Расщеплённая сталь. Том 1 - Ex mod
— Не буду спорить. Видел, как ты АБСХ-ов вырезал. Так что… — он поджал губы. — Пошли. Двигаем внутрь.
Мы шли. Уставшие. Но живые. Сзади — кладбище, впереди — новая точка выживания.
Глава 17
ГЛАВА 17 — ПЕРВЫЙ СПОКОЙНЫЙ СОН Зайдя в лагерь с остатками каторжан, я чувствовал, как разум расслаивается от усталости. Тело двигалось по инерции, как марионетка без нитей, в голове гудело, будто внутри кто-то долбил металлическим ломом по черепу. Каждая мышца ныли, как перегоревшие провода, а мысли цеплялись друг за друга, путаясь, будто я шёл сквозь вязкий дым.
Кира спустилась с вышки. В руках — старая винтовка с потрескавшимся прикладом. Её шаги замедлились, когда она меня увидела. Зрачки расширились — взгляд скользнул по моей грязной, окровавленной броне, по срастающимся прямо на глазах пальцам, где плоть всё ещё сочилась сукровицей.
— Грим... Что-то случилось? Пока вы шли обратно? — её голос дрогнул, и впервые в нём прозвучало не просто беспокойство, а почти паника, мгновенно подавленная волей.
Я кивнул. Коротко, тяжело. — Непредвиденные обстоятельства.
Наверху Кендрик, словно услышав разговор, отозвался с дозорной платформы:
— Пока тебя не было — тишина. Ни движения, ни вспышек.
— Принято. Седой, — повернулся я, — смени Демиана и Кендрика. Они на пределе. Пусть поедят и отдохнут. Я тоже.
Небо темнело. День уходил в багровый закат, растекаясь между стенами лагеря, как разлитая кровь. За последние двое суток мы провели слишком много времени в бою, потеряли двоих и едва удержали захваченный периметр. Я не чувствовал ни гордости, ни облегчения — только пустоту.
— Карл! — окликнул я.
Он стоял в стороне с группой каторжан, активно что-то обсуждая. Обернулся, подошёл, лицо его оставалось спокойным, но взгляд выискивал детали, будто сканировал меня целиком.
— Да, Грим?
— Это Седой. Координируйтесь с ним. Я отключаюсь. Помоюсь, поем и на боковую. Если повезёт — не вырублюсь на ходу.
Кира тихо произнесла:
— Осталась еда. Наши женщины готовили. Я… подогрею.
Я утвердительно кивнул, не в силах выдавить больше слов. Седой тем временем скомандовал двоим мужикам идти на вышки, параллельно переговариваясь с Карлом — видимо, обсуждали систему постов и ночную ротацию.
Мы с Кендриком и Демианом добрались до нашей импровизированной кухни. Несколько старых железных ящиков, накрытых потёртым покрывалом, печь на угле, пахнущая гарью и варёными костями. Вокруг горели тусклые светильники, один даже мигал. Кира уже суетилась у кастрюли.
— Суп. С костным отваром и сушёным мясом, — сказала она, ставя перед каждым миску. — Воду взяли из цистерны, я кипятила.
Пар шёл из чаш. Я не ел почти сутки. Первая миска ушла мгновенно. Вторая — чуть медленнее, я жевал, не замечая вкуса. Третья — уже почти в забытьи. Жидкость растекалась по организму, будто наполняя заново сухие сосуды.
— Спасибо, — пробормотал я.
— Мне не стоит, — ответила она с усталой улыбкой. — Это не я готовила. Передай кухаркам. Я только разогрела.
В стороне, за отдельным ящиком, сидел Лотрик. Не притрагивался к еде, не двигался — наблюдал. В его взгляде не было страха, только напряжённое ожидание. Он выжидал не пищи и даже не беседы. Он ждал моей оценки.
Я повернулся к Кендрику и Демиану:
— Как с обучением? Кира, Лотрик — прогресс есть?
Демиан откинулся назад, усмехнулся:
— Быстро соображают. Особенно Кира — глаз острый. С нормальным прицелом она и голову с двухсот шагов снесёт. А Лотрик... он другой. Тихий, но цепкий. Не задаёт вопросов, просто делает.
Кендрик кивнул, не отрываясь от миски:
— У страха глаза большие, но у этих — этих быстро переделаем. После той ночной бойни поняли, кто мы и что ждёт их. Работают. Не ломаются. А это главное.
Кира, услышав их слова, слегка смутилась, но не отступила — просто проверила кастрюлю, будто прикрываясь движением. Лотрик напротив — поднял взгляд. Спокойно, молча. Он услышал.
Я смотрел на них с растущей усталой уверенностью. Эти двое — пока лишь глина. Но под нажимом выйдет то что мне нужно что бы удержать это место.
Я встал, костяшки хрустнули, словно внутри поломалось что-то лишнее.
— Разбудите, если будет прорыв или какие уроды ломиться будут. Иначе… дайте тишину.
Они не ответили. Только кивнули. Впервые за несколько дней лагерь дышал ровно
Я топал к бараку, тому самому, где пару часов назад мы с мужиками расстреляли тех, кого не было смысла оставлять. Тело ломило от усталости, будто жилы вытянули и натянули обратно железной проволокой. Но в животе разливалось тепло. От еды — не от этих ублюдочных белковых кирпичей или армейских сухпаев. Нет. От нормального, настоящего, сваренного руками супа. С мясом. С запахом. С солью. С жизнью. Я не помнил, когда в последний раз ел не потому что надо, а потому что хотелось.
Внутри было пусто. Остальные либо работали в других бараках, либо сидели на вышках. Я сбросил броню прямо у входа, по ощущениям — она весила больше, чем всё моё тело. Запах от неё бил в нос: кровь, гниль, гарь. За бараком стояла старая бочка, вкопанная в землю. Вода в ней была мутная, но теплая — подогрел вручную, через сожжённый кипятильник. Залез по пояс, потом с головой.
Отмывал не только грязь. Смывал куски чужих тел, залипшую слизь, пот, кровь, тошноту. Два дня без сна, без паузы, без права на слабость. Даже внутри — внутри не было покоя. Всё трещало. Трещало так, что хотелось вскрыть череп, чтобы всё оттуда вытекло. Только горячая вода и тишина. Только это.
Когда вылез, доспехи отмыл ножом. Сдирал корку, как с ожога. Тряпкой вытер остатки. Смазал крепления. Они ещё пригодятся. Пока я дышу.
Внутри барака всё ещё воняло потом и смертью, но горожане что-то попытались сделать. Протёрли доски, замыли кровавые следы, на окна накинули тряпки, чтобы снаружи не видно было света. Я упал на койку. Даже не свою. Мне было плевать.
Я провалился в сон.
Он пришёл не как кошмар, а как старое, стёртое фото. Мать у плиты. Суп кипит. Отец говорит о чём-то обыденном. Сестра сидит у окна, светится. Никакой боли. Никакого искажения.