Где я? - Сергей Тишуков
Осмотрел стены и дно вблизи, принюхался.
— Посторонних запахов не чувствую.
— Есть же анализаторы воздуха! — всполошился Геворкян, — Зачем собой рисковать понапрасну?
— Потому что дебилы, — тихо произнёс кто-то, чей голос Черов не смог определить.
Ломов, несомненно, узнал, но не среагировал. Значит, кто-то из своих. — Тело Петроса лежит на животе, лицом в грунт, в свободной позе. Руки расставлены в сторону, ноги вместе. Значит, упал уже мёртвым. Иначе успел бы повернуть голову в сторону. Никаких следов борьбы. Сопротивления тоже не оказывал. Говоря по-простому, рухнул, как мешок с картошкой. Это, на мой взгляд, пока единственная странность.
— Поясни, — переспросил Ломов, не прекращая наблюдения за округой.
— Ну сам посуди, если бы он копал и у него прихватило сердце, то была бы другая поза. Скрюченная, либо лежал на боку. Если бы задохнулся от газа, то непроизвольно держал руки у горла. Да и вообще, когда смерть настигает стоя, то прежде всего подгибаются ноги и тело падает на колени. Дальше, куда направит инерция. А так получается, он предварительно выпрямился, а потом рухнул, расставив руки.
— Стало быть, его кто-то толкнул в спину?
— Именно так и выглядит. Я трупов много не видел, в основном в школе милиции на демонстрационных роликах, но поза слишком картинная. Так не бывает. Ладно. Переворачиваю тело.
Почти минуту все слышали лишь кряхтение Черова, затем он присвистнул от удивления и сказал что-то на ломаном древнегреческом с добавлением суржика и совсем уже деревенского диалекта.
— Чего, чего? — встревожился Ломов.
— Асфиксия.
— Задушили?
— Необязательно. Умер от недостатка кислорода. А способов много.
— Слышь, умник, поясни, — не выдержал Ломов. — Увидел что ли стромбо… Стёмбо… Странго…
— Странгуляционная борозда, — подсказал Денис. — Её видеть никак не могу. Он же в шлеме. Мембрана мешает.
— Что тогда?
— Цианоз кожных покровов. Губы, веки посинели. Кожа тоже, но не так отчётливо.
— Ты можешь сказать, кто это сделал и как?
— Нет. Я тебя разочаровал?
— Надоела мистика. Хочется чего-то конкретного. Материального.
— Куда уж конкретнее! — не выдержал Денис, переходя на крик. — Просто кто-то перекрыл ему кислород. Как, не знаю, но он задохнулся. А дальше включай воображение! Петлю накинуть на шею невозможно — Петрос в скафандре. Если бы он наткнулся на ёмкость с углекислым газом, то я бы лежал сейчас рядом. Газ тяжелее воздуха. Он скопился бы на дне. Там, где сейчас стою.
— Поцелуй смерти, — вмешалась в диалог Забелина. — Не тот, что в «Крёстном отце», и не эффект блаженства после инфаркта, а из более древних мифов. Жертву целовали, зажимая рот и нос. Человек умирал.
— Отлично! — взревел Ломов. — Опять из этого «Сталкера». Ещё раз услышу про эту ересь, лично нос сломаю.
— «Сталкер» здесь ни при чём, — невозмутимо продолжила Забелина, даже не думая оправдываться. — Это из легенд сначала древнего Египта, а после истории распространились на всю Ойкумену. В средние века переняла Европа. Практиковалось как ритуальное убийство, с целью запугивания. Ну, типа, если ты враг существующего строя, то тебя показательно казнят, а если твою вину нельзя доказать, то ночью тебя посетит смерть и страстно поцелует. Кое на кого действовало отрезвляюще. Потом переняли бандиты, вымогатели и участники клановых разборок. Есть мнения, что подобным образом устранялись неугодные наследники престолов и знатных торговых семейств. Сейчас трудно отличить, где правда, а где отголоски древних страшилок. Я говорю это просто для информации, а не с целью убедить вас в чём-то.
