Снова в школу (СИ) - shellina

— Очень… замечательно, — выдавил я из себя. — А теперь кратко, кто из обезглавленных полностью кланов чем занимаются, если ты в курсе, конечно.

— Я-то в курсе, странно, что ты не в курсе. Но, зная Марину, скорее всего, она тебя хранила от политики до поры до времени, — Люба решительно сунула сигарету в рот и прикурила, выпустив дым на улицу. — Денисовы и Алдышевы — оборонный комплекс. Овчинниковы и Талызины — инновационные исследовательские лаборатории. Там все сверхсекретно, но, Талызины точно с органическими материями экспериментируют.

— Я. Просто. В. Шоке. — Проговорив каждое слово по отдельности, я встал со стула и побрел к двери. Эти кланы вместе с контролируемыми ими сегментами сейчас представляют собой прекрасные мишени для кого угодно, если у них не предусмотрен план В, во время которого существует наследник-дубль, который подхватит корону и не даст произойти грызне за место пахана. Ведь всегда найдется какой-нибудь двоюродный брат троюродный тетки, который захочет пободаться за место во главе стола, предоставив веские доказательства его полноправных и законных претензий на это самое место. И таких довольно много. Поэтому передел собственности начнется, и начнется помпезно с выстрелами и фейерверками, и это только внутри кланов, которые потеряли нить правления и вынуждены будут пустить дела своих корпораций на какое-то время на самотек. А если таковых нет? Например, Савельевы? Если бы меня все же удалось пристрелить шальной пулей? Старый клан в упадке без ближних родственных связей, возможно с далекими, но единичными, но такое детище в своем уме никто не захочет поднимать с нуля из представителей малых кланов или бедных родственников, тогда Савельевых легко и ненавязчиво захотели бы поглотить серьезные корпорации, кому бы были нужны наши перспективные, но не в ближайшее время, шахты. Да я даже зуб пожалею, чтобы поставить на то, что только Бойнич знает об истинной ценности своих будущих владений. И это такой же повод ввязаться в конфликт между собой, деля эту алмазную шкуру. Тогда у меня возникает закономерный вопрос, а самостоятельной ли фигурой является Олег Волков? Или, как и все известные мне революционеры из того, другого мира, он активно продвигается кем-то из не слишком дружественных Российской империи государств? Не экономику тебе, Сава, надо было подтягивать, а историю и политологию, потому что совершенно не представляю, какое место на политической арене занимает моя, хоть и такая своеобразная, родина. И главное, кто ее ближайший на мировой арене враг. И что-то мне подсказывает, что Российская Империя далека от той же Польши моего мира, которую постоянно кто-то делит. Мне нужно срочно просмотреть новостную ленту. Не только официальные каналы, а всю ленту. Может быть, система выбрала меня все-таки не наугад, как самого подходящего по параметрам для замены, а потому, что именно у меня есть опыт, основанный на событиях, происходящих в моем мире? И то, в чем местные будут только-только пытаться разобраться, для меня может стать далеко не откровением?

Я бежал в кампус, как уже давно не бегал. Буквально взлетев на второй этаж, я ворвался в комнату, где Кузя с потерянным видом пытался приделать отвалившуюся ножку обратно к столу, используя при этом изоленту.

— Тебя выпустили? — он посмотрел на меня снизу-вверх, даже не делая попытки подняться с пола. — А Любовь Ивановна говорила, что не выпустит до самого отъезда. Правда, отъезд уже через четыре часа начнется, так что…

— Кончай рефлексировать, — рявкнул я не него. — Если уж сравнивать, то мне досталось гораздо круче твоего, да и потерял я гораздо больше. Мне нужен ком и твои коды доступа к нелегальным новостным лентам.

— Сава…

— Кузя, это важно. Доставай свой гребанный ком и настраивай, быстро!

— Раскомандовался, тут, — проворчал Кузя, поднимаясь с пола и бросая свое совершенно бесполезное занятие по попытке восстановить пострадавший предмет мебели.

