Кирилл Манаков - История хорошего человека

       - Я знаю, - спокойно сказал Мотт.

       - Считаю, что стоит прислушаться к докторам и предоставить случиться неизбежному.

       - Вы свободны.

       Собеседник Ночного Хозяина поклонился и исчез, словно растворившись в полумраке трактира.

       Мотт подозвал полового и потребовал рюмку миндальной. Выпил и откинулся на спинку высокого дубового стула. А ведь это единственный человек, которому можно полностью доверять, не считая, конечно, Катрины. У него нет имени. Память и имя ему выжег Ведун при допросе в Сером Доме. И лишил бы разума несчастного, если бы не Мотт... Но это - старая история, которая вопреки всему жизненному опыту главы Семьи, показала, что в мире еще существуют благодарность и верность.

       Только такому человеку можно было доверить заботу о Катрине. Если бы другие Семьи - да что там другие, если бы свои десятники узнали, что непреклонный Хозяин так расстилается перед больной девицей, то и дня не усидеть Мотту в семейном доме. В столичной Семье спокойно относились к шалостям на стороне, но женатому Хозяину, никак не позволительно терять голову из-за какой-то белошвейки - это уже недопустимо. Это, знаете ли, крушение устоев.

       Не позволительно... Какая-то злая ирония: быть на расстоянии вытянутой руки от власти и возможностей, кажущихся безграничными, ожидать близкого свершения долгожданной мести, и бессильно наблюдать, как сгорает от злого недуга единственная женщина, за которую Хозяин был готов без раздумий пожертвовать всем - положением, честью Семьи, богатством... да что там! С радостью и счастьем отдал бы жизнь!

       Со дня, когда получивший умопомрачительный гонорар личный доктор Владетеля, осмотрел Катрину, и, поймав вопросительный взгляд Хозяина, отрицательно покачал головой, прошло всего два месяца. Что было дальше? Знахари из дальних земель, блаженные старцы и бабки-ворожеи. Надежда, появляющаяся и снова умирающая, когда очередной кудесник оказывался мошенником. Двоих первых аферистов ребята Мотта утопили в выгребной яме. Остальные соглашались работать только после того, как он своим словом гарантировал их безопасность.

       Хозяин не хотел признаться самому себе, что сейчас остается последняя надежда - просить помощи у Мастеров. Если эти умельцы могут менять по своему усмотрение саму сущность людей, то что стоит им вывести болезнь из прекрасного тела Катрины.

       Мотт поднялся и бросил на стол монету. Возникший подобно призраку трактирщик, подхватил катящийся серебряный кругляшек и с поклоном протянул назад Хозяину. Тот спокойно принял его и милостиво позволил трактирщику прикоснуться губами к железному перстню на безымянном пальце правой руки. Ритуал уважения и покорности был исполнен безукоризненно. Мотт едва заметно кивнул и вышел на улицу.    

XIII

        Все-таки пребывание в хорошем отеле доставляет массу удовольствия. Превосходный ужин из трех блюд не в счет - после изысканного угощения у Малыша Мотта аппетита не было совершенно. А вот наполненная горячей водой ванна из белого с зелеными прожилками камня и бокал вишневой настойки, выдержанной особым образом в известковых пещерах, отчего напиток пузырится, пенится и легко пощипывает небо, были очень даже нелишними. Усталость понемногу сменялась расслабляющей негой. Халат из тончайшего шелка оказался почти невесомым, постельное белье - гладким и нежным на ощупь, а кровать - мягкой и упругой одновременно.

       Я засыпал с надеждой, что этой ночью получится выспаться. Последние несколько дней выдались слишком нервными, и отдых был настоятельной необходимостью. Я закрыл глаза.

       К счастью этой ночью никто меня не побеспокоил. И не могу сказать, что я был этому рад. Никогда не думал, что сны могут быть такими страшными. Нет, монстры, дикие звери и коварные злодеи не могут внести смятение в душу Убийцы. Кто может быть страшнее живущего внутри меня зверя? Все хуже. Я видел Марту, уходящую с незнакомым мужчиной. Они держались за руки, словно влюбленные, и выглядели счастливыми. По-настоящему счастливыми.

       Я проснулся, обливаясь холодным потом. Несколько позже, когда прошел приступ ужаса, пришло осознание того, что в ужас меня привело чувство собственного бессилия. Я могу сразиться с армией, но простая сила не способна удержать любимую женщину.

       В дверь тихо постучали.

       Я накинул халат и открыл.

       - Доброго вам утра, гере Рюмпель, - подэкзекутор Кантум сиял как утреннее солнышко.

       Я кивнул и посторонился, пропуская его в номер.

       Кантум с искренним восхищением осмотрел комнату.

       - Согласитесь, гере Рюмпель, приятно ощущать на себе милость Владетеля.

       Я, продолжая молчать, налил воды из графина, выпил и опустился в кресло. Меньше всего хотелось сейчас обсуждать вопросы милости Владетеля.

       - А у меня хорошие новости, - радостно улыбнулся подэкзекутор, - рад сообщить, что сегодня вечером у вас назначена аудиенция с Владетелем.

       А вот это действительно новость! Обычно встречу с повелителем Вселенной ожидают месяцами. Задания и поручения раздаются подчиненными, нечто похожее я и ожидал. Что-то вроде встречи с чиновником Тайной Канцелярии, который от лица Владетеля передаст его Волю. Похоже на то, что я действительно очень понадобился, хотя о подобном развитии событий уже начал догадываться по степени внимания к собственной персоне.

       Кантум критически осмотрел сложенную на стуле одежду.

       - Полагаю, гере Рюмпель, вам следует обновить гардероб. Сами понимаете...

       Я пожал плечами. А что, собственно, вы хотите? После двухдневных похождений любой костюм придет в негодность. Правда, новые расходы мне были совершенно ни к чему.

       Подъкзекутор догадался о моих мыслях, снова широко улыбнулся, продемонстрировав белые здоровые зубы, и воскликнул:

       - Не переживайте, гере Рюмпель, мы позаботились обо всем!

       Он картинно хлопнул в ладоши, и двое служащих, дожидавшихся за дверью, торжественно внесли в номер красочные бумажные пакеты.

       Пока я одевался в гардеробной, Кантум непрерывно говорил. Через некоторое время его речь перестала восприниматься как набор осмысленных фраз, и начала походить на жужжание вредного и назойливого насекомого. Что же касается одежды, то вкус у ребят из Серого Дома оказался на удивление неплохим. И посмотрел на свое отражение и остался весьма доволен увиденным. Из высокого зеркала в массивной бронзовой раме на меня смотрел молодой человек, несколько бледный, но достаточно здоровый и сильный, с превосходными черными волосами, одетый в изысканный костюм модного маронского стиля с длинной курткой, полосатыми брюками и синим бантом на рубашке из тончайшего белого полотна. Небольшой шрам, пересекающий правую бровь, ничуть не портил облика, а скорее даже придавал мужественности и решительности. Легкие кожаные ботинки на тонкой подошве сидели как влитые. Надо сказать, что подобный вид более приличествует молодому бездельнику имперских времен, чем добропорядочному чиновнику.