Алина Лис - Путь гейши

Почему Мия не желает понять этого? Почему он сам — глубоко в душе — не может согласиться с обстоятельствами, день и ночь ищет и не находит лазейку?

«Потому что ты болен, — напомнил мерзкий внутренний голос. — Одержим самханской подстилкой».

Ладно, пусть так. Пусть болен, одержим, пусть смешон. Но будь Мия хотя бы из захудалого самурайского рода, он бы женился на ней! Да, дети будут слабыми магами, но они будут магами. Полноправными, признанными всеми правителями Эссо.

Хоть капля благородной крови…

Бесполезно. В долговом обязательстве, которое он выкупил у Хасу, стояло «крестьянка». И черные, как небо над головой, глаза девушки подтверждали это. А дети от простолюдинок не наследуют отцовскую силу.

Он бессильно выругался, вспоминая потухшее лицо девушки. Видеть ее такой — равнодушной, несчастной — было больнее, чем держать щит на передовой против пламени Аль Самхан.

И она больше не хотела его. Раньше Акио чувствовал в ней ответное желание, когда дотрагивался. Всегда. Даже в тот вечер в «Медовом лотосе», когда он обидел ее намеренной грубостью, Мия хотела его. Ее тело отзывалось на прикосновения чутко и трепетно, как хорошо настроенная цитра в руках опытного музыканта.

Теперь не было ничего. Пустота. Словно Акио обнимал статую.

Тропа пошла круто вверх, и он остановился. На фоне полной кроваво-оранжевой луны виднелся силуэт ворот-тории. Цветочный запах подсказал, что ноги вывели Ледяного Беркута к холму Татакай.

Он поднимался в темноте. Сомкнувшие на ночь лепестки флоксы чуть покачивались под порывами ветра.

Залитая лунным светом площадка наверху была пуста. Акио встал у края, вглядываясь в шелестящую тьму внизу.

Никто не свободен в этом мире. Никто не вправе делать только то, чего хочет. Чем выше твое положение, чем больше прав, тем больше и обязанностей. Так надо. Так устроена жизнь.

Он должен. Должен отвечать за своих людей, решать за них. Должен быть хорошим даймё, хорошим военачальником. Для этого его учили, растили. Богатство, уважение, право карать и миловать — плата, которую он получает за исполнение своего долга.

Но главное вознаграждение — снисходительное молчание со стороны ехидного голоса. Голоса, который не слышит никто, кроме него.

Он вдруг осознал, что знает этот голос с детства. Жестокий судия, тот стремился высмеять и охаять любое его достижение, любую радость. Требовал идти дальше, добиваться большего, стыдил за недостаточное рвение. И что бы Акио ни сделал, он никогда не был достаточно хорош для своего критика. Никогда не оправдывал ожиданий.

Критик умел душить любую радость, раньше для этого ему достаточно было шепота. С появлением в жизни Ледяного Беркута Мии голос перешел на крик, но даже это не помогало. Словно магия обесценивающих и отвергающих слов перестала действовать.

Но теперь… о, теперь его слова били наотмашь, прямо в цель. И почти всесильный даймё Эссо корчился, ощущая себя ничтожеством.

«Девка просто пытается сесть тебе на шею, — снова занудил голос. — Почувствовала власть. Ты должен быть жестким! Поставь ее на место!»

Поставить на место? Мию? Зачем? Девочка и так похожа на живую куклу, надави на нее еще чуть, и сломается.

Не этого ли добивается судия, голос которого так похож на голос покойного отца?

В одно мгновение Акио ясно увидел свою будущую жизнь рядом с нелюбимой женой. Жизнь, подчиненную строгим правилам, сотканную из долга и обязательств. Детей с синими глазами — глядя на них, он каждый раз будет вспоминать цену, которую заплатил за эту синеву. Тренировки и государственные дела, день за днем, до изнеможения, в попытках заполнить душевную пустоту…

И сладкую боль воспоминаний о коротком весеннем месяце рядом с маленькой гейшей.

Кровавая луна за его спиной сияла, как ночное солнце. Акио нагнулся к своей тени, наблюдая, как она становится все гуще и чернее. Словно у его ног распахивалась пропасть, ведущая прямиком в ледяной ад.

Из тьмы вынырнула рука и вцепилась в протянутую ладонь. Темный двойник принял приглашение.

Он выплыл из сумрака — с издевательской улыбкой на высокомерном красивом лице, похожий на самого Акио, как отражен не в зеркале. И обнажил катану.

Ночь — время теней, ночью Темный двойник стократ сильнее, чем днем. Его меч мелькал с невероятной скоростью, почти неразличимый в неверном свете багровой луны.

Луна — солнце мертвых, она тоже была на стороне Темного.

Акио сам не знал, каким чудом он раз за разом умудрялся отбивать нечеловечески быстрые атаки. Просто исчезли чувства и пустые мысли, уступили место предельной концентрации боя. Самого сложного и страшного боя — боя с самим собой.

Не осталось ничего, кроме юркой тени рядом, клубящейся тьмы на лезвии вражеского клинка и спокойной уверенности, что он не вправе проиграть. Потому что если Акио уступит, тогда этот, другой, займет его место.

Его тело покрывали десятки ран, похожих на мелкие укусы, но каждый раз Ледяной Беркут успевал отбить главный, смертельный удар. И бой продолжался.

Когда розовые лучи солнца легли на каменную площадку и в роще внизу запели птицы, приветствуя начало нового дня, Акио наконец смог разглядеть своего противника. Ему казалось, что весь поединок он только отступал. Отбивался, получал раны и снова отступал. Но битва оставила свой след и на Темном.

Его лицо больше не было копией лица Акио. Теперь оно походило на сморщенное яблоко — брюзгливые складки у рта, обвисшие щеки, злые глаза в сетке морщин. Словно каждый выпад катаны Акио отбирал у Темного годы жизни.

Кто это? Отец? Сам Акио — такой, каким может стать, если доживет до отцовских лет? Или просто злобный карлик-оборотень?

Увидев истинное лицо своего мучителя, Акио почувствовал себя свободным. За мгновение до решающего удара двойник понял, что сейчас случится, опустил оружие, отступил, умоляюще вскинув руки.

«Ты делаешь ошибку! Не надо! Она ведь даже не любит тебя!»

Да, не любит. Но так ли это важно, если Акио любит ее, как никогда до этого не любил и не полюбит женщину?

Любовь. Его безумие и его одержимость обрели имя.

«Ты будешь отдавать, а она брать. Использовать тебя, — тоном искусителя продолжал двойник. — Она никогда не хотела твоего внимания, всегда сопротивлялась, убегала. Ты просто не оставил ей выбора».

Это ложь! Он предложил ей выбор здесь, на этом холме. И она выбрала его.

«Это из благодарности, — тут же подсказал голос. — Ей просто удобно с тобой».

Пусть так. Он сделает все, чтобы ей и дальше было удобно. Потому что чувствует себя счастливым, когда она радуется. А любовь… его любви хватит на двоих.