Андрей Мартьянов - Наследник

После полудня дрэки Эцура преодолел южную часть Ладоги и уверенно вышел в к истоку Невы, мимо проплыл знакомый Славику Ореховый остров с небольшой финско-норманнской деревней. Весла практически не использовались, ветер расправлял прямоугольный парус, подгоняло быстрое течение, узкий стремительный корабль двигался с быстротой дизельного речного трамвайчика, какие десятками ходят по Неве в будущем. Причем будущем не таком уж и далеком — до Двери оставалось всего семьдесят с небольшим километров.

Норвежцы к двум фальшивым данам отнеслись безучастно — если это друзья хёвдинга, пускай идут часть дороги с нами, ни от кого не убудет. Это и позволяло Славика и Владимиру Платоновичу общаться вполголоса на русском. Серьезные темы не обсуждались — потом! — зато Славик услышал достаточно полезных сведений об окружающем его мире этой стороны. Оказалось, что слова «Нев» или «Нево», сейчас означающие и реку, и озеро, скорее всего древнефинские, а вот скандинавы называют этот водный поток или «Ньо», «Новая река», или «Альда», «Волна». Почему именно «Новая»? Ничего сложного, норманны пришли сюда недавно, лет сто назад, может немногим больше...

— Выходит, «Альдейгьюборг», это «Город Волны»? — попробовал перевести Славик. — Правильно?

— Скорее всего, да. Точное значение, вернее — спектр значений, этого слова утеряны. Надеюсь, однажды ты сам разберешься.

— То есть как — сам?

— Заходи почаще в гости к Трюггви. Дружина Рёрика остается зимовать в Ладоге, разве что в теплое время года сходят за товаром в Киев-Кёнугард.

— Значит, они упоминали Киев? Это же далеко! И потом, вы сказали: «в гости к Трюггви»? Да если я отсюда выберусь, за Дверь больше — ни ногой!

— Не зарекайся. Тише, кажется к нам Эцур идет.

Время подступало к вечеру, дружина собралась трапезничать — требовать от походных условий обязательной степенности никто не собирался, каждый берет себе хлеба и копченого мяса, запивают прихваченным из Ладоги светлым пивом. Хёвдинг всего лишь хотел пригласить родичей Хельги-бонда разделить вместе со всеми пищу. Вигольв поблагодарил, причем по лицу сурового Эцура было видно, что слова старика ему приятны и близки к сердцу: норманны любили красивую и вежливую речь.

Наскоро перекусили, затем снова устроились на гладких досках под резной головой невиданного рогатого дракона, украшавшего носовую часть корабля. Славик, чувствуя себя если уж не в полной безопасности, то по крайней мере вполне уверенно, задремал на солнышке — дрэки покачивает на волнах, плеск разрезаемой форштевнем воды, обстановка самая умиротворяющая. Ничуть не похоже на страшный первый день, проведенный в плену у грозного Рёрика.

— ...Подходим, — Гончаров ткнул кулаком Славика в плечо. — Самое время, закат. Прекрасно успеваем.

Точно, никакой ошибки. Прямо по курсу большой остров отсеченный от материка двумя широкими рукавами реки, справа угадываются очертания камня в форме головы ящерицы. Норвежцы сели на весла, аккуратно подводя судно к топкому берегу. Как по заказу пристали возле гигантского валуна, не надо прыгать в воду.

— Желаю удачи тебе и твоему молодому родичу, — кивнул на прощание Эцур. — Пусть вас хранят боги. Вы всегда будете желанными гостями в моем доме, Вигольв, сын Сигурда, и ты, Слейф...

Гончаров снял с пояса серебряную фигурку волка и с полупоклоном вручил хёвдингу: если не захотел брать деньги, то от подарка, особенно символизирующего одного из священных животных Одина, точно не откажется: это добрый знак. Отдарился за услугу как полагается, призвав в помощь доблестному и славному Эцуру и его людям духов Асгарда.

 С тем и расстались — норвежцы, отталкиваясь от здоровенного камня веслами, вышли на середину реки, снова подняли парус и корабль заскользил в сторону моря.

— Тут совсем рядом, — заметил Славик, доселе не веря, что находится буквально в двух шагах от привычного и родного дома. — Я помню дорогу, зарубки на деревьях оставлял...

— Знаю. Сережа мне рассказал.

— А... А если они заперли Дверь изнутри? Как мы попадем в Питер? Нельзя же держать ее открытой неделю напролет?

— Слава, успокойся. Я обещаю, что через полчаса мы наконец выпьем кофе в квартире на Мойке. Есть способы открывать Двери с этой стороны. Ты просто не в курсе...

Первый день по возвращению в город начался отвратительно. Славик проснулся незадолго до половины одиннадцатого утра с гудящей головой, слабостью во всем теле и ноющими мышцами.

Вдобавок, дом оглашался необычными звуками, поначалу Славик решил, что Владимир Платонович включил телевизор и наслаждается мексиканским сериалом в котором речистая Фернанда-Хуанита устроила громкую истерику неверному мужу — в сугубо холостяцкой квартире женщина может плакать в единственном случае: если случайно заработал ужасающий телеканал «Зона Романтика»!

Пришлось вставать, натягивать тренировочные штаны с футболкой и идти на кухню, выяснять, что приключилось — всхлипывания и приглушенные голоса слышались именно оттуда. В висках гудит, колени подрагивают, общее самочувствие оставляет желать лучшего, а тут еще новая неведомая проблема... Сколько же можно, кто ответит?

Так и есть. Вся компания в сборе. Выглядящий злым и не выспавшимся Серега уселся на подоконник, озабоченная Наталья возится у газовой плиты, движения нервные. Гончаров наоборот — образец невозмутимости, попивает чай из фарфоровой чашки Людмилы Владимировны.

В центре всеобщего внимания находилась зареванная красноглазая Алёна, поминутно вытиравшая нос бумажными салфетками. На вошедшего Славика посмотрела взглядом побитой собаки, отвернулась и снова начала шмыгать носом.

Что происходит, черт побери? Откуда она здесь? Прилетела из Лондона? Почему выглядит, как героиня греческой трагедии?

От высокомерной, уверенной в себе девицы и следа не осталось, Алёну будто подменили: растрепанная, несчастная и подавленная. Кто-то из родных умер, что ли?

— Слава, садись, наливай чай, — хладнокровно сказал Гончаров. — У нас чрезвычайная ситуация.

— Вся моя жизнь теперь одна большая чрезвычайная ситуация, — хрипло ответил Славик. — Почему остальным должно быть лучше?

— Скотина! — выкрикнула Алёна и закрыла лицо ладонями. Ее начало сотрясать от сдавленного плача.

— Ее уволили, — подал голос Серега. — Без объяснения причин. И выперли из Англии в двадцать четыре часа как нежелательную персону.

— Это еще не все, — дополнил Владимир Платонович. — Исчезли все деньги с кредитной карточки и банковского счета, больше ста тысяч фунтов стерлингов, немалая сумма. Карьера рухнула. Из жилья в Питере осталась однокомнатная квартира, где живет бабушка... Очень похоже, что во случившемся виновны мы, и никто больше.