Франческа Хейг - Огненная проповедь

Над узким галечным пляжем просматривалась приземистая округлая башня из серого камня. На деревянном пирсе под послеполуденным солнцем играли двое ребятишек.

Кип повернулся ко мне — загорелая кожа пестрела белыми пятнами соли, оставшимися от морских брызг, губы растрескались. Он сам на себя не походил, пока не улыбнулся:

— Он существует!

Путешествие далось мне нелегко, но я знала, что в конце нас ждет Остров. А вот Кип просто верил. Верил в Остров, верил в меня. Окинув взором гавань, я посмотрела на упирающийся в небо пик, и подхватила улыбку Кипа, а затем мы вместе на всю округу разразились хриплым смехом. Наши просоленные голосовые связки звучали подобно набату, но мы больше не опасались преследователей. Впервые с нашего побега из Уиндхема меня не волновало, услышит ли нас кто-нибудь или нет.

Мы распугали чаек, восседавших на мачтах пришвартованных судов, а дети повернулись к морю. Мне показалось, что с ними что-то не так — когда мы с Кипом подгребли к причалу, они буквально замерли, прилипнув друг к другу и безмолвно глядя на нас. Меня поразили не их уродства, очевидные, но не редкие. Маленький мальчик был карликом с короткими по сравнению с сильным туловищем конечностями. Пальцы девочки, удерживающие леску, соединялись кожистыми перепонками, на пальцах босых ног наблюдалась аналогичная картина — такие уродства я видела не раз. Что же встревожило меня в их внешности? И лишь когда мы, привязав лодку к пирсу, поднялись по металлической лестнице, а девочка подняла руку к лицу, чтобы отогнать назойливую муху, я поняла, что у детей отсутствовали клейма. Удовольствие от осознания чистоты их кожи отодвинуло мою жажду на второй план. Глянув на Кипа, я увидела, что он, разглядывая детей, тоже заметил, что у них нет меток — его рука бессознательно коснулась собственного заклейменного чела.

— Вы чужаки? — спросил мальчик.

Кип присел перед ним на корточки и ответил, по-заговорщицки кивнув на меня:

— Я, похоже, немного чужак, а вот она скорее чудачка.

Девочка рассмеялась, но мальчик остался серьезным:

— Если вы чужаки, мне следует рассказать про вас Оуэну.

— Правильно, — ответила я. — А может, лучше нас к нему отведешь?

Дети повели нас по крутой тропе вверх от пляжа, но не успели мы сделать и десяти шагов, как увидели трех человек в синих одеждах, стремительно спускавшихся к нам от башни. Кип поднял ладонь в знак приветствия, но я с тревогой заметила, что они даже не притормозили, а в руках у них мечи. Кип обернулся ко мне.

— Нам некуда бежать, — произнесла я, устав так, что не нашла сил даже разреветься.

Так мы и замерли: Кип все еще не опустил руку, но это походило уже не на приветствие, а на капитуляцию.

Глава 18

Люди добрались до нас буквально за минуту. Я тоже подняла руки, но без толку — меня, как и Кипа, повалили лицом вниз, прижимая к земле коленом в спину. Самый высокий человек вывернул мне голову, чтобы быстрым уверенным движением ощупать клеймо, пока я кашляла, отплевываясь от песка. Кипа проверять не стали — его пустой рукав говорил сам за себя. Все происходило в тишине, прерываемой лишь тяжелым дыханием мужчин. Коленная чашечка все еще упиралась мне в позвонки, а тяжелая рука вжимала лицо в песок.

Наконец высокий заговорил, обращаясь к детям:

— Сколько раз вас предупреждали о чужаках? Любая лодка, любой незнакомый человек — и вы тут же зовете стражников!

— Так мы и пошли к тебе! — запротестовал мальчик. — Я знал, что они чужаки.

— Это он чужак, а она чудачка, — услужливо добавила девочка.

Казалась, детская беззаботность успокоила человека.

— Мы увидели их с наблюдательного поста, — пояснил он девочке и повернулся к нам. — Встречать чужаков входит в наши обязанности. — Одним движением подбородка он приказал Кипу подняться и спросил, бросив взгляд на нашу лодку: — Вы проделали весь путь от материка на этом суденышке? Как вам удалось миновать риф?

Кип послушно встал и посмотрел на меня сверху вниз. Моя щека все еще прижималась к земле, но я умудрилась слегка кивнуть.

— Она знала, куда идти.

— Кто тебе сказал? — потребовал ответа мужчина. — Кто дал тебе карту?

— Никто.

Один стражник вытряхнул содержимое нашего мешка и разбросал ногой нехитрые пожитки: пустую флягу, нож, спички и промокшее одеяло.

Долговязый склонился надо мной и дернул на себя, поднимая и с любопытством оглядывая, пока я стряхивала с лица песок. Все мужчины были заклейменными омегами. Один, как и мальчик, был карликом; другой — черноволосый — сжимал меч рукой со сросшимися пальцами. Высокий приволакивал косолапую ногу, хотя, казалось, она ничуть не мешала ему двигаться проворно. Я видела, как он цепким взглядом выискивает мое уродство.

— Ты провидица, — выдал он наконец, и это прозвучало отнюдь не как вопрос.

— Мне приходили видения об Острове, — пояснила я.

— Ну, видения — это одно, а вот лоция через риф… тебе и карты привиделись?

Я не могла ему этого объяснить. Помнится, когда маме требовалось вбить гвоздь в кухонную стену, чтобы повесить несколько новых кастрюль, она простукивала несколько мест, пока отсутствие вибрации не выдавало деревянный брус за белой штукатуркой. Мой разум так же зондировал морское дно. Но какими словами растолковать это вооруженным незнакомцам, да к тому же умирая от голода и жажды?

В конце концов допрос прервали, видя, что мы едва держимся на ногах. Я запиналась на каждом слове, а Кип пошатывался и не мог произнести больше ни звука — его язык распух от жажды и усталости.

Черноволосый подтолкнул долговязого и тихо сказал:

— Больше мы от них сейчас ничего не добьемся.

Тот глянул на нас и протараторил:

— Ладно, давайте их запрем, отправим сообщение в Цитадель, а с рассветом продолжим. Но сегодня вечером следует усилить все посты.

Не хватило сил даже возмутиться, когда нас заперли в приземистой хибаре у основания башни. У нас отобрали мешок, но дали кое-что из еды и обеспечили пресной водой, которая показалась сладостью для наших соленых пересохших ртов.

Когда догорела свеча, а чайки угомонились на крыше, мы растянулись на жесткой циновке и укрылись одним одеялом, наслаждаясь покоем и отсутствием надоевшей качки. Снаружи доносился вечерний перестук лодок — они то бились носами о причал, то задевали буйки.

— Я правда думала, что это место окажется для нас безопасным, — прошептала я. — Извини.

— Я благодарен хотя бы за то, что мы выбрались из проклятой лодки.

Я улыбнулась. У меня все-таки получилось расслабиться. Несмотря на запертую дверь и зарешеченное окно, я не чувствовала себя заключенной. Возможно, потому, что так часто посещала Остров в своих видениях.