Лекарство от любви (СИ) - Нестеренко Юрий Леонидович

Старичок, не теряя достоинства, слегка наклонил голову. Повязка на лице Бенедикта его, похоже, ничуть не удивила — вероятно, он счел ее мерой против дыма и копоти, или даже вообще не заинтересовался этим вопросом. Кай коротко поклонился в ответ, несколько задетый тем, что Изольда назвала лишь его род занятий. Типа, поэта Бенедикта можно и не знать, но вот кто такой Цверг, обязан знать каждый! Эта фамилия действительно была Каю знакома, но, кажется, никакого отношения к магии она не имела…

Цверг тем временем, сочтя, как видно, формальную церемонию представления исчерпанной, продолжил прерванный диалог с Изольдой:

— Это не было слишком сложно. Уж кто-кто, а я катакомбы под дворцом знаю, как свои пять пальцев…

И тут Кай вспомнил.

— Так вы тот самый Антониус Цверг, архитектор нового корпуса Императорского дворца?

Как раз у подножия цвергова детища они и стояли в этот момент. Широкая мраморная лестница, заваленная недогоревшими головешками, вела вверх к пустому стрельчатому проему, где прежде высилась двустворчатая дверь красного дерева, украшенная девятью рядами объемной резьбы на исторические темы. В те времена для прохода служила лишь центральная часть лестницы, а по левой и правой сторонам каскадами струилась вода, по ночам подсвечиваемая огнями изнутри. Сейчас со ступеней тоже капала вода — дождевая, все еще грязная от сажи.

— Корпуса дворца, — с достоинством кивнул Цверг, — нового здания Императоской библиотеки, Пантеона Светлых Добродетелей, Башни Мудрых, Мемориала Объединения, обсерватории Императорского университета, особняка купцов Зюсскраутов, ратуши в Тирпельсхольме, отделений банкирского дома Айзенбахов в Домсбурге и Шармборо, оперного театра в Кальтерио, стадиона в Гуке, особняка Люменто…

— И замка Фламмештайн, — с улыбкой закончила Изольда.

— Вот как? — удивился Кай. — Мне, хм, говорили, что он возведен и стоит благодаря магии, — то, что Цверг не был членом Светлого Совета, Бенедикт знал совершенно точно.

— Еще чего не хватало, — отрезал архитектор. — Строить с помощью магии может каждый дурак, если его, конечно, угораздило родиться с соответствующими способностями… проблема только в том, что такое строение не переживет своего создателя. Но только истинный мастер сумеет спроектировать здание, которое простоит века, опираясь исключительно на законы физики — но выглядя при этом так, словно его архитектор вовсе не должен был о них задумываться! Магию можно использовать разве что во вспомогательных целях — чтобы ускорить сам процесс строительства, который иначе мог бы затянуться на десятилетия… но не для того, чтобы заставить здание стоять!

— Мне говорили, — повторил Кай, — что даже одна спиральная колонна Фламмештайна не устоит под собственной тяжестью.

— Одна, разумеется, не устоит, — покровительственно кивнул Цверг. — Но все вместе, опираясь друг на друга, они образуют исключительно прочную и к тому же сейсмостойкую несущую конструкцию.

Кай выразительно посмотрел на Изольду. Та спокойно улыбнулась в ответ. «На тот момент это была разумная предосторожность, не так ли?»

— Скажу не хвастаясь, — продолжал меж тем Цверг, не замечая этого обмена взглядами, — это было самое остроумное архитектурное решение за последние сто лет… а возможно, и за больший срок. Не этот дурацкий дворец, за который меня столько славили профаны, — Цверг пренебрежительно махнул рукой на каменную громаду у себя за спиной, даже и сейчас, с пустыми черными провалами вместо дверей и витражных окон, в разводах копоти, сохранявшую величественность. — Император — напыщенный осел. Я предлагал ему по-настоящему достойный проект с висячими садами, по которым струилась бы искусственная река с водопадами, и яйцеобразным прозрачным куполом, вознесенным над городом… конечно, это потребовало бы и серьезной перестройки старого дворца для обеспечения гармоничного перехода от одного стиля к другому, но, можно подумать, в императорской казне мало золота… однако он потребовал строить «в строгой классической манере». Что ж, я сделал для него то, что он хотел… максимум, что можно было выжать из стиля, устаревшего еще триста лет назад… но моя вершина, мой истинный шедевр — это, конечно, Фламмештайн. Увы, его видело гораздо меньше народу, чем дворец и прочие сооружения в столице; к тому же, как я понимаю, до сих пор мое авторство не афишировалось из политических соображений. Впрочем, меня вдохновляла самая прекрасная заказчица в мире, и ее одобрение значит для меня куда больше славословий целых толп невежд, не имеющих понятия о вкусе… — старичок с обожанием посмотрел на Изольду, и выражение его лица столь стремительно сменилось с надменного на заискивающее, что Кай еле сдержался, чтобы не скривиться от отвращения.

