Сергей Костин - Охотник за бабочками 2

— А теперь двигай прямо, ублюдок. Стой, ублюдок! Опустись на колени, ублюдок.

— Это еще зачем?

Достаточно сильный удар тупым предметом по макушке убедил меня, что это необходимо сделать немедленно.

— Руки за спину, ублюдок.

Пока невидимая еще женщина скручивала мне руки за спиной, я, насколько позволяла обстановка, осмотрелся.

Пульт управления полетами разбит. Но починить можно. Судя по сигнальным датчикам имеется несколько пустяшных пробоин. Волк заделает за пять минут. И уматываем от этой сумасшедшей немедленно. Надо было с собой, все-таки, Кузьмича взять.

— Вы неправильно меня поняли…

— Заткнись свинья!

— А чего это вы так резко поменяли обо мне мнение?

— Хорошо. Заткнись, ублюдок. Спрашивать здесь буду я.

Уха коснулось что-то холодное. Я аж зажмурился от неожиданности. Такое бывает. А когда разжмурился, то увидел ее. В полном блеске, в полный рост. И в полном, так сказать, женском обличии.

— Чего зенки выпялил, ублюдок? В морду хочешь, ублюдок? Пасть закрой, ублюдок!

— Ни морковки себе! — удивленно выругался я, продолжая «пялить зенки».

— Ты чего? — она даже растерялась от моего неподдельного удивления. И, кстати, забыла назвать меня тем нехорошим словом, произнести которое вслух мне не позволяет воспитание.

— Да ты же… Не может быть. Вот это сюрприз.

— Я тебе щас покажу сюрприз, — она уткнула в мой нос пушку, — В глаза смотреть, ублюдок. В глаза!

А я не мог оторвать взгляда от двух миниатюрных крылышек, которые старательно трещали за спиной полной копии Кузьмича, только с женским лицом.

Это свершилось. Это произошло. Кузьмич будет на седьмом небе от счастья.

Хомо-Бабочка, а по-другому ее назвать и нельзя, прекратила сверлить пушкой мой нос и, отлетев, уселась на испорченный пульт управления. Но пушку не убрала.

— А теперь, ублюдок, будешь отвечать на все мои вопросы.

— Нет, — сказал я, — Пока вы не начнете говорить со мной нормальным тоном, я категорически отказываюсь с вами общаться. Я, также, объявляю голодовку и требую вызвать сюда адвоката. Он находится на моем корабле и зовут его Кузьмичем. Пожалуйста.

— Адвокат ему потребовался, — скривила лицо Хомо-Бабочка, — Знаю, что тебе требуется. Все вы, на одну морду. Чем ты лучше тех, что в гробах черных? Вот ведь сволочи. Транспорт весь мой раскидали, и хотели еще и меня поиметь.

Хомо-Бабочка выругалась так, что даже я, слышавший немало ругательств, подумал, что ее необходимо срочно изолировать от всего остального общества. Но вслух, конечно, этого не сказал.

— Так что… На тех шариках никого не было? Ни одной живой души? Ни одного помощника?

Хомо-Бабочка хрипло рассмеялась. Потом достала из кармана комбинезона маленькую сигарету, подкурила ее от случайной искры на панели и уселась на край, закинув ногу на ногу.

— Я что, ублюдок, похожа на женщину, которой нужен помощник?

— Да нет, не похожа, конечно. Но мы думали…

— Чернявые тоже думали. Если б у меня не заклинил квазитропный пулемет, хрен бы они меня догнали. Черт, жалко транспорт. Вбухала кучу наличных, и все в… И вы тут еще влезли. Вас просили?

Во дает! Интересно получается. Значит мы как бы еще и нехороший поступок совершили?

— А кто сигнал о спасении душ посылал?

Хозяйка сферы задумалась, но неопровержимые улики были на лицо.

— Я его просто так послала, — соврала она и даже не покраснела. Кузьмич, тоже, когда врет, не краснеет. Определенно один и тот же типаж.

— Тем не менее, — продолжал я развивать тему, — Мы пришли по первому вашему зову. Помогли, хотели вы того или нет. И даже понесли кое-какие моральные и технические потери. Да уберите вы свою пушку!

— Мужик, а дрейфишь, как сопля последняя, — Хомо-Бабочка презрительно плюнула, но пушку в на поясную кобуру убрала.

Еще одно совпадение. Кузьмич также любит по поводу и без повода плеваться. Вот что значит родственная кровь.

— А вы, простите, из каких краев будете? И можно я к стеночке прислонюсь. На коленях непривычно находиться.

— Валяй, — разрешила Хомо-Бабочка, — А краев тех больше нет и в помине. Такие вот как ты, дурынды разнесли в пух и прах.

Она тяжело вздохнула от навеянных воспоминаний. А у меня от предчувствия гулко забилось сердце.

— А родственники? Родные и близкие. Есть кто?

— Одна я, — бабочка смахнула слезу и рукавом утерла под носом, — Сама себе хозяйка. Сама себе командир. А знаешь, как одной тяжело? Особенно, когда челноком работаешь. Все ведь норовят обмануть, товар дерьмовый подкинуть. А теперь вообще… Транспорт мой того, накрылся. Теперь хоть в бега от кредиторов подавайся. Слушай, а почему это я с тобой болтаю тут? Ты чего мне, ублюдок, язык заговариваешь?

А потому, девочка моя, что имею большой опыт общения с таким же, если не хуже, экземплярами. Пора, наверно, вскрывать карты. Сколько же мне с Кузьмича за находку содрать? Черт!

Нехорошая мысль промелькнула у меня в голове. Это что же получается. Я сейчас сведу эту дурочку с Кузьмичем, и парня поминай как звали? Он же за ней на край света попрется, дела ее финансовые поправлять. А я останусь без лучшего друга.

— У меня предложение к тебе, — план созрел моментально, — Ты меня сейчас отпусти, живым и здоровым. И мы улетим по своим делам. К тебе никаких претензий и вопросов. Идет?

Бабочка закурила новую сигаретку.

— Не мужики пошли, а кони заводские. Я что, сама ремонт здесь делать буду? Вы меня спасали, вы и кораблем моим занимайтесь. А то я ж могу и стрельнуть пару раз.

В подтверждении своих слов Бабочка лихо выхватила из кобуры пушку и бабахнула, не целясь, в потолок.

Одновременно с ее выстрелами дверь в рубку отлетела в сторону, и на пороге показался Кузьмич. В руках он держал огромный станковый лазер-гаубицу. Лицо перекошено от справедливой жажды крови за честь поруганных товарищей. Был Кузьмич голый по пояс, а через грудь его перекрещивались две запасные ленты от станкового лазер-гаубицы.

Не подождав, пока осядет пыль от вывороченных дверей, Кузьмич пустил веером по рубке длинную очередь.

— За Сергеева! За командира!

Пришлось мне упасть как можно ниже на пол и ползком доползти до более безопасного угла. Хомо-Бабочка же юркнула за панель управления, не ответив на шквальный огонь взбесившегося противника.

— Живой я, Кузьмич! Живой!

— Пригнись, командир! — Кузьмич все делал до конца, — Сейчас я этой гниде вмажу.

— Подавишься! — донеслось из за панели, и вслед прозвучали два одиночных выстрела. Над головой Кузьмича в потолке образовались две аккуратненькие дырочки. Кучно стреляет.