из вскрытых вен перестанет сочиться кровь, а этого уже допустить она никак не могла. Вернее, смертельно вымотавшаяся, обескровленная и обессиленная юная льера Вариэль, разумеется, с радостью прервала бы немедленно эту затянувшуюся чересчур пытку, но Тень Малого Дома, окончательно воплотившаяся в теле юной эльфийки с началом ритуала, вынуждала идти девушку до конца. И пленница собственного тела продолжала, наперекор собственным чаяньям, побелевшими губами нашептывать приливающий к ранам кровь наговор, провоцируя новые и новые приступы судорожной боли в изрезанном запястье.
Тонкая струйка чистой эльфийской крови, не прерываясь ни на миг, продолжала неумолимо сливать юную жизнь льеры Вариэль в побагровевшую земляную кашу под ее ногами. Да, с уже зреющим в середине натекшей кровавой лужи багровым кристаллом Первоосновы. Но, увы, зреющим чересчур медленно. Фатально медленно для уже практически выжитой, как лимон, жертвы смертельно опасного ритуала.
Она давно перестала чувствовать укусы облепившего неподвижное тело гнуса. Или укусы комаров и слепней прекратились, потому что настырно гудящих приставучих паразитов кто-то стал заботливо от нее отгонять?.. Сил, чтоб самостоятельно разузнать даже такую малость, не хватало от слова совсем. Она давно уже даже не пыталась приподнять на заклинившей шее налившуюся чугуном голову, что б оглядеться и понять, что творится вокруг. Потому что все, что творится вокруг, уже не важно. Главное протянуть как можно дольше, чтобы напоить кристалл Первоосновы достаточным количеством эльфийской жизненной силы. Достаточным для прорыва. А какого прорыва? — ответить она уже затруднялась.
Мысли путались. Даже срывающийся с собственных губ бубнеж однообразного и проговариваемого на автомате снова и снова речитатива для затуманенного сознания превратился в неразборчивую, как заевшая пластинка, абракадабру.
Пребывающая в полуобморочном состоянии, из-за чудовищной потери крови и бесконечной пытки болью от наносимых самой себе порезов, уже простившаяся с жизнью юная эльфийка неожиданный удар взбаламученной водной стихии приняла с фатальной обреченную. Она даже не пыталась барахтаться и сопротивляться, когда могучая плотная волна, прокатившись по острову, просто смыла ее обескровленную тушку, как оцепеневшую под «дустом» блоху.
Грязная вонючая болотная жижа (назвать которую водой не поворачивается язык) одновременно забила глаза, горло, ноздри и уши льеры Вариэль. Сдавившая тут же грудь невыносимая тяжесть, мигом стравив из легких остатки воздуха, стала последней каплей затянувшихся чересчур страданий бедняжки. И чернильная темнота поглотила наконец сознание юной эльфийки, даровав ей смертельный покой…
Она не чувствовала, как захлебнувшееся тело, словно в могилу, опускалось в илистую муть болотной трясины, неспешно затягиваемое на глубокое-глубокое дно.
И как потом еще не менее пяти минут покоилось бездыханным в беспросветном тамошнем мраке.
И как вдруг исторгнутый из казалось бы сдавленных в плоский блин легких крошечный пузырек самой последней капли воздуха, сорвавшись с ее губ, обернулся вдруг в чернильном мраке трясины крошечной речной жемчужиной. И как одинокий этот и ни разу не простой кругляш тут же начал стремительно делиться на еще десятки, сотни, тысячи… таких же своих копий. Которые, начихав на законы физики, с бешенной скоростью, как стая подводных мурашей, стали распространяться по мертвому телу льеры Вариэль,
