Академия Сердцеедов. Охота (СИ) - Полина Верховцева
— Только не говори, что ты одна из этих блаженных бабочек, которые порхают по академии, мечтая о новеньких туфельках.
— Мне плевать на туфельки.
Лекс усмехнулся:
— Из-за Хеммери все страдаешь?
Конечно, весь Весмор был в курсе произошедшего. Мой эпичный забег по мужскому общежитию стал общественным достоянием и моментально оброс слухами и фантастическими деталям. Один раз я слышала, что якобы бежала по коридорам и вопила «спасите меня». Другой раз, что орала во всю глотку «Хеммери, я люблю теб». В третьей версии я ломилась во все двери, и почему-то была голая. А уж вариантов, чем занимался Коул в момент моего появления было еще больше. Начиная с самого разгара процесса любви с Эмми, и заканчивая целой пачкой каких-то девиц.
— Тебе смешно?
— Мне все равно. Но…в этом даже есть плюс.
Я сейчас точно сломаю ему нос. Или выбью зубы, чтобы не смел больше так бесяче улыбаться.
— Цыц! Стоять! — Верано правильно истолковал лютый блеск в моих глазах, — даже не думай.
— Все, я ухожу.
— Плюс в том, — он меня все-таки задержал, — что ты сумеешь попробовать поиск в ситуации, когда тебе самой непросто. В жизни никогда не будет все гладко, и работа Гончих не должна быть завязана на настроении. И чем раньше ты это поймешь, тем лучше.
* * *
Резон в его словах присутствовал, но пока мне было так плохо, что даже сами мысли о поиске казались бестолковыми и никчемными. Ну какой амулет, когда нет ни сил, ни возможности вздохнуть полной грудью?
Потом вспомнила изуродованного Чейза и устыдилась своих мыслей.
— Я поняла. Дай мне немного времени, чтобы собраться.
— Хорошо.
— И подсказок не надо. Попробую без них.
Верано одобрительно кивнул и оставил меня в покое. Я же еще немного потопталась возле аудитории, а потом побрела на следующее занятие.
И снова мне на глаза попадался Хеммери. Он не подходил, прекрасно понимая, что разговаривать с ним я не стану, но неотрывно следил за мной. Провожал, держась на расстоянии. Был моей тенью.
Я так остро чувствовала его присутствие, что хотелось выть от отчаяния и бросаться на стены. В груди болело. Сильно, колюче, причиняя нестерпимое мучение. И стоило закрыть глаза, как я снова видела бледную ладонь Эмми на его плечах.
— Пошел к черту! — тряхнула головой отгоняя наваждение, — я и без тебя прекрасно проживу. А ты катись на все четыре стороны, предатель!
Последним занятием у нас шла лекция магистра Хейдена. Мы с Ником сидели на противоположных концах аудитории и время от времени кололи друг друга убийственными взглядами.
— Я ненавижу тебя, — беззвучно произнес он, шевеля одними губами.
— Взаимно.
Преподаватель либо не замечал, либо делал вид, что не замечает, нашей вражды и увлеченно продолжал рассказывать о внутренних энергетических контурах и возможности их использования для лечения организма.
Мне нравились его занятия. Благодаря им я уже успела залечить синяки после марш-броска по полигону, избавиться от головной боли и успокоить желудок, разбушевавшийся после десятка жареных пирожков. Жаль, что от трещин на сердце его наука не помогала.
В конце магистр дал нам задание на дом и отпустил. Разговор про руны он больше не заводил, но я то и дело ловила на себе задумчивые выжидающие взгляды.
Странный он все-таки.
Ник, как всегда, улетел первым, а я собралась и неспешно вышла из аудитории. Спустилась вниз, ненадолго задержалась возле доски объявлений, просматривая появившиеся за день записи. А потом вышла на улицу.
Сумерки еще только занимались. До комендантского времени оставалось достаточно времени, поэтому я решила немного пройтись. Сделала круг по парку, не углубляясь на дальние тропы, потом обошла пруд и свернула в сторону столовой.
Там меня и перехватила мачеха.
— Идет, вышагивает, — сердито выплюнула она, но физиономия была довольной и светилась, как масляный блин.
— Добрый вечер, — отстранённо поздоровалась я и хотела пройти мимо, но Карла перегородила путь.
— Так зазналась, что с матушкой не хочешь общаться?
— Разве матушке есть до меня дело?
— У матушки и без того хлопот полный рот, — пренебрежительно отмахнулась она. — чтобы еще о всяких мужниных нагуляшах думать.
Наверняка, проходящие мимо нас адепты все прекрасно слышали. Но когда это останавливало Карлу? Она обожала подчеркивать мое незаконное происхождение и искренне наслаждалась, когда удавалось кому-нибудь об этом поведать.
Я прохладно улыбнулась:
— Вы главное не надорвитесь.
В ответ она завела свое любимое:
— Неблагодарная! Забыла, как я тебя выхаживала, когда твой папаша свалил? Я из сил выбиваюсь, а от тебя ни сочувствия, ни помощи.
Я подняла тоскливый взгляд к вечереющему небу. Как же все это надоело…
— И чем же я должна помочь на этот раз?
— Мне нужен твой хайсер, — бесцеремонно потребовала мачеха, — нужно купить платье Камилле, чтобы она попала на осенний бал.
У меня полыхнуло внутри, обжигая ядовитым пламенем.
— Бал для тех, кто учится в академии.
— И для тех, у кого есть приглашение, — парировала она.
— И что? Кто-то пригласил нашу красотку Камиллу?
— Не твое дело. Просто отдай хайсер и не задавай глупых вопросов. Времени осталось совсем мало, а нам и платьице надо подобрать и туфельки, и украшения купить…
— А Эмми ты ничего не собираешься покупать? — через зубы процедила я, старательно отгоняя картинку с предательством, — она обидится
Карла расплылась в улыбке:
— А чего ей обижаться? Они с Хеммери уже все выбрали и купили.
Вот как…
Я с трудом удержалась, чтобы не приложить руку к ребрам, за которыми заполошно металось измученное сердце.
Значит, Коул уже принарядил свою куколку? Какой молодец.
Карла улыбнулась еще шире, прекрасно понимая, что в этот раз ей удалось зацепить меня и сделать по-настоящему больно.
— Камиллочке пока не так повезло, и она чувствует обделенной, поэтому ты обязана помочь сестре с платьем.
Меня начало трясти. От злости, обиды и негодования.
— У меня нет денег. Ни единого кредита.
— Что? Как? — возмутилась Карла, — куда ты их дела? Даже если по двести в месяц, то там уже должно было накопиться четыреста.
У нее всегда очень хорошо получалось считать чужие деньги.
— Потратила на себя.
После этих слов ее перекосила:
— Мерзавка! Я там из сил выбиваюсь, чтобы девочек обеспечить, а ты транжиришь?! Да как ты посмела?
— С превеликим удовольствием.
Она еще продолжала вопить и возмущаться, но я уже не слушала. Молча развернулась и пошла обратно, решив, что обойдусь без ужина.
Мне нужно было срочно запереться в душевой и в гордом одиночестве повыть, оплакивая свою растоптанную любовь.
Глава 17
