Алексей Егоров - Повелитель механизмов

Змея молчала, не торопясь отвечать на мой вопрос. Несколькими минутами позже я догадался, что она сомневалась в силе моих умственных способностей. Вот ведь… Змея! Вот кто она! Я бы расхохотался, если бы обстановка позволяла, но…

— Да, понял я, понял, — сдерживая смех, сказал я. — Твой отец заточил волшебника в этом месте, возможно, подвергал его невиданным пыткам, со временем ваш гость попытался бежать. Эти лица, — я обвел рукой каменные портреты на стене, — уверен, что это лица живых, реально существовавших людей, того времени. Маг попытался создать… портал… дверь… окно, скажем так, да. Окно, которое вывело бы его из заточения, но у него не вышло. Он упустил нечто важное. А после он отдал все свои силы, чтобы создать это.

Асани молчала. Я тоже замолчал, но по ее лицу я увидел, что мои рассуждения оказались верными, если и не полностью, то саму суть тайны я все же разгадал.

— Как ты догадался? Я думала, мне потребуется целый год развязывать этот узел, даже не знала, что и рассказывать тебе, — промолвила все же она.

— Художник, всегда узнает знакомую технику.

Кажется, общение с магами-гномами дурно на меня повлияло, начал разговаривать загадками.

— С каких пор ты стал художником? — как-то зло прошипела Асани.

Асани что, удивила моя спокойная реакция на темную историю ее милой семейки?

— Послушай, я понимаю, что ты сейчас чувствуешь и не надо делать такое лицо, будто я предлагаю тебе наикислющий лимон из своих запасников. Да, я понимаю, и будь любезна, послушать меня. Почему ты должна отвечать за чужие ошибки? За что ты коришь себя?

— О чем ты говоришь?!

— Не делай вид, что ты меня не поняла.

— И все же?

— Какая ты упертая порой! Ты винишь себя за то, что сделал твой отец. Может быть, ты даже веришь в эти религиозные бредни об оплате родительских долгов детьми?!

— А разве я не виновата?! Он…

— Что ты могла сделать? Вот что? Отвечай мне!

— Ничего! — гневно выкрикнула Асани.

От ее по-детски звонкого голоса в каменном лесу раздался легкий звон.

— Раз ничего, то и винить себя не имеет смысла, — спокойным голосом начал проповедовать я. — У тебя тогда не было под рукой улыбчивого маньяка-убийцы и оружейника с орлиным глазом. А все эти бредни по переходящий по наследству долг, будь то духовные или денежные долги, придумали жрецы, которым специально заплатили, чтобы они проповедовали эти идеи. Иначе как бы ростовщики смогли продвинуть этот закон? Вот и все! И нечего себе выдумывать какой-то высокоморальный долг, обет, судьбу и тому подобное. Все мы люди и порой не способны повлиять на чужие действия.

— Почему ты не стал проповедником, у тебя неплохо получается, — недовольно пробурчала Асани, она точно была зла на то, что я не ужаснулся ужасам ее ужасной семьи! — Вот прям взяла сейчас и перестала винить себя, какой ты умный! Зачем я только тебе все это рассказала?! Какой же ты дурак тупоголовый, ничего ты не понимаешь!

Она еще что-то бурчала, как старая бабка, у которой украли из корзинки два червивых яблочка. Я не обращал на это внимание. Сама успокоится, проанализирует, поймет, примет мои идеи. Она для того мне и рассказать захотела все это, чтобы я мог… отпустить ее грех. А в итоге, вместо того, чтобы отпускать сей грех, я почему-то сказал, что никакого греха у нее и не было! Так ужасно всю жизнь жить сознавать что-то, что ты должен помнить, а потом оказывается, что "это" и не надо помнить. Бедняжка, такие проблемы на нее свалились… Она росла в бесчувственной обстановке, как антикварная мебель, неудивительно, что она не умеет правильно принимать и отдавать чувственное.

Я, немного отстранивший от внутренних переживаний Асани, вернулся к созерцанию окружающих меня сюрреалистических красот. Впрочем, вскоре мне это поднадоело, окружающее пространство и не думало меняться, оно все так же сверкало переливами невиданных цветов, но я уже сумел выделить цикличность чудес. Даже светлячки летали по одной и той же невидимой дорожке, прочерченной в воздухе умирающим магом.

Я не зря сравнил свое мастерство с мастерством заморенного мага. Его последнее произведение было точно таким же, как и мои машины. Они логичны, их действия четко продуманы и не могут меняться со временем, как бы ни хотелось. Именно из-за этого, не открылся портал у мага, и за столько лет в этой пещере ровным счетом ничего не изменилось — я мог это сказать со сто процентной уверенностью. В воздухе пещеры витал аромат чего-то "прошедшего".

Не зря же Асани потянуло на откровенности, затянувшийся рубец, опять начал кровоточить. Уверен, что она давненько не захаживала в это подземелье. Она и так знала тут каждый камень, как отрезанные уши врагов на своей любимой цепочки из золота. Асани необходим такой человек, который смог бы залечить эти раны, но где его взять? В нашем Городе порядочного человека днем с огнем не сыщешь.

И вот мы оба мастера, маг и кузнец встретились в этом месте, несмотря на бесконечный бег времени. Хоть богословские книги составляй, описывая символизм встречи, но я не стал заниматься подобной чушью.

Лучше взять пример с Асани, и тихо бурчать себе под нос, я даже залюбовался ее смешным личиком. Недовольство преобразило ее, она выглядела гораздо женственнее и человечнее, образ девочки шалопайки ей ближе по духу, чем образ неприступной женщины — главы семейства Вейнтас. Но, к сожалению, она не могла выбирать свою судьбу, стоило похвалить ее за усилия, которые она приложила, чтобы сохранить себя в ледяном омуте богатства и прибыли.

Я бы на ее месте не справился. Если бы это был я, который существовал в тот момент. Впрочем, не уверен, что Асани смогла бы справиться с моей стезей. Каждому свое — как говорится.

— Так все же зачем ты меня сюда привела?

Про отпущение грехов и облегчение страданий я не стал говорить. Змея и так не в лучшем настроении пребывала. Безрассудно злить гадюку еще больше!

— Я хотела тебе отплатить, — после раздумий, нехотя, произнесла она.

Что-то меня в ее словах насторожило, но не я мог сообразить что.

— Насколько я помню, а на память я не жалуюсь, мы вчера договорились, что оплата не нужна.

— Ты что-то стал излишне саркастичным! Тебе явно следует держать язык в клетке из зубов, иначе я его буду держать в железной клетке! — такого искреннего гнева от нее я давно не видел, но он меня не испугал.

— А ты что-то стала излишне вспыльчивой!

Вот теперь кричал я, это возымело действие.

Уж если я кричу, то лавины сходят с гор, находящихся на другой стороне мира. Вся такая горделивая, могущественная и ужасающая Асани съежилась и замерла, не в силах даже спрятаться за ближайший сталагмит.