Наталия Белкина - Сердце-океан
— Она увидела что-то? Или может быть — услышала?
Что ж, лучше уж рассказать эту правду.
— Мы никогда не ладили с ней. Даже когда жили в Сате-Эр и были свободными… Мне не понравилось, что она шпионит за мной и… это вышло случайно… Мне нужно было ее утихомирить… Ведь так, Агриппа?
— Ну-у, — замычал зачем-то он.
Да что такое?! Неужели ему в голову пришло, сочинить что-нибудь пострашнее. Я недоумевала.
— Отец, прошу тебя… — обернулся вдруг Марк назад.
Я не сразу поняла, о чем он. Но через несколько мгновений все стало ясно. Агриппа встал и, не посмотрев даже на меня, выскользнул из кабинета. Я осталась наедине с Сагдором, и растерялась еще больше, так совсем не ожидала такого поворота событий. Чертов старик меня просто бросил.
— Я знаю, что ты любишь меня, — сказал Марк сразу же после того, как стихли шаркающие шаги старика. — Не понимаю, почему ты решила скрывать это.
Недоумение на моем лице появилось само собой. Наверное, потому, что я действительно была ошарашена. Так всегда бывает, когда полагаешь, что проблема уже решена, а она вдруг всплывает снова совершенно неожиданно и еще сильнее ошеломляет тебя и повергает в растерянность.
— Или отец ошибся?
Что мне было ответить? Сказать, что Агриппа прав, что сказал своему сыну чистую правду, что я на самом деле влюбилась в Сагдора впервые и совершенно без оглядки? А что будет? Или не думать об этом и просто прыгнуть в этот омут, положившись на судьбу? Я опустила глаза, пытаясь сообразить в то время, как мозг совсем отключился. Работали вовсю лишь чувства…
— Ты необычная девушка, — говорил Сагдор. — Я это сразу заметил, еще там, на охоте. Ты меня заинтересовала, и не только тем, что похожа на мою погибшую невесту. То, что ты не могла быть ей, я догадался сразу — она совсем другая.
— У меня и в мыслях не было заменять ее.
— Да уж, конечно! — Он даже руками всплеснул.
— Простите меня… Позвольте мне уйти…
— Ну, нет! Подожди. Нам нужно выяснить все до конца. — Он подошел немного ближе.
— Да что выяснять?! Позвольте, я все сразу объясню: да… Мне кажется, что я влюблена в вас. Только я ни на что не претендую и еще… Жизнь рифины для меня вовсе незавидна. Поэтому прошу, разрешите мне уйти и забыть об этом разговоре… И вы забудьте, пожалуйста.
— Мне это лестно, честное слово!
— Что?
— Бигару, загадочная, необыкновенная, и вдруг — влюблена и именно в меня.
Он решил позволить себе иронию в последней фразе. Хотел ли он просто разрядить очень напряженную атмосферу или на самом деле ему стало весело, только эта его насмешливость вывела меня из романтического оцепенения. Я подняла голову и посмотрела прямо ему в глаза.
— Вот, вот — теперь я узнаю прежнюю Скубилар. Ты никогда не смогла бы стать рифиной, я это понимаю.
Произнося это, он осторожно, словно на охоте, словно стараясь не спугнуть, подходил все ближе и ближе ко мне. Наверное, он не предполагал, что мне известно, чем все это закончится.
— Ты не сможешь служить своему хозяину так, как служат они, угадывать его желанья, стараться угождать…
Я тебя понимаю прекрасно, — говорил он, подбираясь все ближе.
— Боюсь, что нет, вы меня совсем не понимаете. — Я становилась смелее. Некоторая бесцеремонность его по отношению к моим чувствам позволяла мне это. — Вы ведь не знаете, что это такое — разрываться на части.
— Разрываться на части? — Он удивленно приподнял бровь и несколько изменился в лице, может быть догадался, что напрасно пытается шутить со мной.
— Выбирать между любовью и свободой, — добавила я.
— Ты действительно разрываешься между мной и свободой? Так ты что-то замыслила? Или как же иначе ты собираешься обрести свою вожделенную свободу?
Я не знала, что ответить, ощущая его дыханье на своей шее. Он продолжал говорить, стоя позади меня совсем близко.
— Ты не можешь решиться, не можешь сделать выбор? Так я сделаю за тебя это, имею право, не так ли?
После этого я перестала слышать хоть что-то. Возможно потому, что Марк перестал говорить. Я почувствовала его теплые губы на своей шее, его руки на своих плечах и поняла, что не смогу и не хочу спорить с эти выбором, который он сделал за меня.
ГЛАВА 17
СВОБОДНЫЙ ПОЛЕТ
Ночь близилась к концу, когда я выглянула в окно. Марк мирно спал, распластавшись по диаметру огромного круглого ложа. И почему я решила сбежать именно так, словно дикарка, не знающая, что есть двери. Почему-то мне казалось, что у дверей господского дома непременно должна была стоять стража, и она задержит меня или начнет о чем-то расспрашивать.
