Владимир Перемолотов - Тень воина

— Я к тебе со всем уважением, — снова заговорил Гаврила. — Ты, конечно волшебник и вообще… Но откуда тебе знать чего я думаю? Может, ты мои мысли читаешь?

— Конечно читаю. Тут и волшебником быть не нужно. У тебя все мысли на лице.

Гаврила провел по щекам.

— Да не три ты рожу-то. Просто есть вещи, которые в каждой человечьей башке сидят, и ничем их оттуда не выбьешь.

— Да, — согласился Гаврила, — башка у меня крепкая.

— Ну так и уложи в нее, что на тебе такие заклятья лежат, что снять их может только тот, кто положил.

Гаврила замолчал. Он так рассчитывал на помощь волшебника, что и думать не хотел об отказе. Он смотрел на мага, словно ждал, что тот одумается и возьмет сказанные слова назад.

Не взял.

— Зря, выходит, мне знающие люди говорили, что ты совет можешь дельный дать, а то и помочь…

— Знающие люди ничего зря не говорят. А вот на счет помощи… Тут только ты сам себе помочь можешь…

— Это как так? — опешил Гаврила.

— А так. Твое зло в тебе самом сидит. Лень и страх называются. Хочешь тень найти — так и найди ее, не обращая внимания на лень и страх. Ну, а если слабо — то найти волшебника, который ее у тебя ее отнял.

— Да где ж я его найду? — перебил волшебника Гаврила. — Если я даже не знаю кто это? Как узнать?

Гольш посмотрел на него с веселым недоумением, всплеснул руками. Ай, да славянин! Ай, да простота!

— А ты, никак думаешь, все волшебники со всего света только и делают, что за твоей тенью и охотятся? Ночей не спят? — После каждого вопроса он задорно подмигивал, словно приглашал Гаврилу вместе с ним посмеяться над собой. — Умных книг не читают, а рассуждают все, как ее украсть половчее?

Он умолк, ожидая если не ответа, то хотя бы понимающей усмешки, но и Гаврила молчал, примеривая на себя слова Гольша. Центром всего света, вокруг которого бушуют волшебные силы, он себя больше не чувствовал, хотя вон, сколько удивительного по дороге в Экзампай случилось. И зайцы, и разбойники… И не повесился едва…

Помолчав, на всякий случай спросил:

— А что, это так и на самом деле обстоит?

Гольш засмеялся.

— Ох, что ты за простота… Как вы там в Киеве живете только… Из тебя и дерева-то приличного не получится. Так. Трава… Заячья капуста… Твоя тень только тебе интересна, да тому колдуну, который ее у тебя украл.

— Так и скажи кто! — обрадовался Гаврила. — Я ж за этим и пришел!

— Да откуда мне-то знать? — удивился Гольш. — Одно могу сказать — кто-то из твоих знакомых колдунов это сделал. А вот кто — сам решай. Не так уж у тебя много, я думаю знакомых среди волшебников, а?

— Подожди, подожди… Я не понял что-то… — Гаврила с трудом пробирался сквозь слова Гольша. — Значит, тень мне вернуть может только тот, кто ее у меня украл?

— Верно.

— А кто эта сволочь, ты сказать не можешь? — полувопросительно, полуутвердительно спросил Гаврила. На всякий случай он даже привстал, готовый бежать туда, куда укажет волшебник. Гольш кивнул.

— Кто он — ты и сам догадаешься. Только он тебе тень твою и вернет…

Гаврила коснулся мокрого затылка.

— Догадаешься… Да трех-то всего и знаю… Хайкина, Митридана да колдуна Игнациуса. Ну и тебя, конечно, четвертого.

— Ну, вот один из троих тебе и удружил.

Гаврила помозговал.

— Из двоих. Один тут точно не причем. Последнего я встретил, когда уже без тени был.

Старик выставил перед собой сухие чистые ладошки, за которыми чувствовалась неодолимая сила. Гаврила молчал, обдумывая свое положение. С какой стороны не посмотришь — радоваться было нечему.

— Получается, что вроде либо Хайкин, либо Митридан?

— Ну я ведь говорю, что тебе лучше знать.

Гаврила выбирал одного из двух и никак не мог определиться, а Гольш, поглядывая на него, уплетал ягодку за ягодкой. Он отщипывал одну, а на ее месте тут же появлялась другая.

— Так что ж делать-то? — спросил Гаврила тоскливо. — Кого просить?

— Иди сперва к одному, потом к другому… В ногах валяйся…

Гавриловы кулаки сами сжались от таких слов и, заметив это, Гольш поправился.

— Или по другому как-нибудь разузнай кто из них тебе враг, а кто — друг.

Гаврила в волнении встал и прошелся перед волшебником. Он представил, как возвращается назад, в Журавлевское княжество и его хватают княжеские воины…

— Нет, Не получится у меня, — сказал он. — Нет…

— А что так?

— К Хайкину мне ходу нет. Князь у нас больно лютый. Не дойду.

Спорить с ним волшебник не стал.

— А второй?

— А второй вообще потерялся. Это тот самый, который меня к тебе направил…

— Потерялся? Что ж он — иголка?

Хотел бы Гаврила и сам это знать!

— Ну, иголка — не иголка, а пропал. Обещал меня к тебе проводить — и сгинул.

— Да… — думая о чем-то своем, протянул Гольш.

— Ну и что мне делать?

— Делать-то что? — в задумчивости продолжил Гольш. — Делать, говоришь…

Он посмотрел вдруг на Гаврилу внимательно, строго посмотрел. Посмотрел так, что внутри у Масленникова что-то напряглось.

— Есть, правда и другой путь…

Гаврила поднял голову.

— Есть?

— Есть. Найти тень самому, никого не дожидаясь.

Гольш говорил негромко, словно сам с собой.

— Тебе-то все равно, наверное кого искать… Что колдуна своего знакомого, что тень. С тенью даже проще получится… Где она почти точно сказать можно.

Гаврилово лицо просветлело, в глазах зажглась надежда.

— Где?

Гольш посмотрел поверх головы и Гаврила понял, что волшебник прикидывает, получится ли у него, Гаврилы, сделать то, что нужно. Ему так захотелось вернуть тень, что он, чтоб помочь волшебнику решиться, даже плечи расправил. Кажется помогло. Взгляд у старика стал мечтательным

— Есть такое место на земле, — начал Гольш. — Замок Ко называется. Место это гнилое, темное, мало о нем кто знает. Видели там Шерстяного Вепря и Паутинщика…

Глаза у Гаврилы расширились. Колдун глянул на него, постучал пальцами по подоконнику, и, спохватившись, поправился.

— И тебе об этом знать незачем. Ты главное запомни. Помимо прочих загадок славится замок тем, что собираются в замке потерявшиеся тени и привидения…

— Привидения?

Гаврилову спину будто холодом осыпало, волосы шевельнулись. Он почувствовал приближение ужаса и, ни слова не говоря, бросился прямо в фонтан.

Когда он вынырнул, Гольш смотрел на него без страха, но с удивлением. Пришлось объяснить.

— Я приведений с детства боюсь. Как увижу — озноб по коже… Хуже тараканов.

Волшебник чисто по-человечески поскреб затылок, представив, что ждет его гостя в замке.