Катя Зазовка - Ворожея

— И чего это ты ее так обороняешь? Неужто и тебя эта ведьмарка ворожбой облепила? — стала злиться Услада.

Алесю ужасно захотелось обелить Милаву в очах сестры. Родная кровь, понять должна. Нечего ей в общей массе несправедливости толкаться:

— Почему ты ее весь час ведьмаркой кличешь?

— А кто ж она? Давно ли она тебя каменюкой по голове огрела?

— То не она была, а Воста. И я заслужил. Поди не за добрые дела схлопотал.

— А хворь на село кто напустил? Обоз кто пожрал? — Руки в боки — да перечить бесполезно.

— Обоз пожрал кузнец, а хворь напустила Ружа! — открылся сестре Алесь. Пущай он слово не сдержал. Это ничего. Зато Услада все уразумеет и больше не станет Милаву выживать. А может, и вовсе подсобит.

Выпученные очи Услады непонятно как удерживались в глазницах. Молодец готов был поклясться, что уже почти видел, как они скачут по полу. Но вдруг округлое лицо сменилось подозрительной безмятежностью — и сестрица заговорила елейным голоском:

— Алесь, ты, поди, притомился. Присядь-ка на лавку. Я тут тебе вечерю на стол поставлю. А вон уже светает. Погодь чуток, я сейчас драников испеку, твоих любимых.

— Не надобно. Я к Лютоверу пойду.

— К Лютоверу? — взгляд сестрицы так и заметался по хате. — Ладно. Авось и правда батьке подсобить надобно. Только прежде подправь вилы.

— Вилы?

— Ага, — улыбнулась Услада. — Надобно сено в стог сложить, а они совсем разболтались.

— После, — Алесь встал и направился к двери.

— Погодь, там делов-то всего ничего. Скотину кормить надобно. Не руками ж мне его тягать. Что, ежели ты нескоро вернешься?

— Скоро вернусь, — пообещал Алесь.

— Ну, я прошу тебя, — заныла Услада. Вот же неугомонная!

— Ладно, где они?

— Как где? Там, в сарайчике, — махнула рукой сестрица.

Алесь выдохнул и пошел в сарай. Отпер дверь и шагнул внутрь. Темно.

— Эй, Услада, лучину принеси — не разглядеть ничего.

— Уже!

Что-то скрипнуло — стало совсем темно. Алесь обернулся и толкнул дверь, но створа даже не скрипнула. Что-что, а двери у старосты везде стояли ладные. Еще бы, им ведь добро охранять!

— Эй, Услада, что за шутки? Отопри!

— Нет, Алесь. Совсем ты умом тронулся. Эта девка тебя зельем до одури опоила. Так не видать ей моего брата! Я тебе помогу!

— Да ты, никак, сама спятила! Отопри, говорю! Не то дверь вышибу!

Но ответа не последовало. Вот баба дурная! Алесь, насколько позволил сарай, разбежался и бросился плечом на цельный дубовый пласт. Но тот даже не скрипнул. Еще один бросок. И снова. Плечо засаднило. Пришлось другим боком на дверь налегать. Но ни охранительница, ни петли, ни крепкий замок, что выплавил на спор кузнец, так и не поддались.

Вот болван! Вот дурень! Ну зачем он Милаву не послушал? Усладе хотел очи раскрыть. Раскрыл. Что теперича делать? Как отсюда выбираться? Родная кровь, ага, как же. Вот же дурная баба! Недаром батька Усладе час от часу по носу щелкает, чтоб место свое не запамятовала. Добре, что он хоть не открыл, что Милава у Вита укрылась.

— Услада! — заорал молодец что есть мочи, — отопри, кому говорю!

Но сестрица то ли не желала отзываться, то ли попросту ушла. Алесь снова попробовал вынести дверь, но и эта попытка оказалась напрасной. Перевел дух.

Очи малость попривыкли к темноте и сумели различить кой-какие инструменты. О! Для топора самая работенка. Как же добре, что Алесь его в сени не перенес. Сын старосты пальцем проверил остроту. Эх, жаль дверь, но ничего не поделаешь. А как иначе супротив бабской глупости выстоять? Хотя, чего душой кривить, и своей тож. Размахнулся молодец и как вдарил по дубовому пласту. Рубило глубоко в толщу вошло, видать до самой середки достало. Выдернул и снова повторил. На десятый раз у сарая заверещала сестрица:

— Что ты делаешь?! Такую дверь днем с огнем не сыщешь! Теперича же только на дрова и сгодится.

— Отворяй, Услада, все равно ведь вылезу!

Закряхтела, заругалась девка, но все ж уступила. Алесь вместо красного словца помахал пред носом неуемной сестрицы увесистым кулаком. Услада обиженно пробурчала:

— Теперича на себя пеняй. Я как лучше хотела: пыталась тебя из лап ведьмарки вызволить, но ты сам, точно баран, на погибель идешь. Да еще радуешься да обороняешь мерзотину.

— Хватит! Ежели еще чего про нее дурного кому молвишь, пожалеешь!

— Вот она, благодарность! — фыркнула Услада и высказала вдогонку удаляющемуся братцу: — Я завсегда ведала, что ты на девок падок. Но чтоб так душой прикипел да сестру родную ни во что не ставил — то впервые.

Меж тем Алесь уже оказался на подступах к хижине Лютовера. Вдруг что-то легло на ногу. Молодец опустил голову и замер. Сапог переползла гадюка. Надо ж, как гадина осмелела! Алесь хотел уже ее скинуть, но змеюка как ни в чем не бывало дале подалась. Что за диво? Человека не страшится. Сын старосты подошел к крыльцу, но вдруг услыхал что-то странное. Он даже не сразу уразумел, что именно его насторожило и заставило, пригнувшись, до ближайших кустов шиповника добраться да там затаиться.

— Как смела ты чужого мужика на ночлег оставить?! — негодующе пророкотал Лютовер. — Я тебе ясно велел — без меня никого в хату не пускать! И самой со двора ни ногой!

— На него волколак напал, — послышался дивный женский голос.

— Да хоть сотня нечистиков разом!

— Он все равно уже домой ушел, — спокойно ответила женщина.

Неужто Яромила?! Так она говорить умеет?! Ох, не зря батька на Лютовера косо глядел. Чуял он: есть что скрывать охотнику.

— Тебе муж велел, стало быть, должна выполнять наказ!

— Все равно придет час — и я покину тебя, — точно пропела Яромила.

— Этого не случится! — Лютовер гаркнул так, что даже Алесь в кустах отпрянул. Никогда прежде он не слыхал, чтоб охотник так негодовал. И почему Яромила ни с кем беседы никогда не вела, почему немой прикидывалась? — Я снова в лес пойду, — добавил Лютовер куда спокойнее и тише.

— Все мало тебе дичи? Злата уже девать некуда, — молвила Яромила. Глас ее точно из звона тысячи колокольчиков сплетен был. Ежели б сказала за ней идти — Алесь бы не воспротивился. Сын старосты мотнул головой, сбрасывая наваждение. Чего это он?

— Не твое дело! — буркнул Лютовер. — Я уйду, а ты чтоб больше не смела никого у себя привечать — ни живого, ни раненого, ни мертвого. И чтоб снова рот на замок!

— А волколак-то по твою душу приходил, — предостерегла женщина. — Что, ежели отыщет тебя в лесу? Никто и костей не соберет…

— Я сказал: нема точно рыба, — Лютовер толковал негромко, но столько в его словах затаилось угрозы, что Алесю стало не по себе. — И шкуры к кожевенникам отнеси. Кроме близнецов, никуда чтоб соваться не смела! И гляди мне!