Я потратила немало времени, чтоб выбраться из-под его руки настолько осторожно, чтоб не разбудить его. Затем долго перемещалась к круглому краю, тому, что был ближе к проему окна. Теперь я сидела на подоконнике и рассматривала Марка в последний раз…
Я знала, что должна уйти, знала еще до того, как его руки впервые коснулись меня. Я из всех сил стремилась обрести свободу, и поэтому ни в коем случае не могла позволить себе свободу любить. Я не хотела даже думать о том, что будет после того, как он проснется. Кем я стала для него теперь? Кем я буду для него? Возможно он тут же отправиться в Рим, потому что непредсказуемая и загадочная бигару с этой ночи больше для него не загадка. Больше не интригует, не интересует, не влечет.
До земли было несколько метров, так что прыжок вниз был бы рискованным. Но мне ничего не стоило перебраться сначала на карниз, потом по ребристому фронтону бесшумно и осторожно спуститься вниз. Было еще то раннее, раннее утро, когда слуги еще не встали, а хозяева уже легли. Это было благоприятное время для дерзкого побега Скубилар. Птица Дилей была уже готова к полету. Заранее предчувствуя, что мне стоило ожидать последствий после пробуждения Лилин, я поспешила натянуть красный шелк в тот же день, то есть вчера.
Не нужно питать сентиментальных чувств, по крайней мере необходимо попытаться… Я пробиралась сначала через господский сад к баракам, в которых жили черные дэшу. Не могла удержаться, чтоб не предположить, продолжала ли бы я оставаться рабочей чернавкой после сегодняшней ночи? Если бы не сбежала. Теперь это не важно. Теперь все не важно. Я улетаю, улетаю сейчас, сегодня. Я не могла даже попрощаться с Агриппой, не могла, потому что он наверняка начал бы отговаривать меня. А я… А вдруг бы я согласилась? Согласилась променять свободу с ее скитанием, голодом, холодом и опасностями на сытое постоянство рабства, да еще с надеждой на небезответное чувство.
Если на своих крыльях, пропитанных кровью и не слишком прочных, мне суждено разбиться о скалы, то пусть уж будет так. Хотя даже тогда я не могла сказать определенно, чего же я больше боялась: разбиться самой вдребезги или разбить свое сердце, оставшись здесь, в Леранья — Рес, с ним. Прочь, продажная шкура — надежда, для такой дикой лисицы как я, ты припасаешь за пазухой лишь камни.
Знакомая тропа, та самая, на которой вчера возлежало белое тело рифины-доносчицы, начинала потихоньку освещаться серым предрассветным сиянием. Я шла по ней, не оглядываясь и не думая и не вспоминая. Все было — прошлое. Все стало вчерашним днем. Теперь меня ожидали свободный полет, сбывшаяся мечта, новая жизнь. Я даже вздрогнула, подумав об этой новой моей жизни, от которой неизвестно чего можно было мне ждать. С тех пор как я выбралась с корабля сеятелей, я никогда еще не оставалась одна, совсем одна. Я мечтала о свободе и жаждала ее, но… готова ли я к ней? К настоящей свободе, когда никто за тебя не в ответе и твоя жизнь принадлежит только тебе и только от тебя зависит? Ну, конечно! Я встряхнула головой. Я же бигару! Свобода в моей крови! Может быть, тогда и все что необходимо для выживания в суровом и одиноком мире, должно было пребывать у меня в голове? Могла ли я хотя бы на это надеяться? Сейчас я не знала даже, как смогу взлететь, а тем более, — приземлиться. А что будет потом? Ну, нет! Вот об этом лучше пока и вовсе не думать. Ни к чему давать себе лишний повод для соблазна остаться…
Моя птица поджидала меня там, где могла ее заметить только я, ну, и, пожалуй, старик Агриппа. Бедный, что он подумает обо мне? В какой-то степени я окажусь воровкой, ведь стоимость красных крылышек птицы Дилей, превышала мою собственную рыночную стоимость раза в три. А ведь старик доставил мне этот шелк, надеясь на то, что я возьму его с собой. Коварная воровка! В этом ты вся, Скубилар! Мне стало даже немнго весело: я злорадствовала над самой собой, будто сердечные мучения могли бы помочь мне пережить этот момент, момент, когда мне предстоит навсегда покинуть Леранья — Рес.
Не так-то просто это было, как мне представлялось. Дельтаплан оказался не очень легким. Когда я строила его, мне часто приходилось обращаться за помощью к Агриппе. Он был не таким уж хилым, как казался. По крайней мере, он мог работать наравне со мной, хотя и не делал этого. Господа ничего и никогда не делали своими руками. Он не знал, как готовиться клей, как плетутся веревки и даже как обрубаются трубчатые жердочки, из которых состояли почти все хозяйственные постройки на плато Леранья-Рес и под ним. Я же за годы своего рабства успела научиться многому. Голь, как известно, на выдумки хитра.
