Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — граф

Я смолчал, ее страшное одиночество видно уже по тому, что не только разговаривает со мной, челядином, и даже изливает душу, но что очень странно — советуется, что совсем уж немыслимо для владетельной госпожи. У леди Изабеллы хоть в гостях кто-то да торчит по многу дней, а замок волшебницы обходят стороной, побаиваются. Дружба дружбой, но магия — дело темное.

Она молчала долго, я уж решил, что обо мне забыли и, сохраняя такт, пора бы попятиться и, на всякий случай кланяясь почаще, выскользнуть за дверь, как она пошевелилась и сказала чужим голосом:

— Сегодня полная луна.

Я подождал, она невидяще смотрит перед собой, я сказал осторожно:

— Вурдалаки всякие… да?

Она сказала равнодушно:

— Дурак. Полная луна дает силу… тем, кто умеет ее принять. Ты будешь сопровождать меня к озеру.

— Да, — ответил я поспешно. — Будем купаться или рыбу ловить? Я умею раков драть… Как-то вытащил, помню, такого громадного, что и не рак вовсе, а цельный омар… даже не омар, а вообще не знаю что! Лангуст, наверное. Или хладоминада.

Она отмахнулась:

— Иди. Жди меня за воротами.

Днем небо было покрыто массой мелких белых облаков, одинаковых, как овечки. Они даже грудились так же тесно, уже и синевы не видать, только эти белые, плотно сомкнутые спины. Солнце слегка их подсвечивало желтым, чуть-чуть, белых облаков вообще не бывает. Если их нарисовать белыми, то получатся клочья ваты, обязательно нужно добавлять чуть желтизны или оранжевости, тогда они живые, настоящие, теплые, солнечные…

Но к вечеру стали пурпурными, красными, наконец, оранжевыми, и вдруг у меня голова закружилась, когда я внезапно вообразил, что настоящее море колышется там, вверху, вот багровые волны, очень медленные, словно застывшие, а здесь и гладь какая-то не такая, слишком все ровно, больше похоже на небосвод… или не похоже, неважно, но над головой — океан кипящей расплавленной лавы!

Я помотал головой, заставляя вернуться в шкуру рационального человека, который на небо вовсе не смотрит, зачем ему небо: ни прибавки к зарплате, ни повышения, ни выигрыша по собранным крышечкам от пепси.

Отсюда прекрасный вид на весь островок, совсем небольшой, да и озеро тоже не Каспийское и не Байкал, обычное озеро с обычным островком, где пара деревушек в два десятка домов, просторный луг, поля, огороды и этот замок на небольшом холмике. С одной стороны озера за лугом сразу же черная стена Зачарованного Леса, с другой — зеленая равнина с клочьями перелеска, отдельными группами деревьев, что сгрудились тесно и как будто отбиваются от наседающей степи.

Или, подумал тут же, как десантники, что захватили плацдарм и расширяют ареал.

За спиной пахнуло женским теплом, я еще не обернулся, но ощутил по запаху, что дверь открывается, леди Элинор переступает порог, поднимает руку, именно поднимает, потому что этот запах характерен только для подмышечной впадины…

Я обернулся, леди Элинор двигается почти по-королевски в длинном тяжелом платье колоколом, много золотого шитья и украшений. Волосы, на этот раз ярко-красные, что и понятно, для ведьмости, убраны золотыми цепочками и багровыми лентами, почти не отличимыми по цвету от самих волос.

Хороший торжественный выход, не понравились разве что ее серьги. Вообще-то нормальный мужчина обратит внимание на женские серьги, если они размером с тарелку, а лучше — с тазик, но на этот раз с кончиков ушей леди Элинор свисают великолепные янтарные когти. И хотя понимаю, что она не дикарка, чтобы вешать настоящие, это наверняка стоит целое состояние, но уж очень выглядят натурально и зловеще. Так и вижу их на лапе огромного и очень хищного зверя.

— Пойдем, — бросила она коротко.

Я не знал, где в таких случаях мне идти: впереди ли, расчищая дорогу среди столпившихся в воздухе микробов, или же сзади, чтобы не оскорблять ее благородство видом моей голой задницы в прорехе на штанах, кстати, не забыть сказать Марманде, чтобы зашила…

Леди Элинор двигалась одновременно величественно и быстро: мы сошли с холма, но двинулись не к мостику, туда далеко, а по прямой через луг сразу на берег. Здесь пара могучих ив у края воды, ветви склонились так низко, что если в озере живут рыбы, лазающие по деревьям, то они могут свить на вершине гнезда.

Солнце медленно опускается, вода в озере ровная, как зеркальная гладь. На том берегу деревья у края воды как будто упираются корнями в свои же отражения, настолько вода зеркальная, чистая и незамутненная. Отражается и красное небо, что очень медленно темнеет, теряет краски, начинают проступать первые звезды.

В трех шагах от воды в землю вкопаны четыре столба, на них широкая столешница, а с обеих сторон — удобные лавки с красиво выгнутыми спинками. Леди Элинор медленно начала раздеваться, складывая одежду на лавку. Я видел, как настороженно посматривает в мою сторону. Я с каменным лицом остановился в сторонке и, глядя на красную от заката воду, жду повелений. Подойти ближе — это оскорбить своим дыханием и нечистым запахом. К царю Дарию даже близких придворных не подпускали ближе чем на пятьдесят шагов по той же причине, а от меня в самом деле… пахнет, сам чувствую.

Очень медленно и без суетливости она сняла тяжелое платье, золото вышивки красиво и страшно горит красным, аккуратно положила на скамью. Я наконец-то заметил, что на этот раз платье без шнуровки и прочих сложностей, иначе пришлось бы просить меня помочь с завязками на спине, а на это пока не решается. Под платьем короткая рубашка, что уже достижение, они появились где-то в середине средневекового периода. Правда, только у продвинутой знати.

Снова покосилась на меня, я неподвижен, села на прогретые за день камни, гладь озера в двух шагах, неподвижная, как застывшее стекло. Фигура изумительная, в том смысле, что тело спортсменки покрыто тонким слоем нежного жирка, грудь крупная, с острыми сосками, что ощутили доступ свежего воздуха и тут же начали твердеть, приподнимая нежную ткань.

Она слегка откинулась назад, упершись сзади руками, красноватый свет пал на запрокинутое к небу лицо. Губы не шевелятся, смотрит спокойно и безмятежно, но я ощутил, как в ней нарастает напряжение, боязнь чего-то, и в то же время она готовится то ли к схватке, то ли к некому экзамену, после чего либо получит большой пряник, либо уволокут в ад…

Над темным лесом поднялась огромная и такая кроваво-страшная луна, что плечи сами передернулись. Луна сегодня как пустая тыква с горящей внутри свечой, а дыры продолблены со всех сторон. Солнце мертвых и вампиров, привидений и всякой нечисти. На небе угасли последние краски заката, звезды смотрят холодно, луна как будто стала еще крупнее, ярче. Одновременно теряет зловещую кровавость, обретая нещадный блеск, словно ее покрыл лед. В прогретом воздухе начала проступать прохлада, и снова мне почудилось, что этот холод идет напрямую от луны.