Анна Степанова - ПЛЕНЕННАЯ ДУША

Неудивительно, что остаток церемонии пролетел для обоих быстро.

«Даже слишком быстро!» — думалось с тоской Огнезору на закате сего знаменательного дня.

Его ловкие подельники ковырялись как раз в замке первого тайного хода — сам же мастер входил в крошечную, никому не известную дворцовую комнатку, уже не первым поколеньем темных мастеров облюбованную под свои нужды. Каморка была тесна, но содержалась в чистоте и порядке. Большой сундук, подсвечник со свечой да потемневшее от времени зеркало составляли все ее убранство, важность коего, впрочем, давно уж оценил всякий человек Гильдии, бывающий при дворе. «Костюмерной» — то ли в шутку, то ли серьезно прозвали комнатушку за то, что именно здесь грозные убийцы в черных масках превращались в важных господ, томных дам или разряженных придворных шутов. Здесь начиналось большое притворство, бесконечная игра с первыми мира сего — и Огнезору предстояло сегодня отыграть в ней еще один акт.

А потому маска с серым плащом опустились на дно сундука, на лице же послушно расцвела светская, чуть нагловатая, улыбка — как раз такая, какой ждут приличные дамы от знаменитого придворного проходимца с крайне дурной репутацией. Грозный темный мастер за пару биений сердца превратился в юного прожигателя жизни.

Лорд Амареш чувствовал себя неуютно. Первый большой бал при новом Императоре, важнейшее событие придворной жизни, столько новых лиц, возможностей и связей — а главные сплетники столицы по-прежнему треплют лишь имя его дочери! Не упуская, конечно, возможности поливать грязью да насмешничать и над оставленным ни с чем папашей! Дьяволы бы побрали идиотку-Юлию, так опозорившую род, — и наглого хлыща, мальчишку-бабника, с которым эта дурочка сбежала!

Последний, кстати, легок был на помине!

— …Таргел… — вместе с хихиканьем донеслось до слуха Амареша откуда-то из толпы придворных.

Старый лорд завертел головой по сторонам, с трудом сдерживая кровожадный рык. Ну, попадись ему этот мерзавец! Неужто, после всех сплетен, после скандала, до сих пор жадно обсасываемого в каждой гостиной, он посмел явиться ко двору?

— Ты видела его, видела?.. — пискнул тот же голос со смесью возмущения и восторга. — Острижен, как простолюдин…

Высокий лорд прислушался.

— Говорят, церемониймейстеру он заявил, что состриг волосы в знак скорби о почившем Его Божественности! Леди Илания горячо его поддержала, а слышавший это молодой лорд Кируш так проникся идеей, что и сам обещал свою шевелюру состричь!

— Хи-хи… Могу поспорить, скоро при дворе будет новая мода! Уж верные Правящему Дому лорды — и даже леди — не смогут не отличиться!..

Амареш сжал челюсти, чтоб не скрипеть от злости зубами, — глаза же, против воли, утонули в разряженной толпе, забегали по фигурам и лицам, разыскивая виновника его головной боли.

Вот мелькнула светлая макушка среди пышных дамских причесок — и тут же скрылась в пестром море перьев и лент. Поджимая губы, зашушукались хмуро пожилые матроны, а дочери их засверкали глазками да расплылись призывными улыбками. Замахали радостно руками, задвигались сквозь роскошное многолюдье, локтями распихивая тучных отцов семейств, молодые придворные оболтусы, блистательные и шумные, все, как один, — герои столичных скандалов да сплетен… Казалось, вниманье окружающих так и тянется к светловолосому пройдохе-лорду — будто волны от него расходятся по залу. Таргел же, довольный собой, щедро расточает вокруг любезности да колкости, сверкает по сторонам наглой усмешкой, вызывающе встрепывает ладонью короткие до неприличия пряди. Но Амарешу, закипающему гневом, вдруг ясно видится во всем этом нарочитость, игра на публику, успешная, блистательная ложь. И, будто в подтверждение догадки, светловолосый мерзавец, почуяв на себе тяжелый взор, вскидывает глаза на лорда — и пронзительный этот, колкий взгляд замораживает.

Миг — и все проходит: лишь светское обаяние там, где только что был холод. Но Амареш, старый интриган, не может больше принимать этот образ на веру. Он смотрит, смотрит, внимательней и цепче, — пока не подмечает одну за другой знакомые черточки. Та же ухмылка, те же ледяные глаза, такие же плавные, опасные движения, тот же надменный наклон головы…

«Да не может этого быть!» — мысленно вопит старый лорд, почти готовый топать ногами в бессильной ярости.

Взгляд его мгновенно прыгает на руки Таргела, затянутые дорогими перчатками — и застывает.

Под тканью ясно заметны очертанья трех массивных перстней…

Не будь Амареш сейчас настолько зол да уязвлен, может и не совершил бы он того, что сделал. Но издевательский приветственный кивок светловолосого стал для него последней каплей.

В три шага пролетев разделяющее их пространство, оттеснил старый лорд Таргела к оконной нише, оставив позади шлейф его почитателей, вытянувших шеи в предвкушении скандала… Лицо Амареша хранило непроницаемо высокомерное выражение, губы застыли в такой же, как у соперника, любезно-яростной ухмылке.

— Я знаю, кто ты! — склонившись к уху белобрысого мерзавца, яростно прошипел он. — Я мог бы разнести эту «тайну» всего за пару часов…

— О, неужели, высокий лорд? — до отвращения знакомый голос резанул по ушам, а в ответной усмешке было столько яда, что старику вмиг свело скулы. — Может, это удивит тебя, но четверть здесь собравшихся знает так или иначе. Я всегда могу отличить их по взглядам: опасливым, заискивающим… Я ведь человек общественный, Амареш, так что догадаться не сложно… Но знаешь, почему никто из них не приводит твою угрозу в исполнение? Почему все соглашаются с моей игрой, делают вид, что так и должно быть? Потому что, высокий лорд, пока они не кричат о своих догадках на каждом углу, мы с чистой совестью закрываем глаза на нарушение одного их главных наших законов — о тайне личности. Оставляй свое знание при себе — и твой язык не укоротят на целую голову. Ты должен бы знать это негласное правило, Амареш! Или, считаешь, ты достаточно влиятелен, чтоб приказ на тебя никогда не был подписан? Что ж, рискни! Дай мне весомый повод!

Глаза лорда гневно сузились, но он сдержал свою ярость с истинным достоинством, все так же сохраняя на лице подобие светской улыбки.

— Ищешь мести, мой мастер? Смерть твоей женщины ведь и на моей совести!..

— Месть — это слишком мелочно для людей нашего уровня, Амареш, — ответная улыбка Таргела промораживала до костей. — И потом, высокий лорд, ты и сам себя наказал, посодействовав избавлению от моей единственной слабости. Как печально! Теперь, если позволишь…

— Зачем тебе моя дочь? — не дал уйти лорд ненавистному юнцу. — Если надеешься надавить на меня с ее помощью, то зря. Со дня на день Благородное Собрание объявит о моем от нее отречении. Юлия предала меня своим побегом и отныне ее судьба нашему роду безразлична!