Владимир Корн - Дворец для любимой

Я сидел в кресле, глядя на то, как Яна что-то наговаривает в рекордер на незнакомом мне языке, и старательно прятал в себе улыбку, которая так и пыталась вырваться наружу.

'Милая, это же не видео, — думал я, глядя на принаряженную будто бы к особому случаю Янианну. — Король Готом все равно не увидит, в чем ты была одета, и как к лицу тебе это новое платье и эта прическа'.

Язык, на котором она наговаривала письмо, был совершенно мне не знаком, и я уж было подумал, что он какой-то особый королевский, когда промелькнувшее знакомое слово позволило мне предположить, что он тилоский.

Существует такой, мертвый, как и наша латынь, и мне из него было знакомо лишь парочка выражений. Я пожалел, что не знаю его, уж больно был у Янианны язвительный тон, и отошла она от рекордера весьма собой довольная. Не забыв, впрочем, посмотреться в зеркало: как она выглядела при записи?

Дальше все оказалось просто: имелся у нас один из разоблаченных шпионов Готома, вот ему то и поручили в обмен на свободу передать звуковое письмо своему королю, научив пользоваться граммофоном. Рисковать своими людьми не хотелось, неизвестно как отреагирует Готом, да и толку с этого человека было ноль, даже если заставить его трудиться на благо Империи. Не приучен он к труду, какому бы то ни было.

Хотя, если вспомнить любимую поговорку одного из моих преподавателей в прежнем мире: 'Как говорил Антон Павлович Чехов — ежели зайца бить, так он и спички научится зажигать', возможно, стоило и попробовать. Яркая была личность, чего уж там, это я о преподавателе.

Но граммофонами в войне не победишь, и потому следовало отправляться в дорогу. Для начала я выбрал самую короткую — на юг, в морской порт Гроугент, куда всего три дня пути.

Покрытие гроугентского тракта, пожалуй, самое лучшее на семи трактах, имеющихся в Империи. Что и неудивительно: близость Гроугента к столице, его небольшая протяженность, ну и количество всевозможных грузов, доставляемых по нему в Дрондер, играло свою роль.

Правда, существует и еще одна дорога, водная — по реке Арне, чье русло проходило сквозь столицу Империи, и в чьем устье при впадении в Тускойский залив и расположен Гроугент.

К середине второго дня появилась возможность сократить время в пути сразу на несколько часов — свернуть с тракта и отправиться напрямик, через горы.

Дорога недоступная для повозок и, тем более, для карет, но вполне проходимая для всадников. О ее существовании я слышал и раньше, правда, ездить по ней не приходилось. На этот раз в моем окружении нашелся человек, которому спрямлять по ней путь приходилось не раз, так что решение я принял сразу — едем.

Дорога через перевал, большая похожая на тропу, действительно оказалась вполне проходимой. Разве что пару раз в особо опасных местах пришлось спешиваться и брать Ворона по уздцы. Наконец, преодолев неглубокую речушку и широкий, заросший яркой зеленью луг, дорога поползла вверх.

— Впереди перевал, — объявил наш Сусанин, — и с него открывается отличный вид на сам Гроугент и его гавань.

И на самом деле, вид с перевала открывался отличный. Проводник, едущий впереди, застыл, но не потому, что позволил себе полюбоваться распахнувшимся перед ним видом. Поравнявшись с ним, застыл и я, резко рванув повод Ворона на себя, заставив коня даже попятиться. И было с чего: в гавань Гроугента входили корабли, много кораблей и все они не были имперскими.

Заходившее светило било своими лучами прямо в глаза, так что пришлось надвинуть шляпу, прикрывая полами лицо, чтобы все разглядеть получше, но ничего не изменилось — флот явно не принадлежал Империи.

Но почему тогда молчат пушечные батареи на фортах? Их при входе в гавань Гроугента целых три: две на оконечностях мысов, и еще один посередине входа, на искусственном острове. Мы закончили строительство форта не так давно, еще и года не прошло, и кто бы только знал, сколько сил и средств на него было потрачено. Сначала пришлось возвести остров, благо хоть глубина там оказалась не слишком велика, а уж затем и сам форт.

Но своего мы добились. Прежде пушки не могли перекрыть всю ширину входа в гавань, им попросту не хватало дальнобойности. После постройки форта любой входящий в Гроугент корабль оказывался под обстрелом сразу с двух сторон. Я машинально взглянул на сам город, защищенный со стороны моря мощными бастионами. Но нет, и там все было как обычно, как будто бы в гавань, которую они призваны защищать, не входил вражеский флот.

Я тревожно посмотрел на Коллайна:

— Что это? Предательство? Заговор? Что-то еще? — Поймав в ответ такой же недоуменный взгляд.

Солнце на несколько мгновений спряталось за одиноким кучерявым облачком, и тревога моя мгновенно переменилась на радость: корабли с такими обводами корпуса могли принадлежать только тримурам. А это означало одно: помощь пришла оттуда, откуда ее совсем не ждали — из Скардара.

Но как же они решились? Со Скардаром у Империи договор, и военный, и торговый, но ведь в противниках у нас не кто-нибудь, а сам Абдальяр. Государство, чей флот считается самым мощным в этом мире, и Скардару ссориться с ним не с руки.

Ладно, до того времени, когда все выяснится, осталось совсем недолго, ведь

как раз к тому времени, когда мы спустимся с перевала и окажемся в Гроугенте, скардарские корабли уже встанут на якоря на внутреннем рейде.

К Скардару я имел отношение, ведь не так уж и давно, еще и шести лет не прошло, как мне пришлось править им чуть ли не около года. Меньше, если принимать во внимание тот факт, что в самом Скардаре я находился всего месяца четыре-пять. Но это-то как раз ничего и не меняет…

Мне пришлось отправиться в Скардар через три месяца после нашей с Янианной свадьбы. Отлично помню выражение ее лица после того, как я объявил ей об этом.

— Мой вояж не затянется надолго, — убеждал я с грустью смотревшую на меня Янианну. — Три, максимум четыре недели в одну сторону, столько же обратно.

Ну и на месте месяц, и только в самом крайнем случае. Итого получается три. Пойми, побывать там мне необходимо. Хотя бы для того, чтобы лично вернуть вот это.

И я указал на кинжал, кривизной своего клинка напоминавший гигантский коготь какого-то хищного зверя. Таких хищников в природе не существует, но помимо олицетворения власти в Скардаре он подразумевал собой коготь морского дракона, существа насквозь мифологического.

На то время формально я продолжал оставаться правителем Скардара. На деле все было сложнее. Для того чтобы контролировать ситуацию в Скардаре, необходимо было там находиться. Находиться постоянно, а не наездами. Скардар — не колония Великобритании в Северной Америке, или испанская в Южной. Это государство с ничуть не менее славным прошлым, чем у самой Империи, так что попытка управлять им на расстоянии, что их разделяет — самая глупая мысль из всех тех, что могла бы прийти мне в голову.