Костяной Скульптор. Война (СИ) - Розин Юрий

Если бы так продолжилось и дальше, ещё через несколько месяцев Ганлин, вероятно, прекратил бы существовать. После побед во всех тех сражениях такое поражение казалось во сто крат оскорбительнее. К сожалению, ни один способ, который я мог придумать и которым мог воспользоваться, не работал. Аспект власти был невероятно могущественен, но не всесилен и тоже имел свои изъяны. И главным из них было то, что для неспешного и почти незаметного противостояния Власть с большой буквы не подходила. Моим стилем было тотальное уничтожение здесь и сейчас, а не осторожная партизанская война.

Однако существовал один способ, который должен был сработать. Обычный вариант использования аспекта власти состоял в том, что я заставлял мир подчиняться моим приказам. Способности грехов, как я понял за эти полгода исследований, по сути были зачаточными версиями отдельных аспектов, развивавшихся параллельно со мной в душах квартирантов. И когда я накладывал ту или иную способность поверх своего аспекта, это давало эффект синергии, позволяя куда эффективнее влиять на реальность. Но это всё ещё были лишь временные изменения. Когда энергия заканчивалась, приказ терял силу. Я должен был поменять законы реальности не временно, а навсегда, перекроить само устройство мироздания. Звучало дико, но был способ это провернуть. Стать Демиургом.

До ранга Живой Крепости маги накапливали энергию в своих энергетических центрах или телах, пока не утыкались в непреодолимую стену предела насыщения. Чтобы её преодолеть, было необходимо начать использовать душу в качестве накопителя энергии, но по достижении пика Правителя даже души становилось недостаточно. И следующим шагом было начать напрямую использовать ещё и окружающую энергию, для чего в душе человека зарождался аспект — мост между двумя мирами, внутренним и внешним. Однако сила аспекта, зависящего от силы души, тоже была ограничена. Пик Воплощения означал, что маг достиг предела использования как внутренней, так и внешней энергии. Каков же был следующий шаг? Ответ: стереть границу между «внутри» и «снаружи». В каком-то смысле у Демиургов в принципе не существовало души, после перехода на высший ранг она буквально растворялась в мироздании, объединяясь со всей необъятностью реальности.

Конечно, это растворение было не полным, иначе и от личности ничего бы не осталось, поэтому даже у Демиургов был предел силы. Но, настолько глубоко объединившись со вселенной, Демиурги могли не просто отдавать приказы реальности, но и буквально менять мировые законы. И, если я достигну подобной силы, то смогу раз и навсегда выкинуть Легрона из своей души. К этому у меня уже было почти всё подготовлено.

Вот только сказать — проще чем сделать. Даже в древнем мире Демиургов были считанные единицы, несмотря на несравнимо более высокий уровень магии. Всё потому, что просто объёмом нергии дело больше не ограничивалось. Хоть миллион лет копи силы — это не поможет. Для слияния с реальностью нужно было найти особый путь, который для каждого был уникален, а потому любые наставления и советы были бессмысленны. Так что я мог быть сколь угодно сильным Воплощением, но, пока я не пойму свою «технологию» слияния, сила останется бессмысленной. И, как показывал опыт, самым эффективным и, скорее всего, единственным для меня способом было сражение. А в мире осталось только один противник, способный заставить меня попотеть.

Четыре месяца назад, когда только начали закладывать фундамент Города Короля, я пообещал себе, что, когда его завершат, я отправлюсь в бой. Это было чем-то вроде легальной отсрочки, возможности, не вступая в противоречие с собственными принципами, получить дополнительное время. Не только ради тренировок, но и ради возможности провести его с небезразличными мне людьми и не только. В конце концов, хотя я и был психопатом, кое-какое чувство привязанности было даже мне не чуждо. Лаэна, Веск, Рагок, Лира, Сиора, Буль — они прошли вместе со мной через многое и заслужили место в моём сознании. Однако будущая столица мира была достроена и обещание нужно было сдержать. Прощаться не стал, ни к чему. Вряд ли этот бой продлится долго. Либо я вернусь буквально через пару часов и мы вместе отметим окончательную победу и завершение строительства города, либо я не вернусь уже никогда и тогда смысла уже ни в чём не будет. Запрыгнув на Карадора, я устремился к границе барьера.

