Наталия Белкина - Гроза над Дремучим Миром

— Тебе интересно, как я выгляжу? — ухмыльнулся Хамсин.

— Разумеется, — не слукавила Беатриче.

Наместник наклонил голову и стал стягивать свой бронзовый шлем. Но тот, видимо, зацепился за длинную черную гриву волос и не снимался.

— Помоги, — сказал он.

Беатриче подошла к нему и освободила его волосы. Шлем тут же, свободно соскользнув, оказался в ее руках. Хамсин выпрямился и она, наконец-то, увидела его подлинный облик.

У него не было никаких шрамов или вмятин, только небольшая борода, отросшая видимо лишь за то время, что он скитался по лабиринту. Глаза тоже были на месте. Не выколотые, ни залитые кровью, ни заволоченные пеленой, а необыкновенно, исключительно ясные, темно-синие зрачки созерцали пространство перед собой и не видели ничего.

— Это твое настоящее лицо? — ошеломленно спросила Беатриче.

Наместник слегка улыбнулся, и в его загадочных глазах заплясали хитроватые искорки.

— Не такой уж я и монстр, правда? — спросил он лукаво.

— Монстры обычно прячутся внутри, — заключила Беатриче, оторвав, наконец, свой взгляд от его лица. — Умывайся.

Она подала ему грубо сотканное полотенце. Женщины общины ткали материю из произраставшего в искусственном освещении и потому очень жесткого льна.

Пока он плескался, Бет старалась сосредоточить свое внимание на шлеме. Это была тонкая работа, явно не имеющая защитное предназначение. По всей бронзовой поверхности располагались узоры в виде переплетающихся друг с другом лиан.

— Зачем ты носишь его? — спросила Беатриче, когда Хамсин закончил омовения и взял шлем из ее рук. — Все думают, что ты урод.

— Пусть думают. Зато никто не сможет ничего прочитать у меня в глазах.

— Ты боишься выдать какие-то чувства?

— В том числе, — ответил наместник, как-то странно улыбнувшись и снова надевая свой шлем.

— А мне ты, значит, доверяешь?

— Тебе? Да.

— Почему вдруг?

— Потому что, догадаешься ты о чем-то или нет, это не будет иметь для меня никакого значения.

— Рада слышать, — криво улыбнулась Бет, складывая полотенце.

Хамсин вдруг подошел к ней и, наклонившись над ее ухом, шепнул:

— Не обижайся.

— И не думаю, — как можно равнодушнее ответила Беатриче и зашагала прочь от ручья.

Он догнал ее и пошел рядом, а через несколько шагов опередил и встал перед ней, преградив дорогу.

— Что? — удивилась Бет.

— Хочу спросить тебя.

— Валяй.

— Ты как-то упоминала о каком-то сне, в котором разговаривала с лабиринтом. Что ты видела?

— Каменное лицо. Оно двигалось, что-то спрашивало у меня. Потом рассердилось и сказало, что я слишком многого хочу.

— А после этого сразу лабиринт начал изменяться?

— Да. Где-то так. Ты думаешь, это было не во сне?

— Мне кажется, за это нужно зацепиться. Возможно, только ты и можешь войти в контакт с ним. У меня, например, так ничего и не получилось.

— Думаешь, может получиться у меня?

— Поговорим об этом завтра. Пора спать. Спокойной ночи.

"Что это с ним? — подумала Бет, когда наместник скрылся у себя. — Удивительно"

ГЛАВА 19

— Ты не заметил погони?

— Я — нет. А ты?

— Странно, но, похоже, никто нас не хватился. И это весьма настораживает.

Сатурнион и черт брели наугад по болоту. Дождавшись ночи и не встретив никаких препятствий на своем пути, они быстро преодолели окружавшие селение холмы, за которыми начинались колючие заросли. Миновав их, они вновь очутились в глухих топях.

Ю-Ю неплохо видел в кромешной темноте, Флакк чуть хуже. Тем не менее, им приходилось передвигаться медленно и осторожно из-за постоянного риска попасть в трясину. Они были почти уверены в том, что за ними наблюдают и потому вовсе не прятались, решив, что если бенши захотят их вернуть, они все равно сделают это без затруднений.

Топи были везде. Ровный зеленый ковер с виду казавшийся прочным, мог на самом деле стать ловушкой. Он проваливался глубоко вниз, наполняя черной водой оставшийся после шага след, зыбко колыхался, не позволяя ни на минуту сохранять равновесие. Косматый мох опутывал ноги, дурманящие запахи, стелившиеся по болоту, проникали в голову.

— Как ты думаешь, сколько можно так бродить? — спросил бывший доктор.

— Пока не выберемся отсюда или не утонем.

— Если я утону, то это навсегда, — устало дыша, заметил черт.

— У меня тоже нет желания провести вечность погруженным в трясину. Так что ты, на самом деле, в лучшем положении.

Целая ночь прошла в постоянном ожидании погони или вмешательства в их сознание. Ежесекундное напряжение из-за риска провалиться в топкую грязь изрядно утомило довольно выносливых беглецов. Когда на востоке появилась светлая полоса, они решили немного отдохнуть.

— Из-за того, что кругом одно болото и одни и те же растения, мне стало казаться, что мы ходим кругами, — сказал Ю-Ю.

— Ты хотя бы примерно знаешь направление, в котором нужно идти? — спросил его Флакк.

— Нам на север, — махнул тот рукой. — Если идти все время туда, в конце концов, выйдем из болот, а там и до границы с Дремучим миром недалеко.

— Боюсь, не все так просто. Ты когда-нибудь видел эти болота на карте Медных гор?

— Я и карту-то Медных гор никогда не видел.

— А я заглядывал в нее перед отъездом на задание. Так вот, никаких болот там нет и в помине. Откуда вообще в гористой местности могли взяться болота?

— И, тем не менее, мы именно в них сейчас и находимся, — развел руками Ундион.

— Я заметил, спасибо. Я говорю о том, что и стороны света здесь могут не иметь того же значения, что у нас или в Тварном мире.

— Почему ты не подумал об этом, когда собирался сбегать? Возможно, мы могли придумать что-нибудь лучше.

— Что, например?

— Остаться.

— Я так и думал.

Когда солнце стало подниматься, беглецы снова двинулись в путь. Они старались придерживаться северного направления, но это было очень не легко. Неизменно приходилось петлять, сворачивать с пути, обходя трясины и топи, огибать непролазные камышовые заросли и кружить, кружить по нескончаемому сырому мху. За все утро в общей сложности они продвинулись к северу лишь шагов на сто. Погони по-прежнему не было.

— Может быть, они решили нас отпустить? — сам себе не веря, предположил Ундион.

— Судя по всему, так оно и есть.

— Или… — продолжил Ю-Ю свою мысль, — махнули на нас рукой, потому что мы и так сгинем тут.

— И это может быть.

— Кто их знает?

— Я думал, ты знаешь.

— А ты ничего не слышал, когда мы продирались сквозь те камыши?