Евгений Малинин - Волчья звезда

– Видимо, Рыкун видит в тебе угрозу своему положению, – с едва заметной улыбкой высказал предположение старик. – Теперь он будет следить за тобой и... мешать тебе!

– Но... я его даже не знаю! – пожал плечами Ратмир. – До сегодняшнего дня я и не слышал о нем!

– Ты не слышал о Рыкуне? – в свою очередь удивился библиотекарь. – Странно, Рыкун – это своего рода феномен в университете... да и во всем Мире! Он никогда не отличался какими-то особенными способностями, после первого посвящения его собирались отправить в стаю. Каким образом он уговорил кого-то из трижды посвященных взять его к себе в ученики, никто понять не может, но его наставник смог подготовить этого медведя ко второму посвящению. Кто был у него наставником потом, неизвестно, как это и должно быть, а его Проводником стал Шавкан из стаи западных диких собак. Никто не верил, что Рыкун сможет пройти третье посвящение – слишком уж он был туп, но тем не менее из трех соискателей он один смог пройти его!

– Значит, он более талантлив, чем о нем думали! – пожал плечами Ратмир.

Пилли как-то странно посмотрел на него и, еще более понизив голос, ответил:

– Или кто-то очень умелый помог ему!

Затем, оглянувшись на дверь, библиотекарь, уже громче, добавил:

– Кстати, именно Рыкун принимал твою исповедь. Ты ведь совсем недавно побывал на Столе Истины!

«И еще я видел его глаза во время суда над Изваром! – подумал Ратмир. – Он уже тогда следил за мной!»

В этот момент двери библиотеки открылись, и от порога раздался молодой неуверенный голос:

– Можно мне увидеть библиотекаря?

Пилли и Ратмир обернулись на голос. На пороге стоял совсем еще молодой мальчишка со вздернутым носом, полными, яркими губами, ярко-зелеными, быстрыми глазами под рыжими бровями и с густой рыжей растрепанной шевелюрой.

– Ты, наверное, новичок? – доброжелательно поинтересовался старый библиотекарь.

– Да, четвертый день, как сел на Скамью Познания, – чуть увереннее ответил паренек.

– Значит, ты совсем недавно из дома! – констатировал старик и тут же задал новый вопрос: – И как идут дела в стае южных лис?

– Откуда ты знаешь, что я из стаи южных лис?! – удивился паренек.

– Как же мне не знать, если я сам из этой стаи! – рассмеялся библиотекарь.

– Так, значит, ты – Пилли—пушистый хвост! – радостно воскликнул парень и немедленно перешагнул порог. – Я привез тебе из стаи подарки!

– Сейчас мы с тобой поговорим, – кивнул Пилли, – я только закончу с дважды посвященным служителем Мира!

Парень остановился и с восторженным уважением посмотрел на Ратмира. Тот улыбнулся в ответ и посмотрел на старика.

– Я больше не буду задерживать тебя... – Ратмир улыбнулся, а библиотекарь благодарно кивнул, – как только закончу читать, обязательно приду, и мы продолжим наш разговор о философии.

Старик снова молча кивнул.

Ратмиру стало ясно, насколько велико его желание услышать новости с родины, и потому он, спрятав маленький томик в карман своей темной хламиды, быстро вышел из библиотеки.

Паренек из стаи южных лис проводил его взглядом, а затем, повернувшись к своему родичу, тихим шепотом спросил:

– Откуда этот... дважды посвященный?

– Это – Ратмир, – ответил Пилли, продолжая смотреть в закрытую Ратмиром дверь. – Княжич из стаи восточных волков.

– Он – достойный? – неожиданно спросил парнишка и вдруг покраснел, поняв всю нелепость этого вопроса.

Однако старик ответил на него совершенно серьезно:

– Это один из самых достойных посвященных. Он может очень многое!

Затем помолчал и добавил тихо, словно про себя:

– Он может гораздо больше, чем кто-либо еще.

Книга, которую Ратмир принес к себе в кабинет, называлась «Начала» и не имела автора. Она была очень стара – ее тонкий, хорошей выделки пергамент сильно пожелтел и стал ломким, однако чернила оставались четкими, а крупный, простого написания текст читался легко. Ратмир просидел над книгой весь остаток дня и почти всю ночь! Книга действительно была невелика, так что княжич прочитал ее дважды, а потом... Потом он долго не мог заснуть – в его голове продолжали звучать прочитанные строки:

«Высшей власти достоин тот, кто видит во всех существах себя, и все существа – в себе... Шесть преград на пути к величию – страх, удовлетворенность, лень, болезненность, сластолюбие, привязанность... Удел настоящего правителя – делать хорошее, а слышать плохое... Большинство – зло... Глупец в детстве думает только об отце и матери, в юности – только о возлюбленной, в старости – только о детях. О самом себе он так и не успевает подумать... Что посеяно, то и взойдет... Тот, кто не задумывается о далеких трудностях, обязательно получит близкие неприятности... Молчание никогда не предаст... Кто преследует выгоду, порождает злобу... Жизнь – это движение...»

Утром следующего дня Ратмир поднялся как обычно в самом начале часа Жаворонка. Умывшись и позавтракав, он прошел в свою лабораторию, где его ждали прерванные накануне исследования, и снова почувствовал, что все его занятия как-то поблекли, потеряли свою необходимость! По многолетней привычке он прислушался к себе, пытаясь понять, что именно мешает ему, и в его голове мгновенно всплыло:

«Как много есть в Мире вещей, которые мне не нужны».

Ратмир хмыкнул и подумал:

«Философия... Наука постижения мудрости... Вот только есть ли в этом Мире то, что стоит постигать?!»

Месяцев шесть спустя, когда жизнь Ратмира вошла в привычную, установленную долгими годами ученичества, колею, когда он уже начал забывать подробности своего путешествия на родину, его неожиданно вызвал к себе Вершитель. В приемной Кануга ожидали аудиенции человек шесть, двое из которых явно только что прибыли издалека, однако Ратмира пропустили к Вершителю сразу же.

Кануг сидел за рабочим столом и просматривал какую-то сильно истрепанную книгу. Увидев княжича, Вершитель молча указал ему на гостевое кресло и начал говорить только после того, как Ратмир уселся:

– Ты все еще считаешь извергов опасностью для людей?..

Вопрос был неожиданным для княжича-волка. Мысли о месте извергов в Мире, о том, какое влияние они могут оказать на дальнейшее развитие человеческой цивилизации, по-прежнему волновали его. И занятия философией делали эти мысли еще тревожнее. Но он понял, что вряд ли найдет в этом вопросе единомышленников – слишком прочно вошла в сознание многогранных уверенность в никчемности, глупости и покорности извергов! Поэтому Ратмир ни с кем не делился своими тревогами. Однако, как оказалось, Вершитель не забыл их давнего разговора и теперь ожидал ответа на свой вопрос, внимательно разглядывая лицо дважды посвященного служителя Мира.