— Хорошо, — сказал Ломов. — Информация принята. — Это всё равно ничего не объясняет, — возразил Черов, — Обследовав перевёрнутое тело, могу утверждать, что следов насилия по-прежнему не наблюдаю. Достоверно скажу одно: Петрос задохнулся не от контакта с землёй. Скафандр не позволяет плотному соприкосновению грунта и дыхательных путей. Вмятина на песке недостаточно глубокая, чтобы он задохнулся, если кто-то удерживал его лицом вниз. Уверен, что вскрытие подтвердит мои догадки. В носоглотке, горле и лёгких не обнаружится достаточное количество грунта, чтобы констатировать насильственную смерть. Поверьте, это как с утопленниками. Если в лёгких нет воды, то задушили до того, как сбросить в реку.
— У нас нет квалифицированного патологоанатома, — вздохнула Сафонова, — Я могу вскрыть труп, но мои выводы ничего не будут стоить. Придётся транспортировать тело на базу.
— Значит, положим в гигиенический пакет с вакуумным отсосом для транспортировки трупов, погрузим на телегу и повезём, — решил проблему Ломов.
— И много у вас этих пакетов? — с ужасом в голосе спросила Забелина.
— На всех хватит, — теряя терпение, рявкнул командир, — Они лёгкие и много места не занимают.
Кто-то ойкнул, кто-то обречённо вздохнул.
— Не нужно пугаться, — раздался успокаивающий голос Сафоновой, — Биоконтейнеры изначально предназначались не для нас. Начальство планировало доставить в бункер одного-двух аборигенов. Предполагалось, что нам удастся захватить кого-нибудь в плен или уговорить последовать добровольно в качестве послов для заключения договора о сотрудничестве. Мешки на самый крайний случай. Возможно, что местная раса крайне агрессивная и, увидев нас, вступит в бой. Давайте не разгонять сейчас панику. Держите в руках свои эмоции.
Черов, обвязывая тело Петроса верёвкой, представлял, каких усилий стоит Марии сохранять порядок в лагере. Скорее всего, все крайне напуганы, а собранные в одном замкнутом пространстве имеют шанс вспылить и устроить что-то вроде микробунта, то ли защищая себя, то ли опасаясь насилия от разведчиков в будущем. Человеческий, а тем более русский бунт непредсказуем.
Поэтому предпринял отвлекающий манёвр, не раз испытанный им на практике. Сбить с толку, чтобы испуганный человек перестал концентрироваться на своих страхах.
— Слышь, Пешня, а почему у призора позывной Якобинец? Он что, француз и приверженец радикальной демократии?
— Откуда мне знать? — недовольно фыркнул Ломов, — Он из СОБРа, поэтому свой позывной имел изначально. Мы придумывали оперативные клички только гражданским. Вероника, кстати, вольнонаёмная, поэтому за ней закрепили название должности.
Черов, обвязав Петроса подмышками, дёрнул трос и скомандовал Танку начинать подъём тела, помогая толкать груз за ноги. Взаимными усилиями труп извлекли из ямы и уложили на утоптанном песке. Следом сержант помог выбраться Черову.
— Его имя Марат, — ни к кому не обращаясь, сказал сержант призоров.
Денис, успевший забыть о своём вопросе, удивлённо глянул на здоровяка. Потом сообразил, о ком речь, и пожал плечами.
— И что такого?
— Ничего, — равнодушно ответствовал Танк.
Судя по тембру, он совершенно не испытывал напряжения от проделанной работы, хотя сам Денис сбил ритм и говорил с одышкой.
— Его отец историк. Занимался изучением европейских культур и, в частности, событий перехода Франции от монархий к республиканским формам правления. Марат нам все уши прожужжал о своём отце.
