Александр Лидин - Пески смерти

— Рад приветствовать вас, господин чекист, — начал немец, кривясь от боли. Видно, ему и в самом деле сильно досталось.

— Да и тебе, гауптштурмфюрер, не чихать.

— А я уж думал, мы и в самом деле станем действовать заодно. Ведь каждый из нас с легкостью мог бы добиться своей цели.

— Прямо змей-искуситель какой-то, — усмехнулся Василий. — Только ты должен знать: гусь свинье не товарищ.

— Вынужден полностью согласиться с вами, — продолжал немец. — То, как вы бросили нас во время нападения шогготов, иначе как свинским поступком не назовешь. Неужели вы не могли отправиться с нами, предупредить об опасностях? Тогда все люди Хасана остались бы живы, да и с этими дикарями мы бы без труда справились. Хотя, конечно, пролетарский образ мышления и тупое упрямство выше всего.

— Послушай, Хек, я тебе в друзья не набивался.

— Только между делом перестреляли моих людей.

— Не людей, а бандитов Хасана.

— Пусть даже так, но если бы не вы, нас было бы больше, и, быть может, мы бы от этих дикарей отбились.

— Сомневаюсь, — усмехнулся Василий. — В любом случае после нападения шогготов вас осталось слишком мало, чтобы воевать с целым народом.

Немец только покачал головой:

— Сейчас мы можем только гадать…

— Кстати, где остальные?

— Двое погибли от колючек, один в схватке с туземцами, второго они схватили живьем.

— А Хасан?

— Думаю, он бежал. Он отчаянный джигит, не чета многим.

— Бандит.

— Или герой-освободитель… С какой стороны смотреть… — А потом, чувствуя, что Василию не нравится разговор, немец сменил тему: — Быть может, вам известно, куда нас тащат?

— В Гоцлар.

— Но я думал, что Гоцлар…

Василий лишь печально покачал головой:

— Я тоже так думал, но, оказалось, все совсем не так. Мертвец на кресте… Кстати, кто это был?

— Один из людей Хасана. Имени я не знаю.

— Я так и думал. Так вот, он рассказал мне, что настоящий Гоцлар впереди, а это всего лишь дорога к нему.

— Мертвец рассказал? — удивился гауптштурмфюрер. — Выходит, вы, Василий, некромант. Не ожидал…

— Нет. Я всего лишь слегка прикоснулся к запретным тайнам, а что до мертвеца… Иногда они сами хотят побеседовать со мной, — загадочно произнес Василий.

— Меня предупреждали, что вы, Василий, не такой уж простой человек, как кажетесь на первый взгляд.

— Ничуть не сложнее, чем любой другой, — фыркнул оперуполномоченный.

— И все же, что вы знаете о Гоцларе?

— Почему я должен рассказывать вам… — начал Василий, а потом решил рассказать. Обещание Григория Арсеньевича о том, что с ним ничего не случится… Обещание, данное человеком, находящимся на другом конце земного шара. А смерти Василий не боялся… уже не боялся. За последние полгода он слишком часто находился на грани, чтобы бояться чего-либо… — Впрочем… Скажу лишь… Те руины никакого отношения к Гоцлару не имеют, точнее, это нечто вроде пограничного форта… предместья. Когда я назвал их Гоцларом, мой учитель едва не рассмеялся.

— Ваш учитель?

Но Василий продолжал, сделав вид, что не слышал вопроса немца.

— Теперь самое важное выяснить, кому ныне служат эти дикари.

— Неужели ваш «учитель» не сказал вам?

Василий лишь пожал плечами.

— Сам Великий Ктулху не знает.

— Великий Спящий? — усмехнулся Хек.

Василий снова пожал плечами. Он и так рассказал гауптштурмфюреру слишком много. Как бы там ни было, но Хек был врагом, и что бы он там ни рассказывал о короне Вилигута, цели Аненербе изначально противоречили желаниям Ктулху, а также стремлениям советского правительства. И если Василий не слишком спешил выполнять бесценные указания своего непосредственного начальника товарища Шлимана, за спиной которого маячила тень Лаврентия Павловича, то уж с эмиссаром Аненербе ему в любом случае было не по пути.

Однако неизвестно, до чего бы они договорились, но тут туземцы вновь обратили на них внимание. Снова четыре носильщика подхватили палку, к которой был привязан Василий, закинули себе на плечи и мерным, быстрым шагом направились в широкое ущелье.

Потом неожиданно дорога пошла вниз, и Василий, изогнувшись, увидел, что они спускаются в огромный котлован, стены которого были отделаны резными каменными плитами. Эти плиты выглядели как-то… Точно! Приглядевшись повнимательнее, Василий окончательно убедился, что прав. Точно такие же плиты были там, далеко-далеко на юге, в ледяной Антарктике, в лабиринте над городом Слуг Ктулху. Так, может… «Нет, не надо строить ложных умозаключений, — одернул сам себя Василий. — Если бы в Гоцларе правили Слуги Ктулху, то все было бы много проще… Но Григорий Арсеньевич ясно дал понять, что Великий Спящий не знает, что творится в древнем городе».

Все дальше и дальше в бездонный зев котлована уходил отряд, а потом Василию стало казаться, что не спускаются они вовсе, а поднимаются. А может, всему виной ветер. Потому что дуло невероятно. В какой-то миг Василий решил, что они попали в песчаную бурю, хотя никакой бури на дне котлована быть не могло. По расчетам Василия, они шли уже почти час, а противоположной стены котлована он так и не увидел. Когда они только начали спуск, то, по его прикидкам, до противоположной стены был самое большее километр, а они все шли и шли.

В какой-то момент они вынырнули из пыльного облака. И тут перед Василием открылась панорама столь фантастическая, что в первый момент он решил, что ему напекло голову и у него начались самые настоящие галлюцинации, и лишь потом, вспомнив все, что говорил ему Григорий Арсеньевич, он понял, что попал во внутренний мир пустотелой Земли.

Перед ним, много ниже того места, где он находился, лежала поросшая густым лесом равнина, а над ней сияло Солнце, только солнце это было вовсе не земным — оранжевое и намного более тусклое, каким порой бывает куриный желток, оно ничуть не походило на привычное светило. Небо было затянуто легкими перистыми белоснежными облачками…

Но не это было самым удивительным, а город, раскинувшийся посреди джунглей. Он сверкал и переливался, искрился и мерцал в лучах загадочного светила. А размеры! С того места, где находился Василий, невозможно было охватить его взглядом, но то, что он превосходит все земные, было очевидно.

«Интересно, если Григорий Арсеньевич назвал этот город руинами, то каков же был Гоцлар в эпоху своего процветания? — задумался Василий. — И вообще, как так вышло, что они то ли спускались, то ли поднимались, а потом оказались на утесах иного мира. Может, он уснул, пропустил довольно большой промежуток времени, и сейчас он не внутри Земли, в своего рода Пеллюсидаре, не в Плутонии товарища Обручева, а где-нибудь в северных провинциях плодородной Индии».