Кровь фей (СИ) - Райт Дамина

— Нашлось хоть немного праха?

Они переглянулись, помедлили и упавшими голосами признались:

— Нет.

Глава XXII

— Кто вам сказал, что я не подумала об этом? — Карисена повернулась к комоду из жёлтой древесины золотолиста, стоявшему в углу комнаты, выдвинула ящик и показала гостям запечатанный сосуд… с горсткой праха.

Лэннери вздохнул с облегчением и переглянулся с Беатией.

— Значит, теперь будем искать помощника черномага? — вырвалось у неё, и Беатия потёрла ладони друг о друга. Лэннери заметил, как блестят предвкушением её глаза.

— Будем? — переспросила Карисена, пряча сосуд, и повернулась к ним, сложив руки на груди и прищурив свои и без того узкие тёмные глаза: — Я думала, вы планируете лететь в Школу Алой Звезды.

— Планируем, — было видно, как Беатии хочется и туда, и к помощнику черномага, — но…

— Так и отправляйтесь, куда надо, а со злодеем мы и сами можем справиться, — отрезала Карисена. — Для начала я отправлю нескольких фей на разведку. Нужно не сразу кидаться на врага, а посмотреть, насколько он опасен, подтягивать ли подкрепление…

Лэннери с уважением посмотрел на неё. Карисена, несмотря на юный возраст, не менее рассудительна и осторожна, чем Моозза. Это Беатия очертя голову бросилась бы восстанавливать справедливость — даже сейчас она пританцовывала на месте от нетерпения.

— Беа, — Лэннери взял её за руку, — у нас с тобой своя цель. На разведку ты можешь слетать, если Наставница Карисена позволит, но не более того.

— Вылет утром, — сразу предупредила та, — и не дозволяется никаких поспешных действий! Ты, Лэннери, посидишь в Школе, твоё крыло заживёт только к послезавтрашнему дню.

Сидеть в библиотеке и возиться со свитками, пока остальные заняты делом, не так-то приятно, но Лэннери молча склонил голову в знак согласия. Ему ещё оставалось просмотреть свитки на верхних полках. Надо думать, не все они такие скучные, как тот, в котором рассказывалось о визите великих рейгелнаров Альбастрии к старому правителю Флавастрии ещё лет пятьдесят тому назад, когда Танриэну и Танариэну было, со слов летописца, лет по тридцать…

Однако утренний вылет не состоялся — явился серый голубь с посланиями от Хранительницы. На одном листе пергамента было нацарапано небрежной рукой: «Городок Леирак, нечисть», а что Хранительница написала на другом, Торнстед, который и поведал об этом Лэннери и Беатии, не успел разглядеть. Потому что сердитая Карисена скомкала оба письма и швырнула на пол:

— Задания! Как обычно! И ничего, что у нас пол-Школы погибло! Да всё ли хорошо с Хранительницей, не сошла ли она с ума?! Лучше бы прислала нам что-то вроде: «Городок такой-то, черномаг, который похитил Наставниц!»

— Так что у нас новые задания, а заклинание поиска будем использовать завтра, — закончил свой небольшой рассказ Торнстед. Лэннери отметил, что смотрел тот исключительно на Беатию и ждал именно её ответа.

— А могу я помочь вам? — живо поинтересовалась Беатия, и радостный блеск появился в бесцветных глазках фея:

— Конечно! Конечно…

— Если Карисена разрешит, — сухо закончил вместо него Лэннери. Он бы предпочёл, чтобы Беатия осталась с ним и помогла разобрать свитки, но её, как непоседливую бабочку, тянуло порхать, и ладно бы с цветка на цветок, так ведь с трупа одного врага на труп другого.

— Да-да, мы её спросим, — закивал Торнстед, а Беатия как-то странно и чуточку насмешливо улыбнулась.

Карисена разрешила, и три феи полетели выполнять одно задание, три — другое, а Лэннери остался в Школе и перебирал свитки, спрашивая себя, неужели он дошёл до того, чтобы всерьёз ревновать к Беатии. Она, бесспорно, привлекательна, но не до такой же степени! И сейчас не до любовных утех — мысли Лэннери занимал черномаг и всё, что с ним связано.

Вот свиток, пожелтевший от старости, готовый рассыпаться прямо в руках. Юный фей осторожно развернул его и стал читать, затаив дыхание — вдруг ему откроются новые тайны?

