Татьяна Леванова - Сквозняки. Ледяной рыцарь

— Не было там никакой венцессы, — сказала Маша. — Это я переместилась в ее комнату, меня за нее выдавали. И там и почувствовала зов, точь-в-точь такой, когда домой пора возвращаться…

— Ну так вот я и думаю, раз начал я стынуть — стало быть, миссию провалил. Поэтому тебя и перекинуло мне на выручку. Потому ты и зов ощущала — переместиться переместилась, да не сразу поняла, зачем.

— А если я переместилась, чтобы помочь тебе, чтобы найти лекарство… — медленно произнесла девочка, — значи т, моя миссия выполнена, и я могу возвра щаться домой? Только почему нет зова?

— Потому что теперь у нас одна мис сия, — печально подвел итог Никита. — Найти венцессу, скорее всего. Мир от проклятия ледяной кости ты уже избавила, значит…

— Ничего подобного, — возле стола появилась Ракушка, она подобрала оставленный ею крендель и снова принял лась лакомиться. — Проклятье в твоих Q костях, юноша! Кровь однороги и листа к л кривуги — сильные средства, но это не лекарство. Они гонят кровь по венам, л они придают силу ста зубохватов обыч ному, здоровому человеку, и поэтому ты Я можешь ходить и говорить. Но если зан % тра в это же время ты не примешь снадо § бье, ты застынешь за считаные секуп Л

Г" ды. Ищи венцессу — это путь к тому, что? бы открыть тайну ледяной кости. Или доживай свои дни в нашем медленно остывающем мире. Следующего лета не будет.

Ежиха исчезла с кренделем в лапках, как только на пороге появился лекарь. ()н пританцовывал, держа в руках кружку с крышкой, из которой сильно пахло спиртным.

— Проклятье ледяной кости разбито! — напевал он. Маше и Никите пришлось испортить ему настроение, они передали те слова ежихи Ракушки, что касались его как лекаря.

— Звезды на Горе! — воскликнул Сердюк, поднимая руки. — Бывает ли так, что умшастые ежи ошибаются?

— Вот завтра и увидим, — мрачно пообещал Никита. — На моем опыте.

— Ты не застынешь! — твердо сказа — ла Маша. — Теперь есть средство, чтобы отсрочить обледенение. А мы тем временем разгадаем загадку проклятья л едя-

I юй кости.

— Не знаю, сколько он продержится

I ia крови однороги… Хотя как раз на тебе и проверим, — лекарь сел за стол, достал бумагу, перо, баночку с чернилами и начал писать. Никита сидел на скамье,! брови у него были сдвинуты. Чтобы подбодрить его, Маша положила ему на плечо руку.

— Вот она где! — раздался с порога голос тетки Рыкосы. Приподняв подол парчового платья, привениха поспешно вошла в лазарет. — Я так и думала! Не успела прийти в себя, уже печется о подданных! Пойдемте, ваше чистопородие, вам следует привести себя в порядок перед сегодняшним балом. В вашу честь дается обед!

Я приду вечером, Никита, — пообещала девочка, Она закусила губу, чтобы не расплакаться — мальчик был ее единственным другом здесь, более близким, чем названая тетя. Рыкоса же смотрела на молодого рысаря, поджав и без того тонкие губы,

л — Посмотрим, — пробормотала она о напоследок, выводя Машу за руку во двор, под небеса, на которых уже зани-Jq маласьзаря.

рЗ Машу ждала ванна с ароматными В

травами и парфюмерная помада, пахну-Я щая жиром и полевыми цветами. Пока незнакомая служанка занималась волосами девочки, привениха снова заставила ее рассказать родословную венцессы, историю замка Громовая груда, подвиги

0 m,a, дедов и прадедов… Затем девочку нарядили в платье из и'леного бархата и золотой парчи. Лиф

11 латья украшали бисерные листики плейера, золотые геральдические подсолнухи — юбку. На шее ей оставили многострадальное ожерелье из замка Громо-иой груды с портретом Калины. На ноги полагались мягкие сапожки, в которых Маша уже успела прогуляться до лазарета — каменные полы в замке Морского метра были холодны как лед. — Обращай внимание в первую оче-

1 >едь на тех, у кого шапки с рогами, — поучала ее Рыкоса. — Это рысари, прославленные своими завоеваниями. Кла-

I шйся тем, кто одет в малиновое, золотое, зеленое и серебряное — это богатые и знатные. Остальным можешь милостиво кивать. На челядинов не обращай внимания. Не дай Звезды на Горе, скажешь кому «спасибо» — у нас в замке веди себя, как хочешь, но на пирах — не смей! Опозоришься.

— Лучше вообще держать язык за зу~ Нами, — проворчала девочка, она только что поблагодарила служанку, закончившую возиться с ее косой-короной.

— От того, как будешь держать себя за обедом, нас с тобой либо на круг позора да под топор палача выведут, либо дадут по венцу — и тогда мы свободны и богаты, — шепнула привениха, когда служанка вышла. — Не подведи меня, девочка.

Маша глубоко вздохнула и посмотре ла на себя в зеркало. Оно отразило весьма заносчивую особу в роскошном зелено-золотом платье. Осанка была вполне царственная. Немного портило общую картину выражение глаз — испуганное, почти загнанное. Девочка вздернула нос, чтобы прогнать это выражение. Получи лось неплохо»

«Главное, не опускать нос», — сказала себе девочка и последовала за теткой из комнаты, по коридорам, в зал. Спускаться по лестнице, задрав нос, было нелегко,

0 Маша шагала словно в пустоту, рискуя л упасть. Но вот наконец широкие двери, из-за которых гремит музыка. Девочка с л удивлением узнала гармошку и свирель, прочие инструменты были ей незнакомы. Ж — Госпожа сударыня венцесса Кали § на Горькослезная со своей привенихой, Ц Рыкосой Гривастой, — объявил чей-то eb""4 усталый голос. С задранным носом Ма?

1 па шагнула в зал. Она шла, почти ниче-I о не видя, лишь слегка кивая в сторону малинового и зеленого, пока ее живот не уперся в стол. Звякнула посуда.

— Ишь, какая гордая, — послышался шепот.

— Настоящая венцесса.

— Чистую породу сразу видно, Шепот казался почтительным, Маша издохнула с облегчением. У нее уже затекла шея от непривычной позы, но она боялась опустить нос, чтобы люди не увидели ее испуганные глаза.

— Прошу вас, госпожи сударыни, отобедать с нами, — сказал кто-то, по голосу очень важный. Маша еще раз глубоко изд охнула, и тут одна из булавок на платье соскочила и ткнула через ткань пря- 4 мо в бок. Девочка пискнула от неожиданности.

— Что? — в важном голосе послышалось изумление. — Вы что-то изволили сказать?

Mania изогнулась, стараясь встать так, ' тгобы булавка не кололась так сильно.

— Венцесса… — предупреждающе произнесла привениха. х j

Маша провела рукой по боку — бесполезно, снаружи булавка почти не чувствовалась, а в бок вонзалась все сильнее. Страшно подумать, что произойдет, если Маша сядет…

— Присядьте, венцесса, разделим хлеб да соль, — вкрадчиво произнес кто-то.

— Только не это! — воскликнула несчастная девочка, у нее на глазах выступили слезы. Разом смолкли музыка и все разговоры.