Аспект белее смерти (СИ) - Корнев Павел Николаевич
— Дурак он! — резко бросил Гусак. — И ты дурак, если думаешь, что мы сами склад подломить бы не смогли! На кой чёрт вы нам тогда вообще понадобились бы, а?
Лука ожёг дылду злым взглядом.
— И вправду — на кой?
Вместо Гусака ответил Яр:
— Скажем так, в Яме далеко не на всех улочках по ночам людно. Но дело даже не в этом. На Широкой — людно, факт. А что под ней?
Мы недоумённо уставились на него.
— А что под ней может быть? — захлопал глазами Сивый и сам себе ответил: — Земля!
Парни покатились со смеху, а Гусак презрительно скривился.
— Вот вы деревянные! Гнилушка под ней! Река подземная! В неё со всей Ямы нечистоты сливают, только поэтому в дерьме ещё не утонули!
— Именно! — азартно прищёлкнул пальцами Яр. — Ниже «Ржавого якоря», это кабак такой, Гнилушка уже глубокой становится, там с головой скроет, а выше — нормально. Где по колено, где по пояс. Течение тихое, не снесёт. Дыр, по которым сточные воды уходят, на улицах хватает, но это именно что дыры. А мы знаем укромное местечко с нормальным спуском. Зайдёте через него.
Гнёт сплюнул под ноги и спросил:
— И на кой нам в дерьме барахтаться?
— Так вам не привыкать! — осклабился Гусак.
— Угомонись! — потребовал Лука и сказал: — Яр, продолжай.
Того дважды просить не пришлось.
— Выше «Ржавого якоря» землю над Гнилушкой уже домами застроили. Там нужники не во дворах, а в задних комнатах. Взрослому не пролезть, даже ребёнок не каждый протиснется, но у вас ведь мелюзги хватает, так?
Гусак с довольным видом кивнул.
— Влезть, побросать вниз товар, уйти. В дерьме перепачкаетесь, так и куш на кону немалый! Три сотни! Вы если всех своих сопляков в бордели сдадите, столько и за год не соберёте! А тут за ночь!
Нестерпимо захотелось подойти к нему и воткнуть в бок перо, Лука что-то такое угадал, поскольку загородил мне дорогу и объявил:
— Завтра ответ дадим!
— Как бы завтра уже работать не пришлось! — возмутился Яр. — Вы в деле или нет?
— Завтра! — упёрся Лука. — В полдень на Чёрный мост подходи, поговорим. В любом случае прикинуть надо, кто полезет.
— Ну давайте так, — вздохнул Яр, не слишком-то довольный таким исходом разговора, и предупредил: — Но завтра конкретный ответ дадите!
Гусак и вовсе не посчитал нужным сдерживаться:
— Валите, чушки!
Мы никак на его выкрик не отреагировали, только уже когда выбрались с задворок угольного склада, Хват полувопросительно произнёс:
— Зарежем его?
— Может, и придётся, — буркнул Лука. — Дельце-то с гнильцой. Темнят они. И точно не сами по себе. Такие наводки просто так не дают. Как бы нас обжулить не попытались.
— Но мы согласимся? — уточнил я.
— Согласимся. Только сначала всё хорошенько обмозговать нужно.
— Нам бы через один лаз спуститься, а подняться уже через другой, — предложил Хват.
Лука наставил на него указательный палец.
— Вот! Серый, поищи подходящие места. Только сегодня. Хорошо?
Не оставалось ничего иного, кроме как кивнуть.
— Сделаю.
Глава 20
5−2
Сразу в Яму я не пошёл. Вместо этого вернулся с парнями в нашу округу, а когда они двинулись к базару, потратился на пяток баранок и потопал к Гнилому дому. Просто Горан Осьмой ждал к четырём часам пополудни, а концы выходили немалые, вот и решил заранее прихватить с собой записи звездочёта, чтобы уже не бегать туда-обратно с высунутым языком и выпученными глазами.
Мне так-то вообще на улицах лучше ближайшие дни не отсвечивать.
Убедился в этом, когда на подходе к сараю наткнулся на двух девчонок из Соломенного переулка — Пышку и Мышку.
— Серый, ты никак в послушники податься решил? — рассмеялась первая.
— С чего взяли? — немало удивился я шутке, поскольку мою новую стрижку успели обсудить давным-давно.