Подошли солдаты с одеялами и плащами; Цвергу и остальным спасшимся, смущенно переминавшимся в мокрой одежде на холоде чуть поодаль, определенно нужно было переодеться, обсушиться и согреться. Архитектор велел своей разношерстной группе (все дни в катакомбах этот маленький пухленький старичок командовал этими людьми, поначалу растерянными и испуганными, с такой же твердостью, что и своими рабочими на стройке) идти во дворец, где сделать все это было, конечно, удобней, чем на улице. Изольда крикнула им, чтоб не заходили далеко — разведка еще не закончила обследование дворца на предмет ловушек.

— Значит, на самом деле Светлые вовсе не посылали меня на гарантированную смерть, — констатировал Кай, обвиняюще глядя на Изольду, когда они остались наедине.

— Кто знает, — спокойно ответила та. — Во всяком случае, мертвый ты им был бы удобнее, чем живой — после того, как выполнил бы свою миссию, разумеется. И рухнувший на голову замок — не единственный способ это обеспечить, как ты понимаешь.

— В чем еще ты мне солгала?

Изольда на несколько мгновений задумалась, словно перебирая в уме их прошлые разговоры.

— Больше ни в чем, — сказала она. — Кай, ну не дуйся. Ты ведь понимаешь, что это было разумно. И никто не заставлял меня признаваться сейчас. Но я сама захотела, чтобы между нами больше не было тайн.

— Я прошел все тесты?

— Полагаю, да.

— Значит, больше никаких сюрпризов?

— Кроме разве что тех, что нам еще преподнесет противник.

— Они будут?

— По всей видимости, будут, — признала Изольда. — Я надеялась, что им не удастся эвакуировать столицу. Что сотни тысяч человек, собравшиеся здесь — и согнанные сюда насильно! — взбунтуются, и бунт такой силы не смогут подавить даже маги. Что все, что им останется — бежать, прихватив с собой Императора. Но, как видишь…

— То, что люди массово бегут от любви, все еще внушает мне некоторую надежду, — усмехнулся Кай.

— Их гонит страх, а вовсе не стремление к свободе и разуму. Страх перед пропагандой и карателями. И перед самими магами, конечно.

— Да уж. Перед Светлыми защитниками добра.

— Ну да, ты же знаешь, добро — это, по определению, то, что Светлые называют добром, — усмехнулась Изольда. — И неважно, сколько народу надо ради этого добра убить.

— И сколько поработить ради свободы, — не удержался Кай.

— Не начинай снова, — поморщилась Изольда. — Мы обсуждали это уже много раз.

— Ладно, — согласился Кай. — Куда они ушли теперь? Дальше на восток?

— Это мы скоро узнаем. Миллионная толпа оставляет за собой очень много следов.

— Я вообще сомневаюсь, что такую толпу можно контролировать и снабжать всем жизненно необходимым. На их месте я бы уводил людей из столицы в разные стороны. И им гораздо проще, и нам придется выбирать, за кем гнаться.

— Скорее всего, так они и поступили. Причем бОльшая часть магов — а может, и все они, если у них еще есть какой-то план помимо тупого бегства — направилась не туда, куда основные потоки беженцев.

— А что сообщает твой агент?

— Ничего. С тех пор, как нас атаковали дети, мне больше ни разу не удалось с ним связаться. Или, скорее, ему со мной.

— Это значит, что все предосторожности были напрасны?

— Не знаю. Возможно, за ним просто слишком плотно следят.