Он снял с руки ком, мой-то пропал безвозвратно, и я не помню, где именно его посеял. Полагаю, что в моих потерях памяти был виноват нестабильный тогда дар, тогда как сейчас подобных эффектов уже несколько дней не наблюдалось. Активировав новостные ленты, набрав только ему известный код, с помощью которого этот чудо-мальчик взломал несколько нелегальных потоков, он протянул ком мне.

— Переключать в обычном режиме? — спросил я, и Кузя задумчиво кивнул.

«— Общая панихида по погибшим в этом беспрецедентном акте насилия состоится…», — так, это не то, и я переключил канал. «- Вся страна скорбит вместе с семьями погибших. Это ужасная утрата…», — опять не то. Новый канал.

«- И пока Совет кланов, вывесив траурные полотнища, удалился в полном составе для проведения траурных церемоний, во многих уголках нашей необъятной родины начали раздаваться еще пока приглушенные, но уже полные негодования голоса, задающие только один вопрос: Доколе? Доколе кто-то из власть имущих будет выдвигать свои условия, и, пользуясь полной безнаказанностью, в угоду собственным планам и идеям, убивать наших детей, жен, матерей, отцов? Не пора ли уже положить конец этой диктатуре, которая веками угнетала простой народ?»

— Что ты ищешь? — Кузя с любопытством разглядывал холеного дядьку, который сейчас вещал провокационные новости.

— Вот это, — пробормотал я, ставя ленту на паузу. Я знал абсолютно все, что он может сказать, мне это было не интересно. Интересно мне было совсем другое. — Кто этот козел?

— Ну, почему сразу, козел? — внезапность ответа заставила меня резко развернуться к задумчиво смотрящего на изображение именно что козла Кузе. — Это Громов Николай Александрович, весьма уважаемый политолог.

— Кем же уважаем этот политолог? — я смотрел на Кузю не мигая, не понимая, как подобное вообще могло произойти? Как Совет кланов умудрился пропустить такую угрозу самому своему существованию?

— Да всеми, — Кузя явно разгорячился, даже руками замахал. — Разве он не прав? Ну скажи, Сава, разве неправ?

— Так, сядь и давай разберемся, в чем, по-твоему, прав этот козел? — я улыбнулся, но, по тому как Кузя отшатнулся, моя улыбка больше напомнила оскал.

— Ну, он говорит прописные истины, — уже не так уверенно сообщил Кузя, но на стул все же сел.

— Какие, например? В том, о чем он вообще говорит, нет никакой конкретики. Только обычные патриотичные лозунги типа: «Вставай страна огромная, вставая на смертный бой», свойственный революционерам, используя лингвистическое программирование, для зомбирования толпы, чтобы они встали и, рискуя собой, на благо его, Николая Громова и его соратниками или нанимателям, целям. И это именно тогда, когда власть имущих и так захлестнет волной локального хаоса, в котором, заметь, в идеале, ни одна кухарка не пострадает, если не возьмет скалку и не полезет с ней на танк. — Кузя засопел. Ясно, что из потока льющихся от кем-то уважаемого политолога слов, он не понял и половины, зато вся та половина, которая все же была обработана его мозгом, нашла весьма теплый отклик в самом Кузе. — Сашка, посмотри на меня. Забудь на мгновение о том, какой он гениальный, и скажи мне только к чьему клану он относится?

— Ну, — Кузя почесал висок. — Он вольный художник. Не относит себя ни к какому клану и гордится этим.

— Да, ему есть, чем гордиться. Значит, Громов Николай Александрович, ну-ну, — и я принялся рассматривать этого холеного типа с аккуратной бородкой и всё понимающим взглядом из-под очков. Интересно, на что живет эта звезда либеральных тусовок, если является обычным вольным художником? Если это выяснить, то можно практически сразу ответить на вопрос кто за этим стоит: Олег Волков, и тогда я просто придумываю себе мега-злодея, или же моя паранойя все же имеет место для существования.

Стук в дверь заставил меня взмахом руки убрать Громова с общего обзора. Сделал я это очень вовремя, потому что в этот самый момент в комнату вошел высокий мужчина в форменной одеже, и обратился ко мне.

— Виталий Владимирович, машина ждет у входа, можно ехать.