Надежда Первухина - Иероглиф «Измена»

– Что с тобой, сестра Нэнхун? – спросила богиня, от тысячи глаз которой ничего не могло укрыться.

– Что-то случилось с моей земной дочерью, принцессой Фэйянь, – сказала Нэнхун. – Ибо свет кулона-оберега изменился. Раньше он был алым, а теперь стал черным. Кто-то посягнул на жизнь моей дочери! О, как я хотела бы быть с нею!

– Сестра-небожительница, но ты же отправили Небесных Чиновников Аня и Юй присматривать за Фэйянь, как делали они это всегда. Под их присмотром с твоей дочерью не случится никакой беды!

– Так-то оно так, – сказала Нэнхун. – Но сердца матери иное чует.

– Сестра, ты уже и Небесным Чиновникам не доверяешь! – покачала головой тысячеглазая Гаиньинь.-Но, впрочем, будь по-твоему. Небесные Чиновники Второго Облачного ранга Ань и Юй, явитесь немедленно на Девятое Небо для отчета о проделанной работе!

Трижды взывала богиня и ни разу не получила ответа. Беспокойство Нэнхун превзошло все границы.

– Я должна спуститься на землю! – вскричала она, заламывая руки. – С моей дочерью что-то случилось!

– Постой! – сказала Гаиньинь. – Сначала мы найдем Аня и Юй и хорошенько проучим их за пренебрежение к своим обязанностям!

Гаиньинь дважды хлопнула в ладоши, и перед нею захлопали крыльями сотни сотен алокрылых фениксов, готовых исполнить волю богини.

– Облетите всю землю и найдите Небесных Чиновников Аня и Юй, а найдя, доставьте на Девятое Небо!

Фениксы ринулись на землю. Прошло некоторое время, и фениксы вернулись.

– Нашли ли вы тех, кого искали? – спросила богиня.

– Нет, о владычица Девятого Неба, – ответил самый старый и почтенный феникс – На земле нет Небесных Чиновников Аня и Юй.

– Я так и знала! – вскрикнула Нэнхун. – Они бросили мою дочь на растерзание судьбе!

Гаиньинь взмахнула рукавами, и фениксы исчезли.

– Спокойствие, сестра. – Богиня была невозмутима. – Еще не все потеряно.

Снова хлопнула она в ладоши, и собрались перед ней дивные небесные звери – цилини.

– Слушаем тебя, богиня, – сказали они.

– Облетите все небеса и преисподние, но найдите Небесных Чиновников Аня и Юй!

Цилини разлетелись, шелестя радужными крыльями. Нэнхун заплакала, и богиня принялась ее утешать.

Прошло некоторое время, и вернулись цилини.

– Мы не нашли Небесных Чиновников Аня и Юй, – доложил самый почтенный цилинь.

Но тут словно комета пролетела по небосклону – это возвращался самый юный и быстрый цилинь по прозвищу Светлорогий.

– О милостивая Гаиньинь, – сказал Светлорогий. – Я нашел тех, кого ты искала.

– Где же они? – нетерпеливо воскликнула Гаиньинь.

– Бог-покровитель Жемчужного Завета, имя ему Нарасайя, и супруга его, богиня Дженара, и верховные боги Китешра, Кейсу и Кейко задержали в своем небесном Нефритовом павильоне Небесных Чиновников. Бог Нарасайя устроил состязание по чтению священных стихов и питью священного вина…

– И что же?

– Небесные Чиновники проиграли и потому выпили слишком много божественного вина. Они уснули в Нефритовом павильоне, а богиня Дженара под страхом низложения с небес запретила их беспокоить. О тысячерукая, мне неведомо, как разбудить Небесных Чиновников!

– Напились?! – проревела богиня.

– Пьянствовать, когда моя дочь, быть может, погибла! – возопила императрица Нэнхун. – О тысячерукая! Позволь мне снизойти на землю и отыскать мою дочь!

– Нет! – сказала Гаиньинь. – Ты и так слишком, часто бываешь на земле, это может повредить твоей небесной природе. Успокойся и послушай меня. Я отправляюсь в Нефритовый павильон и уж там постараюсь разбудить этих негодных пьяниц! И заставлю их перерыть всю землю по песчинке, но найти несчастную Фэйянь! Ты же отправься лучше к супругу ее, Баосюю, и сообщи о том, что терзает твою душу.

– Да, богиня, – поклонилась Нэнхун и, сев на одного из цилиней, полетела на землю. А тысячерукая Гаиньинь, вооружившись мечом из солнечного луча, отправилась в Нефритовый павильон, где спали хмельным сном ничего не подозревающие Небесные Чиновники…

Цзюань 12

ЧАЕПИТИЕ ЛУ СИНЯ

Скажи мне правду – ты из небожителей?Твой облик – не для этих измерений.Таким, как ты, – в небесные обители,Где нет души печальных изменений.Ты прячешь крылья, но такой, бескрылою,Ты все равно светлее всех на свете.Глаза твои сверкают тою силою,Что неподвластна поступи столетий.Венок на голове короной кажется,И ветвь в руке -жезлом императрицы.А если по щеке слеза покатится,ЛЪ с ней алмаз в сиянье не сравнится.И даже если с неба ты низложена,То небо без тебя осиротело.Таким, как ты, земное не положено,И до простых страстей тебе нет дела.

Первый императорский каллиграф господин Лу Синь был неспокоен с тех пор, как вернулся из Хуатуна. Он несколько раз встречался с начальником Тайной службы господином Богу и обсуждал вопрос о том, как вывести на чистую воду всех заговорщиков, умышляющих против жизни государя. Начальник Богу был смелый и прямодушный человек, ничего не понимающий в дворцовых интригах, он прямо говорил Лу Синю, что следует схватить царедворца Оуяна, пытать его и выведать у него все тайны. Но Лу Синь понимал, что это невозможно: за Оуяном стояли прочие царедворцы и клика дворцовых евнухов, составлявших целый «дворец при дворце». Возможно, что все они и не знали об изменничестве Оуяна, а возможно, и наоборот. Но проверить это единым махом, как предлагал начальник Богу, не представлялось разумным.

Был вечер, унылый и тихий, как и все прочие вечера. С тех пор как заболел государь Жэнь-дин, во дворце прекратились все виды развлечений и увеселений. Придворным предписывался пост и усиленное прилежание в молитвах за жизнь императора. Не допускалось винопитие, слушание музыки и песен. Да и какой истинный приверженец государя позволил бы себе тешиться музыкой, пока великого императора точит изнутри неизвестная и не поддающаяся лечению болезнь?

Единственное, что дозволялось, – это чайная церемония, да и то неполная, без участия придворных дам. Дурным тоном считалось даже питье чая в павильоне, поэтому те, кто желал насладиться благодатным напитком, должны были приготовлять его себе сами в личных покоях, не прибегая даже к помощи слуг.

Господин Лу Синь также отослал слуг и, оставшись в одиночестве и тишине своего рабочего кабинета, принялся готовить чай. Это не заняло у него много времени – к чему разводить церемонии с самим собой. Лу Синь налил себе первую чашку ароматного горячего напитка и прошептал, как шептал всегда:

– Эту чашу я пью во здравие владычицы Фэйянь из династии Тэн!

Чай, хоть и заварен был правильно, показался на миг горьким как желчь.