Меня уже ждали.

— Вы только посмотрите, кто явился! — Мусмунди, Королева нечисти, великая и ужасная имуги, прародительница всех змей и ящеров, в своей человеческой форме выглядевшая как зелёная, хвостатая и покрытая чешуёй девушка лет двадцати, помахала мне ручкой из-за прозрачного барьера. — Что на этот раз?

За эти полгода я пару раз приходил сюда и Демиурги никогда не отказывали себе в удовольствии пообщаться со мной.

— Да ты на него только посмотри! — Луасбардио, Король демонов, такой же, как Шагор, лавовый гигант, разгоняющий рогами облака, довольно расхохотавшись, ткнул в меня пылающим пальцем. — На своей кобыле, при полном параде! Пришло время, я прав?

— Прав, — я достал из пространственного хранилища небольшой кусочек дерева. — Этот артефакт связан с троном ада. Когда я его уничтожу — сломается трон и исчезнет барьер.

— Чего же ждёшь? Выпусти нас и позволь сему миру, наконец, погрязнуть в страдании… — из-под грязно белого капюшона Бурама, Короля теней, как и всегда, словно звучала тысяча отдельных голосов. Но оно и не удивительно, тварь теней под названием сонм агонии, которой он являлся, была, подобно крысиному королю, единением тысяч и тысяч монстров тьмы.

— У меня есть одно условие.

Послышалось тихое щёлканье — это смеялся, стуча челюстями, Король смерти Сорм. В отличие от своих товарищей по плену он не был каким-то мифическим монстром, наоборот, являлся самым обычным скелетом, ровно таким же, каким я когда-то проснулся на первом уровне подземелья некроманта. Однако благодаря какой-то причуде природы он смог пробудить свой аспект костей ещё будучи слабейшей нежитью и вознестись в итоге на самый пик мощи.

— Ты? Требуешь что-то от нас? Я один вижу в этом величайшую из ироний?

— Да, требую. Как бы иронично это ни выглядело, сейчас именно вы в клетке, а у меня в руках ключ от неё. Так что советую всё-таки ко мне прислушаться.

— Ты нам не тюремщик, ты просто мальчишка, которому дали поиграть с ключами. Даже если ты нас не выпустишь, Артро вскоре займёт твоё тело и мы станем свободны!

Я с недовольством посмотрел на Мусмунди. Хотя, чего ещё я мог ожидать от высших сущностей, живущих, по моим меркам, почти что вечность? Если бы они не знали о Легроне, имя Артро, что означало Король Вечности, было его титулом, я, пожалуй, был бы даже разочарован. И, раз уж она вспомнила об этом, я, пожалуй, всё-таки подниму тему, которой раньше не касался. После тех странных помех, которыми оборачивались слова Легрона я всерьёз опасался, что знание правды может как-то его усилить и ускорить захват моей души, а потому решил остаться в неведении до самого последнего момента.

— Свободны, а вскоре мертвы. Вы ведь знаете, что его целью является полное уничтожение этого мира?

— Разумеется, мы об этом осведомлены… в былое время, когда Артро явился к нам с предложением использовать полигоны над нашими головами, думаешь, мы бы пошли на это, если бы не желали смерти всему сущему?

— Но почему? Месть за пленение — это мне понятно, но какой в ней будет смысл, если вы умрёте вместе с теми, кому отомстили?

— А кто сказал, что мы умрём?! Наивный ты, конечно! Мы что, похожи на сумасшедших, чтобы сразу после освобождения сами себя убивать?! Нет, мы уничтожим мир, что нас предал и обрёк на сотни тысяч лет заточения, а потом отправимся за Артро!

— Куда? Куда он собирается отправиться после разрушения этой реальности? Обратно в свой мир? Это что, возможно?

— Не только возможно, это обязательно произойдёт! Даже растянутое в тысячи раз, время рано или поздно закончится, даже Король Вечности не вечен!

Я почувствовал, как подступает к горлу гнев.