Джон Толкин - Сильмариллион

Эол встретил взгляд Короля Тургона, и по всему было видно, что он нисколько не напуган. Долгое время он простоял молча и совершенно неподвижно, а в зале тем временем царила мертвая тишина. Аредель забеспокоилась, ибо она хорошо знала вспыльчивый характер своего мужа; и опасения ее оправдались.

Молниеносно, словно атакующая рептилия, Эол выхватил спрятанный под плащом дротик и метнул его в Маэглина.

— Я выбираю второе — и для себя, и для сына! — выкрикнул он. — Ты не сможешь владеть тем, что принадлежит мне!

Но Аредель бесстрашно бросилась вперед, защищая Маэглина, и дротик вонзился в ее плечо. Эола тут же схватили и скрутили, после чего увели прочь; оставшиеся поспешили оказать помощь Аредель. Лишь Маэглин, глядя в спину отцу, сохранял молчание.

Было решено, что Эол завтра же предстанет перед королевским судом; Аредель с Идриль тут же принялись молить Тургона о снисхождении к нему. Но к вечеру Аредель стало плохо, хотя рана была небольшой и поначалу казалась несерьезной; она погрузилась в забытье, а поздно ночью умерла. Острие дротика было смазано ядом, о чем никто не подозревал до тех пор, пока не стало слишком поздно.

Поэтому, когда Эола привели на суд к Тургону, ни о каком снисхождении речь уже не шла. Эола отвели на Карагдур, утес черной скалы на северной оконечности холма Гондолина, чтобы сбросить его вниз с отвесных стен города. Маэглин стоял невдалеке и не произнес за все время ни слова. Эол же напоследок крикнул:

— Так значит, ты предаешь отца и весь свой род, неблагодарный сын! Знай же: здесь потерпят крах все твои надежды, и да примешь ты здесь смерть такую же, как я!

Затем его сбросили с Карагдура, и на камнях внизу Эол нашел свою смерть; все в Гондолине сочли такое наказание подобающим. Лишь Идриль не оставляло смутное беспокойство, и с тех самых пор она испытывала к своему родственнику недоверие. Однако Маэглин среди народа Гондолиндрим быстро нашел свое место и снискал всеобщее уважение вкупе с благосклонностью Тургона. Он быстро и охотно усваивал все новое, да и сам мог многому научить. Вокруг него собралась группа эльфов, испытывавших любовь к кузнечному мастерству и горному делу; они отправились исследовать Экхориат (Опоясывающие горы), и вскоре нашли в них богатые залежи руды различных металлов. Маэглин превыше всего ценил прочное железо из шахт Ангхабар на севере Экхориата, и оттуда было добыто и обработано немало железа и отлито стали, так что оружие Гондолиндрим стало еще сильнее и прочнее, чем прежде (и оно пришлось очень кстати впоследствии).

Маэглин был всегда бдителен и давал мудрые советы, а в час нужды был непоколебим и отважен. Эти его качества особенно проявились в последующие дни, когда наступил черный год, в который произошла битва Нирнаэт Арноэдиад. Тургон открыл врата своего скрытого царства и вышел со своими армиями на север, на подмогу Фингону. Маэглин отказался остаться в Гондолине в качестве наместника короля; он отправился на войну и сражался бок о бок с Тургоном, проявив немало доблести и бесстрашия.

Таким образом, судьба, казалось, во всем благоволила Маэглину, заслужившему почетное место среди влиятельнейших лордов Нольдор и ставшему едва ли не величайшим среди славных правителей нольдорских королевств. Однако тайных стремлений его сердца не дано было знать никому; несмотря на то, что все шло не так гладко, как он планировал, он переживал неудачи молча и ни с кем ими не делился, скрывая свои мысли от тех, кто был способен их прочитать. Лишь Идриль Келебриндаль скрытность Маэглина не обманывала.

С самых первых дней пребывания в Гондолине на сердце Маэглина легла печаль, со временем лишь усугублявшаяся и отнимавшая у него способность радоваться жизни: он был отчаянно влюблен в прекрасную Идриль и безнадежно желал обладать ею. Ведь среди Эльдар браки при таком близком родстве не заключались; да и желающих до сих пор не находилось. Но даже будь это возможно, Идриль совсем не испытывала к Маэглину теплых чувств и стала относиться к нему еще прохладнее, узнав о его чувствах к ней. Они казались Идриль признаком его странности и извращенности, которую Эльдар впоследствии сочли зловещим последствием Братоубийственной Резни, тенью проклятия Мандоса, накрывшего собой последние надежды Нольдор.

Однако годы шли, а Маэглин продолжал ждать и наблюдать за Идриль, и любовь в его сердце превратилась во тьму. Он искал возможности обрести еще большее влияние, без устали трудясь и не останавливаясь ни перед чем в своей погоне за властью.

Так в сердце благополучного и блаженного Гондолина, еще в зените его могущества, поднял свою уродливую голову росток зла.

ГЛАВА 17. О пришествии на Запад Людей

Спустя более трех сотен лет после появления в Белерианде Нольдор, во дни Долгого Мира, повелитель Нарготронда Финрод Фелагунд отправился однажды на восток от Сириона, поохотиться вместе с сыновьями Феанора — Маглором и Маэдросом. Устав спустя некоторое время от погони за дичью, он в одиночку поехал к белевшим вдалеке горам Эред Линдон. Воспользовавшись гномьей дорогой, Финрод пересек Гелион на переправе Сарн Атрад, а затем достиг верхних течений Аскар и вышел к северу Оссирианда.

В раскинувшейся у подножья гор долине, куда ниспадал с высот Талос, он заметил вечером огни и услышал доносившиеся издалека звуки пения, и был немало этому удивлен. Зеленые эльфы, обитавшие в этой местности, костров не разжигали и не имели привычки петь по ночам. Поначалу он даже решил, что это отряду орков удалось перебраться сюда через проход на Севере, однако, подойдя поближе, он убедился в том, что это не так. Слова звучавшей песни не принадлежали ни одному из известных ему языков, включая и гномий с орочьим. Тогда, оставаясь в тени деревьев, Фелагунд подкрался взглянуть на лагерь, где и обнаружил весьма необычный народ.

А было то племя, предводителем которого являлся Беор, прозванный впоследствии Стариком Беором; и был он вождем людских племен. Спустя долгие годы блужданий по просторам Востока он перевел их, наконец, через Синие горы; так в Белерианде появились первые представители людей. А пели они потому, что радовались и верили в то, что им удалось избежать всех оставшихся позади опасностей и добраться до земли, где им не придется больше испытывать страха.

Фелагунд долгое время наблюдал за ними, и в сердце его проснулась любовь к этим людям; однако он не спешил покидать укрытие лесной тени до тех пор, пока весь лагерь не погрузился в сон. Тогда он прошелся среди спящих людей, а затем уселся возле угасающего костра, за которым никого не поставили наблюдать. Взяв оставленную Беором грубо сработанную арфу, он сыграл на ней такую мелодию, каких еще не доводилось слышать ушам смертных; ведь если не считать Темных эльфов, обитавших в диких землях Востока, их пока некому было обучить сему искусству.