Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

Я уже отчасти знаю. Она – одна из тех, сверху.

Я не хочу в это верить.

Я хочу вернуть Азу.

Но теперь я знаю.

– Ничего я с ней не делала, – заявляет фальшивая Аза. – Её подобрал корабль матери.

Корабль её матери.

– Какой корабль? Где?

– Корабли везде, Джейсон Кервин, – улыбается она. – Небо полным-полно. Получается, ты их не видишь? Ну да, не всем так везёт. С другой стороны, почти никто отсюда не достоин жить в Магонии.

– Кто ты?

– Хочешь меня убить, Джейсон Кервин? – спрашивает она, склоняет голову набок и смотрит в небеса. – Вряд ли.

Затем резко ныряет вперёд и обхватывает меня за талию. Я вырываюсь, сражаюсь. Она быстрая, сильная и маленькая.

Чужачка делает сальто назад и приземляется уже в десяти шагах от меня.

– А ты неплох. Для подводника.

Подводник. Мгновение я перевариваю слово. Думаю, что оно значит для существа с неба.

Вспоминаю легенду о человеке, утонувшем в воздухе, когда спустился вниз по якорной цепи.

– Ты подводник, – говорю ей.

– Как ты смеешь! – шипит она. – Я Дыхание.

Обычное слово, но от того, как чужачка его произносит, мне не по себе.

Я обхожу её по кругу, держусь на расстоянии, но одновременно заманиваю, куда нужно. Она не знает это кладбище.

Зато знает, как лгать. Как заставить кого-то поверить во что угодно. А потом отобрать эту надежду.

Азе нравились гавайские похоронные традиции. Сбрасываешь мёртвую оболочку, выскакиваешь из неё призраком и идёшь, куда пожелаешь. Аза хотела лежать как можно ближе к обрыву, на случай, если её дух не сможет идти.

Я делаю обманный выпад, понимая, куда лже-Аза двинется в ответ – и да, она делает шаг назад, последний шаг, слишком широкий. А меня настолько трясёт от ярости и ненависти, что я вижу, куда она движется, но не останавливаюсь.

Почва уходит у неё из-под ног, чужачка шатается, ахает и взмахивает руками. Затем падает – и боже, я кричу и, передумав, кидаюсь за ней.

Но время замедляется, и она улыбается мне самой широкой нахальной улыбкой, которую я только видел.

Падает с края обрыва

падает

падает

падает

а потом с неба спускается веревка. Чужачка хватает её и карабкается вверх. Подтягивается прямо в облака.

Я беру валяющуюся у могилы подзорную трубу. Теперь без крышки в неё можно смотреть.

Секундой позже я опускаю её, чтобы отдышаться.

Небо полно кораблей. Чужачка лезет на один из них.

Моё поле зрения трескается, искажается и рушится, словно фильм на разбитом экране, но даже так я вижу их между осколками.

Облака с гигантскими пароходами, парусными судами, небольшими лодками, плоскодонками и катамаранами. Целая армада. Корабль в центре шторма огромный, серебряный, его дно размером с футбольное поле или даже больше. Чужачка забирается на него, перелезает через поручни. Вокруг судна мелькают тёмные подвижные тени.

Акулы. Акулы из молний и облаков.

Мне надо попасть на корабль Азы. Я знаю, куда он движется. Думаю, что знаю, хотя всё, что мне известно с пяти лет, так это то, что Аза – мой мир.

Гляжу вверх, а сам отправляю короткое сообщение. Потом электронное письмо. Начинаю работать ещё на расстоянии.

Раскат грома. Смотрю на корабль, куда залезла лже-Аза. Вспыхивает молния. Потом ещё одна. И ещё.

Я выскакиваю из-под дерева и бегу к машине.

Так можно пережить шквал молний – залезть внутрь и поднять стёкла. Но машина слишком далеко, внизу холма…

Как можно сбежать от неба?

Молнии сверкают вокруг. Впиваются во влажную землю копьями, сгустками огня. Я заставляю себя думать…

У меня металл в руках. Выбросить, сейчас же. Швыряю подзорную трубу со всех сил, она отлетает от камней, поблескивает и падает с обрыва.

Пробегаю еще несколько шагов, но укрыться негде, негде спрятаться…

Ветер хлещет меня с одной стороны. Потом с другой. Потом сзади. Спереди. Вокруг меня вихрь из воздуха, пыли и камней.

Из большого чёрного облака вылетает очередная молния.

Боже. Какое-то воспоминание мелькает в мозгу из разряда «как выжить в дикой природе». Свернуться в комок, чтобы не попало по голове. Это правда работает?

Дерьмо дерьмо дерьмо.

Жуткий раскат грома, и из облака вылетает шар молний – всё быстрее и быстрее…

Вероятность умереть от удара молнии в тридцать раз выше, чем от укуса акулы. Мне грозит смерть и от того, и от другого.

Я падаю, скрючиваюсь, закрываю руками голову.

Слышу самый оглушительный звук и вижу самый яркий свет в жизни. Я сделан из него, я…

Я состою из света

Я состою из жара

И я лечу

Мамы?

Кэрол, Ив –

Аза –

Простите. 

Глава 22

{Аза}

Ночью, после того как мы с Дэем вызвали пением волну, я просыпаюсь в панике.

Мне приснился Джейсон. Я не помню, что там было. Ну, или недостаточно помню. Птицепризрак капитана жутко кричит.

«Небо! Море. Свет. Зэл. – Он закашливается. – Падение. Смерть. Ночь».

Голоса доносятся словно бы отовсюду – со всего корабля, со всего неба.

– Во имя Дыхания, – ругаются даже магонийцы, хоть и негромко.

– Дыхание забери эту птицу и разорви её на перья и кости, – шепчет кто-то недалеко от моей каюты, а потом Ведда их прогоняет.

Я сажусь и думаю над услышанным.

Не призрак. Птица.

Иногда рано по утрам мне слышен голос капитана, как она над чем-то воркует.

Над кем-то.

Птица. Зэл запретили с ней петь.

«Убей! – кричит Кару. – Разорённые гнёзда, разбитая песня, убей меня».

Я скрючиваюсь в каюте и слушаю его с полными глазами слёз. Если птица жива и на корабле – как Зэл его здесь держит? Как может слушать его страдания? Как это вообще возможно?

Ведда ворочается на своей койке, цепи которой тихо звякают.

Почти как дуновение ветра, почти как песня.

Так много существ приковано к этому кораблю. Предпочли бы они свободу? Хотели бы улететь? Или им безопаснее здесь, где нет голода, что поразил город? Может, корабль – их дом?

Решение кажется таким простым. Просто поделиться едой с голодающими. Мама Джейсона, Ив, однажды сказала мне, мол, если бы каждый отдал часть того, что имеет, то хватило бы всем. Ведь получается, в мире у кого-то избыток, а у других – ничего.

У Магонии нет ничего.

Я думаю о семье Дэя. О Дэе. О том, что сама никогда не испытывала недостатка в еде. О том, что вообще прежде не особо задумывалась о голоде.

Здесь ничего не совершенно. Но и внизу тоже.