Сказание о пустыне (СИ) - Дайре Грей
— Завтра приедут кочевники. Саид загонял стражу, боится, что что-то пойдет не так. Домой совсем не торопится… Чего они хотят?
Улыбаюсь. Надира не первая, кто задает мне этот вопрос, но ответа она не услышит.
— Завтра и узнаешь…
— Так и знала, что не скажешь! — она звонко хлопает в ладоши и выглядит довольной.
— Саид просил спросить?
— А его уговорил Рашид, — тут же подтверждает мою догадку Надира. — А я говорила, что ты не скажешь. Знаешь и не скажешь.
Смеемся вместе. Конечно, Небо уже давно рассказало мне, когда и зачем прибудут кочевники. Но если говорить все, что видишь — жить становится скучно. Сейчас я лучше понимаю своего учителя. Его мудрость, невозмутимость и лукавую усмешку на губах. Жаль, что нам так и не выпало встретиться. Почтенный Мухаммад ибн Фара аль-Таарам скончался несколько лет спустя после возвращения из своего путешествия по миру. Он объезжал Девять Городов, но так и не добрался до Аль-Хруса. С ним из мира ушло немного волшебства и мудрости. Пески уже давно занесли знаменитую башню Звездочета. Никто больше не спешит туда за советом. И пустыня стала иной…
— А все-таки, — серьезно спрашивает старая подруга и заглядывает мне в глаза, — все будет хорошо?
Киваю. Будет. Непременно будет. Она выдыхает и успокаивается. Подхватывает с подноса угощение и с наслаждением откусывает кусочек.
— А знаешь, что говорят на базаре?..
И мы продолжаем обсуждать последние сплетни…
…Когда Надира уходит, за окном уже ночь. Две старухи засиделись допоздна за разговорами. Что может быть скучнее? Устраиваюсь спать, но сон не идет. Последнее время так бывает часто. Поэтому я и ухожу в город. Я знаю этот дом лучше, чем любой живущий в нем. И все еще умею становиться тенью, чтобы ускользнуть. Но сыновья станут волноваться, а у Рашида завтра сложный день, поэтому ночь должна пройти спокойно. Остается лишь лежать, слушать звуки ночи и вспоминать. Вспоминать…
…Я плохо помню дорогу из Аль-Алина. Только солнце и жар. Но он длился недолго. Или я проводила в сознании так мало времени? Помню, что я стремилась домой. Карим говорил, что нам предлагали остаться. Волей шейха все имущество аль-Хатума перешло во владение мужа, как и судьба наследника моего мучителя. Мой Лев забрал мальчика с собой. Он не мог долго отсутствовать в Аль-Хрусе, а мне казалось, что только дома я смогу обрести если не исцеление, то хотя бы душевный покой. И мы отправились в путь…
…Чтобы по возвращении узнать о смерти первой жены Малика. Роды начались слишком рано, в итоге ни мать, ни дитя не выжили. Во дворце творился хаос, который Кариму пришлось усмирять. Он метался между городом, делами и мной. А когда приехали дети… Неудивительно, что Зара смогла отравить болезненного мальчика, про которого не то, чтобы забыли, но и не особенно помнили…
…Сложное было время. Тяжелое. Для всех нас. Оно оставило много ран, которые затягивались годами. Кариму пришлось сговорить одну из дочерей замуж за наследника Набира, чтобы восстановить оборванные нити родства. Брак Зейнаб в итоге сложился лучше, чем у Рашида, хотя начался едва ли не с оскорбления. И нам стоило больших трудов убедить шейха Набира в том, что никто не желал нанести урон его чести…
…Вместе с воспоминаниями приходит сон. И в нем я вновь становлюсь молодой. Тело мое движется легко и плавно. Я танцую для мужа в его покоях, и он не сводит с меня глаз. А когда танец завершается, увлекает на ковер и подушки. Там мы снова вместе. Всегда. Наше время — ночь, и долгие разговоры обо всем… Детях, городе, шейхах, друзьях и врагах…
…Утро приходит с первыми лучами солнца. Я поднимаюсь задолго до прихода служанки, что поможет одеться. И неспешно облачаюсь сама. Наряд давно выбран и готов. Как и украшения. Золотые топазы занимают предназначенные им места, черная ткань с золотой нитью укрывает тело, и я оборачиваюсь к зеркалу…
…Оно меня не красит. Седина в волосах, морщины вокруг глаз и рта. Вдова и старуха давно никому не интересна. Разве что лицо можно не прятать под платком. Да и посольство кочевников стоит встретить достойно. Пусть теперь я не жена правителя, но мать. А это уже немало…
…Перебираю браслеты на правой руке. Их мелодичный звон успокаивает. Закрываю глаза. Кажется, что муж стоит за спиной. Еще мгновение, и его руки лягут на плечи, и жаркий шепот раздастся у самого уха:
— Ты также красива, как и в день нашей свадьбы, мой Цветок Пустыни…
— Только для тебя, мой Лев…
Открываю глаза и смахиваю слезы. Глупо тосковать о прошлом. У нас было тридцать лет, прожитых вместе. И скоро мы обязательно встретимся. Он дождется меня у самых ворот Небес, и снова будет время для разговоров обо всем…
…Я знаю. И не стану печалиться. Просто подожду…
…Караван кочевников растягивается по центральной улице Аль-Хруса от самых Золотых ворот до центральной площади, выложенной белым камнем. Шейх встречает кади и всех, кого тот счел достойными прийти с ним. Рашид выглядит уверенным. Сильным. Сегодня он — правитель. И никто не должен усомниться в его власти. По правую руку от него — Гурия, рядом с ней Саид и другие почтенные господа. Мое же место — за левым плечом. Рядом — Ибрагим, а впереди сыновья Рашида — символ особого доверия почетным гостям…
…Кади сходит с коня за десять шагов до встречающих. Одежды его светлы, а голову украшает золотой эгаль. Чтобы никто не усомнился в том, что народ пустыни ведет один из потомков Великий Братьев. Следом за ним с коней сходят и ближайшие сопровождающие. И одно лицо мне дороже прочих…
…Женщина, высокая и статная. С лицом, обожжённым солнцем. Она одета как мужчина, и на поясе у нее сабля. Голову укрывает платок, но он — лишь защита от солнца. Она оглядывается вокруг и улыбается, найдя меня и Ибрагима взглядом. Моя дочь… Моя Изза, принесшая нашей семье много волнений и тревог, но нашедшая свое место. И счастье…
…Кади бросает на нее короткий взгляд и направляется к шейху. Рашид идет ему навстречу, и правители встречаются посередине, что, конечно, хороший знак. Пока они обмениваются приветствиями, я рассматриваю других сопровождающих кади. И радуюсь, находя среди них тех, кого давно уже знаю…
…Прежде
