Джо Аберкромби - Полмира

Герцог Микедас сидел над ними в золотом кресле на высоком помосте, закинув одну ногу на высеченную из мрамора ручку. Его поразительные доспехи были покрыты позолоченными завитками. Он был одним из тех красавцев, кто воображает себя еще более красивыми, чем они есть на самом деле. У него была темная кожа и блестящие глаза, а в его черных волосах и бороде виднелись полоски серебра.

— Приветствую вас, друзья, и добро пожаловать в Первый из Городов! — Он сверкнул обаятельной улыбкой, которая, вместо того, чтобы обаять Колючку, вызвала у нее лишь глубочайшее подозрение. — Как вам мое владение вашим языком?

Отец Ярви низко поклонился, и Колючка вслед за ним. Кланяйся, когда я кланяюсь, сказал он, и, похоже, имелось в виду «когда только возможно».

— Безупречно, ваша милость. Просто замечательно и впечатляюще…

— Напомните еще раз, как вас зовут, моя память на имена просто ужасна.

— Это Отец Ярви, министр Гетланда.

Женщина, которая это говорила, была высокой, тощей и очень бледной, ее голова была коротко побрита. Эльфийские браслеты постукивали на татуированном предплечье, поблескивали древняя сталь, золото и разбитые кристаллы. Колючка выпятила губы и в последний момент вспомнила, что не стоит плевать на тщательно отполированный пол.

— Мать Скаер, — сказал Ярви. — Всякий раз, как наши пути пересекаются, это новое удовольствие.

Министр Ванстерланда, которая нашептывала на ухо Гром-гил-Горму, и которую Праматерь Вексен послала на юг, чтобы предупредить принца Варослава не заплывать в Расшатанное море.

— Хотела бы я сказать то же самое, — сказала Мать Скаер. — Но ни одна из трех наших встреч не была полностью приятной. — Она сдвинула ледяной взгляд своих голубых глаз на Колючку. — Эту женщину я не знаю.

— Фактически вы встречались в Скекенхаусе. Это Колючка Бату, дочь Сторна Хедланда.

В некоторой степени Колючка порадовалась, увидев, как расширились глаза Матери Скаер.

— Чем вы ее кормили?

— Огнем и точильными камнями, — сказал Ярви, улыбаясь, — и у нее отличный аппетит. Она показала себя воином, испытанным в битве против ужаков.

— Какие удивительные у вас воины! — Судя по голосу, герцог Микедас, казалось, скорее позабавился, чем впечатлился, и его придворные покорно захихикали. — Хотел бы я посмотреть ее схватку с одним из моих дворцовых стражников.

— Как насчет двоих? — бросила Колючка, прежде чем осознала, что ее рот открыт. Голос был непохож на ее, скрежещущий вызов гулко и яростно отразился эхом от украшенных серебром мраморных стен.

Но герцог лишь рассмеялся.

— Чудесно! Юношеский максимализм! Моя племянница такая же. Она думает, что все может быть исполнено, несмотря на традиции, несмотря на чувства других, несмотря на… действительность.

Герцог взмахнул пальцем.

— Вы мне уже нравитесь.

— Думаю, на самом деле, у нас есть общие знакомые.

— Да?

— Эбдель Арик Шадикширрам.

Глаза герцога расширились, он скинул ногу с ручки кресла и подался вперед.

— Как она?

— С грустью вынужден сказать, что она прошла через Последнюю Дверь, ваша милость.

— Умерла?

— Убита вероломным рабом.

— Боже Всемилостивейший. — Герцог откинулся назад. — Она была выдающейся женщиной. Знаете, я просил ее выйти за меня замуж. Конечно, тогда я был молодым, но… — Он в изумлении покачал головой. — Она мне отказала.

— В самом деле, выдающаяся женщина.

— Годы сочатся через наши пальцы, как вода. Кажется, это было только вчера… — Герцог тяжело вздохнул, и его взгляд посуровел. — Но вернемся к нашим делам.

— Конечно, ваша милость. — Отец Ярви снова поклонился. Его голова покачивалась, как яблоко в ведре. — Я прибыл с поручением от королевы Лаитлин и короля Утила из Гетланда, и ищу аудиенции с ее сиятельством Виалиной, императрицей Юга.

— Хммммм. — Герцог облокотился на ручку кресла и печально потер бороду. — Где, еще раз, этот Гетланд?

Колючка стиснула зубы, но терпение Отца Ярви было выковано из стали.

— Гетланд находится на западном побережье Расшатанного моря, ваша милость, к северу от резиденции Верховного Короля в Скекенхаусе.

— Там так много маленьких стран, что нужен ученый, чтобы в них разобраться! — Зазвенел смех его придворных, и Колючка почувствовала сильнейший позыв врезать по их лицам. — Хотел бы я, чтобы была возможность почтить каждого просителя аудиенцией, но вы должны понимать, что сейчас трудное время.

Ярви поклонился.

— Конечно, ваша милость.

— Так много врагов нужно укротить, и так много друзей нужно убедить. Стольким союзам нужно уделить внимание, и некоторые… менее важны, чем другие, не подразумевая никакого неуважения. — Его ослепительная улыбка источала неуважение, как старый сыр источает вонь.

Ярви поклонился.

— Конечно, ваша милость.

— Императрица Виалина женщина не… — он указал на Колючку, словно на малообещающую лошадь в своей конюшне, — такого типа. Она несколько более… девушка. Впечатлительная. Невинная. Ей еще столько нужно узнать о том, как все происходит на самом деле. Вы же понимаете, я должен быть осторожен. Вы же понимаете, вы должны быть терпеливы. Для такого многочисленного и разнообразного народа, как наш, переход от одного правителя к другому, это всегда… сложный переход. Но я пошлю за вами в свое время.

Ярви поклонился.

— Конечно, ваша милость. Могу я спросить когда?

Герцог отмахнулся цветистым жестом своих длинных пальцев.

— В свое время, Отец… э…

— Ярви, — прошипела Мать Скаер.

Колючка не была дипломатом, но у нее сложилось стойкое впечатление, что «в свое время» означает «никогда».

Мать Скаер ожидала их в украшенном статуями коридоре снаружи с двумя своими воинами — сердитым ванстером и огромным нижеземцем, с лицом, похожим на каменную плиту. Колючка была в мрачном настроении и тут же ощетинилась, но ни один из них не смутился от ее взглядов.

Как и их госпожа.

— Удивлена видеть вас здесь, Отец Ярви.

— Как и я вас, Мать Скаер. — Хотя ни один из них не выглядел удивленным ни на миг. — Мы оба оказались за полмира от тех мест, где должны быть. Я думал, вы будете подле своего короля, Гром-гил-Горма. Он нуждается в вас, чтобы вы говорили за Отца Мира, прежде чем Мать Война втянет его в разрушительные действия против Гетланда.

Взгляд Матери Скаер стал еще холоднее, если только это было возможно.

— Я была бы с ним, если бы Праматерь Вексен не избрала меня для этой миссии.

— Высокая честь. — Легчайший изгиб уголка рта Ярви подсказывал, что это был скорее приговор изгнания, и они оба это знали. — Должно быть, вы по-настоящему угодили Праматери Вексен, чтобы заслужить это. Вы встали на защиту своей страны? На защиту своего короля и его народа, как и подобает министру?