— А тебя какой-то монашек искал! — заявила вторая.
Внутри так всё и обмерло, я быстро огляделся по сторонам и спросил:
— Давно искал?
— Не очень-то, — сказала Пышка и улыбнулась. — Баранки Рыжуле тащишь?
— А кому ещё-то? — рассмеялась Мышка. — Он только её угощает!
Я вздохнул, разломил одну из баранок надвое и протянул девчонкам по половинке.
— Так что с монашком?
— Пацаны ему тропинку на болото показали, так он почти сразу мокрый и грязный вернулся. Шибко красиво ругался, наши оболтусы аж заслушались.
Девчонки захихикали, а вот мне стало совсем уж не до смеха.
Сломанная нога — это само по себе ничего хорошего, но вдруг брат Тихий во мне ещё и магию учует? Всё же адепт!
— А чего он от тебя хотел-то? — полюбопытствовала Пышка, успев в один миг расправиться с угощением.
— Вот у него и спросили бы! — буркнул я и поспешил по переулку.
В Гнилом доме не задержался, даже с Рыжулей не потрепался, только вручил ей баранки, собрал записи звездочёта и убежал. Девчонка обиделась, но куда деваться-то? Дела!
Добравшись до моста на фабричную округу, я вот так сразу сворачивать к Яме не стал, вместо этого прошёл ещё немного вверх по течению реки. То и дело перегибался через ограждение и посматривал вниз, сначала обратил внимание на полосу бурой воды и вонь нечистот, потом углядел и полузатопленную арку, из которой эта пакость вытекала.
Ага, вот и Гнилушка!
В Яме я первым делом дошёл до «Ржавого якоря», но только кинул на него единственный взгляд и прошёл мимо. И не до Яна Простака сейчас было, и через распахнутые настежь двери прекрасно просматривался пустой зал. Да ещё перед входом у выставленных на улицу бочек похмелялись бандитского вида молодчики, мозолить им глаза не хотелось совершенно. Точно прицепятся. Сразу видно — злые с бодуна.
И я принялся шастать по округе, только не бестолково, как в первые дни, а уже имея представление, как проводит ночи здешний беспокойный люд, и понимая, что вообще нужно высматривать. Широкая улица после «Ржавого якоря» начинала петлять, и вот так сразу сообразить, где именно под землёй там течёт Гнилушка, не получилось, поэтому взялся изучать сточные канавы и помойные ямы.
Отыскал одну зловонную дыру в земле и другую, но и не протиснуться было через них, и на всеобщем обозрении расположены, а из дворов и переулочков канавы идут, нечистоты оттуда сюда стекают. Ну и во дворы в любом случае заглядывать тоже особо не получалось: пусть взрослых было и не видать, зато хватало детворы, а эти проныры чужака вмиг приметят и кому надо расскажут. Ещё — псы. При моём приближении блохастые гадины рвались с цепей и заходились заливистым лаем, будто вдруг их заклятым врагом сделался. Прямо напасть какая-то!
В общем, я решил на неприятности не нарываться и пошёл дальше, а заодно взялся приглядываться к домам, где мог храниться некий ценный товар. Бараки и разделённые на комнаты под сдачу хибары отбрасывал сразу, но хватало тут и особнячков с непонятными лавками и сомнительными пивными на первых этажах. Внутрь не заходил, отметил только, что на улочках заметно прибавилось людей с пустыми до полной стеклянности глазами. Пахло от них дурман-травой.
Несколько раз приходилось уносить ноги, один раз и вовсе сиганул через забор, вот тогда-то в глухом переулочке на глаза и попался провал с уходившими вниз кирпичными ступеньками, загаженными до полной невозможности. Спускаться по ним не рискнул, а сверху, сколько ни присматривался, в темноте ни черта не разобрал. На пробу кинул камень — послышался плеск. Не чавканье, именно плеск. Внизу была не грязь или дерьмо, а вода. Ну да в любом случае не мне туда лезть.
Я ещё покрутился по Яме, но надолго задерживаться там не стал и с превеликим облегчением потопал прочь. Идти к Чернильной округе напрямик через незнакомые кварталы побоялся и сначала вернулся к набережной, на квартиру Горана Осьмого двинулся уже оттуда. Получился изрядный крюк, зато и добрался до Бумажного переулка безо всяких приключений, что для меня по нынешним временам дорогого стоило.
