Джон Толкин - Сильмариллион

— Что за дело у тебя, Темный Эльф, в моих владениях? Срочное, должно быть, коль такой светобоязненный эльф как ты, решился путешествовать днем.

Эол, осознавая угрожающую ему опасность, сдержал едкий ответ, так и просившийся на язык.

— Мне стало известно, лорд Куруфин, — сказал он, — что мои сын и жена, Белая Леди Гондолина, приезжали к тебе погостить, пока я отсутствовал; я решил, что имею полное право присоединиться к ним в этой поездке.

Куруфин засмеялся ему в лицо и сказал:

— Приедь ты с ними, их встретил бы куда менее теплый прием, нежели они могли ожидать; однако это не имеет значения, поскольку вовсе не погостить они приезжали. Не прошло и двух дней, как они перешли Ароссиах и оттуда помчались на запад. Сдается мне, ты пытаешься ввести меня в заблуждение… если, конечно, сам не был в него введен.

— Тогда, быть может, ты укажешь мне направление, в котором они поехали, мой лорд, чтобы я мог выяснить причину происходящего?

— Я тебя отпускаю, но на помощь не рассчитывай, — отрезал Куруфин. — Чем скорее ты покинешь мои земли, тем лучше.

Вскочив на лошадь, Эол произнес:

— Как хорошо, лорд Куруфин, что мне встретился такой отзывчивый родич в тот час нужды. Я еще припомню это по возвращении.

— Не нужно тыкать мне в лицо титулом своей жены, — мрачно глянул на Эола Куруфин. — Ибо тот, кто крадет дочерей Нольдор и женится на них без даров или отступных, не удостаивается звания родича. Я тебя отпускаю; удовольствуйся этим и поезжай. По законам Эльдар я не могу тебя сейчас убить. Могу лишь дать совет: возвращайся в свое темное логово в Нан Эльмот; сердце предупреждает меня, что если ты сейчас продолжишь преследование, то никогда не вернешься.

Эол, ничего не ответив, поскакал прочь, преисполнившись ненависти к нольдорцам; он уже начинал догадываться, что Маэглин с Аредель направились в Гондолин. Движимый злобой и стыдом унижения, он пересек Арос и помчался следом за ними. Несмотря на то, что беглецы полагали, что Эолу об их уходе ничего не известно, и на то, у Эола был куда более резвый конь, ему не удавалось их догнать, пока, приблизившись к Бритиаху, Аредель с Маэглином не спешились. Здесь им не повезло: лошади громко заржали, и жеребец Эола, услышав ржание, помчался на звук. Эол издалека заметил белое одеяние Аредель и смог проследить за ней взглядом, обнаружив таким образом тайную тропу через горы.

Аредель с Маэглином, не подозревая об этом, пришли к Внешним Вратам Гондолина и Темному Посту в тени гор, где их с радостью встретили и проводили через Семь Врат к дворцу Тургона на Амон Гварете. С изумлением слушал король рассказы Аредель обо всем, что с ней приключилось; сына своей сестры он принял с благосклонностью, посчитав его достойным занять место среди лордов Нольдор.

— Не выразить словами, как я рад возвращению Ар-Фейниэль в Гондолин, — сказал он. — Теперь град мой снова станет прекрасен как в те дни, которые я уж было считал ушедшими безвозвратно. Маэглин же в моих владениях будет пользоваться величайшими почестями.

Маэглин склонился перед Тургоном, признав его своим королем и повелителем, и присягнул слушаться его во всем; он еще долго стоял и разглядывал в удивлении великолепие Гондолина, превосходившее все, что он представлял себе по рассказам матери. Его восхищали непреодолимая защита города и многочисленность населения, а также всевозможные чудеса и достопримечательности. Однако чаще всего взор его обращался в сторону дочери Короля, сидевшей рядом с ним за столом; она была златовласой, как Ваньяр, к которым принадлежала ее мать, и казалась ему солнцем, заливавшим своим светом весь королевский двор.

Эол тем временем, следуя за Аредель, обнаружил русло Высохшей реки и тайный проход в Гондолин. Крадучись, он добрался до Поста, где был обнаружен, схвачен и допрошен. Стражи, услышав утверждения Эола о том, что Аредель — его жена, были немало изумлены; они поспешно отослали в город гонца, и тот в кратчайшие сроки прибыл ко двору короля.

— Повелитель, — вскричал гонец, — стражами задержан некий эльф, тайно пробравшийся к Темным Вратам. Он назвался Эолом; это высокий, темный и мрачный тип, принадлежащий к народу Синдар. Однако он утверждает, что леди Аредель — его жена, и требует отвести его к вам. При этом он сильно рассержен, и сдерживать его трудно; однако мы взяли на себя смелость не убивать его, как велит ваш приказ.

— Увы! — воскликнула тогда Аредель. — Эол выследил нас, как я и опасалась. Не представляю себе, как ему это удалось; мы не видели и не слышали погони… — Затем она обернулась к гонцу. — Он говорит правду. Это Эол, и я действительно его жена, и он отец моего сына. Не убивайте его, а лучше приведите его к королю, пускай он решает, что с ним делать.

Таким образом, Эол предстал перед троном Тургона, мрачный и исполненный чувства собственного достоинства. Хотя его не меньше сына восхитило увиденное в Гондолине, сердце Эола все же было в большей степени исполнено злобой и ненавистью к нольдорцам. Однако Тургон отнесся к нему уважительно; он встал и протянул Эолу руку, сказав:

— Добро пожаловать, родич, ибо мы теперь действительно родня. Ты волен жить в Гондолине в свое удовольствие, и только покидать его пределы моими законами запрещено.

Эол тут же отдернул руку.

— Я не признаю твоих законов, — сказал он. — Ни ты, ни твои родственники не имеете прав на эту землю, и тем более не можете устанавливать каких-либо ограничений — здесь или где бы то ни было. Это территория Телери, которым вы принесли лишь смятение и войну, держась при этом надменно и творя несправедливость. Ваши секреты для меня значения не имеют; я пришел не шпионить за вами, а лишь потребовать обратно то, что принадлежит мне по праву — моих жену и сына. Однако, если Аредель — твоя сестра, ты также обладаешь правами в ее отношении, и я не стану препятствовать тому, чтобы она осталась здесь. Пускай эта певчая птичка вновь посидит в золотой клетке, где вскоре затоскует по свободе, как это уже случалось прежде. Но к Маэглину это не относится. Не бывать тому, чтобы мой сын оставил меня. Пойдем же, Маэглин, сын Эола! Твой отец приказывает тебе. Оставь дом наших врагов и убийц нашей родни, или будешь проклят!

Но Маэглин ничего на это не ответил.

Тогда Тургон опустился на свой трон, крепко сжимая в руке посох правосудия, и напряженным голосом сказал:

— Я не желаю спорить с тобой, Темный Эльф. Но знай, что лишь мечи Нольдор защищают твои темные леса. Ты волен бродить, где заблагорассудится, лишь благодаря моим родичам; кабы не Нольдор, помирать бы вам давно от непосильного труда в шахтах Ангбанда. А здесь я — Король; и нравится тебе это или нет, мое слово здесь — закон. Посему у тебя есть лишь следующий выбор: остаться жить здесь, или умереть. Тоже самое касается и твоего сына.