Перекресток воронов - Анджей Сапковский
– Тоже мне справедливость.
– Перестань. Прими к сведению и осознай, что Хольта ты не спасешь, даже если будешь тут рвать на себе одежды и выть на луну. Я тебе все это изложил еще тогда, в октябре прошлого года, при нашей первой встрече. Хольт предал себя в руки правосудия. Машина двинулась и втянула его в жернова, а выход из них только на эшафот. Это неотвратимо и неизбежно. И произойдет буквально через несколько минут. В Стурефорс уже прибыли гости, те, кто пожелал присутствовать при казни. Те, которым эта казнь была нужна.
Геральт молчал, стиснув зубы.
– Ты же, – продолжил префект, – можешь идти с миром. Я бы, однако, не советовал в дальнейшем громко и широко признаваться и рассказывать о своих якобы поступках. Ибо это может привести к печальным…
– Я хочу, – резко перебил его Геральт, – увидеться с Хольтом.
– Хорошо, – ответил Эстеван Трилло да Кунья. Невероятно удивив этим Геральта.
* * *
Престон Хольт выглядел не лучшим образом. Белые волосы падали ему на лоб и глаза неопрятной гривой. Нездоровая бледность, впавшие щеки и заострившиеся скулы дополняли образ. Ко всему этому его левая щека вместе с глазницей несли след огромного, но старого и уже пожелтевшего синяка.
– Местная традиция, – бесстрастно сказал Эстеван Трилло да Кунья, заметив злобный взгляд Геральта. – Ничего личного.
– Ничего личного, – подтвердил, усаживаясь на скамейку, Хольт. – Просто по морде дали. Такая традиция.
– Оставляю вас. – Префект наконец перевернул клепсидру на столе. – Ненадолго. Верю, что ни одному из вас не придет в голову ничего глупого. Предупреждаю, вы находитесь под стражей.
Хольт проводил выходящего взглядом. Потом перевел взгляд помутневших глаз на Геральта.
– Представь себе, – вздохнул он, – что я потребовал положенный мне последний ужин смертника. А они говорят, что есть только перловка с подливой. Я им – вчера же была перловка с подливой. А они – и завтра будет. Бюджетные сокращения. Вот же…
– Хольт, – резко прервал его Геральт. – Они тут собираются лишить тебя жизни.
– Знаю, знаю, – махнул рукой старый ведьмак. – В конце концов, я присутствовал, когда судья надел черную шапочку и объявил мне приговор.
Они молчали, глядя на песок в клепсидре.
– Я тебя поумнее считал, – сказал наконец Хольт. – Думал, что ты повзрослел. А ты, как оказалось, все еще наивный сопляк. И простофиля. За каким чертом ты сюда приехал, а?
Геральт пожал плечами.
– Я догадываюсь, за каким.
Геральт снова пожал плечами.
– Я, – заговорил снова Хольт, – в отличие от тебя, знал, что делаю, и понимал все последствия. Я действовал по плану. В этот план не входило твое жалкое, лишенное смысла и цели, вмешательство.
– Я хотел тебя спасти…
– А я хотел спасти тебя, – сварливо ответил Хольт. – Но я это первый придумал и подражатели мне не нужны. А тут ты появляешься и хочешь все испортить.
– Прошу прощения, – сказал Геральт. – Более не повторится.
Оба одновременно заржали. Что мало соответствовало обстоятельствам.
– Да Кунья, – вытер слезу Хольт, – имеет к тебе претензии? Кроме твоего дурацкого признания? Тебя отсюда выпустят?
– Думаю, что да. В мое признание префект не поверил.
– Я бы не был в этом так уверен. Ну, официально виновный у них уже есть, и приговор вынесен, задний ход уже не дашь. Если бы сейчас пришлось объявлять виновным другого, то они скомпрометировали бы себя абсолютно. Все они. Все действующие лица. Да Кунья, служба королевского инстигатора, но прежде всего…
– Чародеи из Бан Арда?
– Начинаешь соображать.
Они еще немного помолчали.
– Хольт?
– Да?
– Почему… Почему ты признался? Почему взял на себя…
– Один человек, – перебил его Престон Хольт, – как-то нашел в лесу гнездо шершней в старом трухлявом стволе. Он подошел поближе и несколько раз сильно пнул этот ствол. Потом его спросили, зачем он это сделал? А он в ответ…
– Ну?
– Что на тот момент это показалось ему прекрасной идеей. Геральт, песок в клепсидре вот-вот закончится. Послушай: оба моих меча и медальон у Вороноффа. Пусть они вернутся в Каэр Морхен. Остальное, в том числе Рокамору, конфисковали. Будешь на казни?
– Да.
* * *
В отличие от обычных городских эшафотов, эшафот во дворе тюрьмы Стурефорс был совсем крохотным. Ясное дело, помостам для городских казней нужен был солидный размер, чтобы вместить в себя целый арсенал приспособлений и машин, необходимых для порой очень креативного и разнообразного причинения страданий и смерти. На эшафоте в Стурефорсе креативностью и не пахло – всего лишь один массивный столб посередине. Ну и, конечно, городские помосты должны были быть высокими, чтобы обеспечивать хороший обзор заполняющим рынок зевакам. Эшафот же в Стурефорсе был низким, а немногочисленные наблюдатели могли любоваться казнью сверху, с галереи, окружающей внутренний дворик.
На галерее, как заметил Геральт, было от силы с дюжину зрителей. В глаза бросался седобородый старец в богатом одеянии, окруженный более молодыми и значительно лучше выглядящими мужчинами, равно как и ослепительной красоты женщинами. Надо полагать, это были чародеи и чародейки, прибывшие, чтобы стать свидетелями казни убийцы их собрата. Еще там была женщина, сгорбленная старуха в черном платье и обтягивающем, усеянном жемчугом эскофионе[66], с полностью закрытым плотной темной вуалью лицом. Женщину поддерживал, подав ей руку, крепкий верзила. Этого верзилу Геральт уже однажды видел. Сейчас он не носил ни доспеха-бригантины, ни перевязи с оружием, одет был в простой серый костюм слуги или камердинера. Но Геральт узнал его все равно. По деформированному носу.
На эшафоте, опершись о столб, ждал палач в кожаной маске.
Четверо служителей вывели Хольта во двор. Старый ведьмак шел спокойно, со спокойным выражением лица. Перед самым эшафотом служители попытались схватить его за плечи, но он стряхнул с себя их руки и взошел на помост сам. Он встал, обернулся к галерее и поднял голову. Казалось, что сейчас что-то скажет. Не зря казалось.
– Сожалею, – громко сказал Хольт.
Палач без слов указал на прикрепленное к столбу сиденье. Хольт без промедления уселся, вытянул назад руки, чтобы их связали. Палач укрепил у него на шее железный обруч, соединенный с завинчивающимся штырем. Положил ладони на рукояти винта позади столба. Поднял голову, в ожидании взглянул на префекта. Эстеван Трилло да Кунья дал знак рукой.
Палач крутанул рукоять винта. Хольт захрипел. Старуха в эскофионе заскрипела.
Палач завернул винт еще раз. И еще раз. И это был конец. Старуха снова заскрипела. Лишь сейчас Геральт понял, что это был не скрип, а смех.
* * *
– Ну вот и все, –