«Я, Зирандэл из высокого рода Эль-Рэ, пишу эти строки для своих потомков, которые, надеюсь, не посрамят предков. Моему роду довелось участвовать в войне против черномагов, и Злые Времена врезались в память так живо, что и сейчас, когда я стар и руки мои дрожат, я могу вспомнить каждый миг, каждого черномага, которому отрубил голову или вывалил мечом кишки. Алая Звезда светила мне и моим воинам, когда мы встали на пути черномага в сером плаще.

Теперь, когда я стар, мы знаем его как черномага-нечисть, и его логово скрыто нечестивыми чарами. Тогда же это был человек — и лицо его ещё не стало чёрным, а по земле не полз хвост.

— Ты умрёшь, — сказал я черномагу и обнажил благородную сталь. Он засмеялся так, что кровь застыла в моих жилах, и пропел мерзким голосом, точно кривляющийся шут:

— Я-то нет! А вы точно умрёте, коль испытаньице не пройдёте!

Меня и всех воинов, собравшихся кинуться на черномага, окутал зловещий желтоватый туман. Мы еле видели друг друга, а черномаг и вовсе пропал. Все наши движения стали вязкими, будто мы не в тумане, а в сахарном сиропе! Я не мог понять, что происходит, но слышал крики и проклятья своих людей, а потом раздался леденящий смех черномага. Снова. Я крикнул, превозмогая страх:

— Покажись, трус! Ты не мужчина, если прячешься за магией!

Смех оборвался, но голос черномага не утратил дурашливых ноток:

— Как глупо, дружок! Как глупо прибегать к таким, я бы сказал, дешёвым приёмам. Ты ведь понимаешь, что мужчиной тебя делает вовсе не меч в твоей руке, а кое-что другое?

Я попытался двинуться вперёд, найти его, чтобы с хрустом вбить острие меча ему в зубы, прекратить болтовню навсегда. Бесполезно! А черномаг издевался:

— А уж о трусости помалкивал бы! Это ведь не я создал туман. Это ваш страх передо мной! Принюхайтесь — неужели не чувствуете вони?

Я невольно принюхался — и правда, клочья тумана как будто бы несли с собой запах вспотевшего, перепуганного человека.

— Я использую ваши слабости и играю на них, — донёсся голос черномага, а затем новый всплеск его смеха. Ярость ударила мне в голову, и я увидел, как туман немного рассеялся. Не может быть! Значит, если мы все перестанем бояться…

— Вы сможете сражаться! — воскликнул черномаг, словно прочитав мои мысли, и страх опять вернулся ко мне. Злодей мог читать мысли?! А одного из моих воинов страх скрутил так, что он стал задыхаться. Клочья тумана сгущались вокруг него, жёлтыми змеями заползали ему в рот и под кольчугу, обхватили его голову. Я рванулся вбок, чтобы помочь, и так велика была сила моей вернувшейся ярости, что туман вокруг рассеялся, лёг жидкими хлопьями к моим ногам. И всё равно я не успел!

Кэаль Справедливая, я видел, как треснул его череп, как изо рта вывалился язык, как выкатились белки глаз. И мой человек мёртвым упал на землю.

А глядя на это, другие испугались ещё больше. Я их и посейчас не виню — они славно бились с людьми, могли отразить любой удар меча из старой доброй стали, но перед магией испытывали страх и трепет. Почему же так сильно не боялся я, спросят мои потомки? Потому что думал прежде всего о своих людях, а не о себе. И потому, что гнев во мне всегда был сильнее страха.

Но я ничего не мог поделать. Видел, как клочья тумана обернулись скрюченными пальцами и вырвали глаза одному из моих людей, и по щекам его потекла кровь. Видел, как другой боец корчится на земле, и шею его обхватили жёлтые костлявые руки. Видел, как рыдал на коленях самый молодой из моих людей, но и его черномаг не пожалел: туман обернулся топором и отсёк несчастному ноги. Брызги крови долетели до меня, и я как будто очнулся. Понял, что надо не спасать своих людей, а убить черномага. Тогда и весь кошмар прекратится.

Я бросился туда, где фигура в сером плаще проступила сквозь туман, и взмахнул мечом. Со всей силы обрушил его на голову черномага. Раздался вопль, да такой страшный, что у меня зазвенело в ушах. Я обнаружил, что сижу на мокрой от дождя земле, черномаг пропал, а вокруг разбросаны изувеченные тела моих людей.