Песнь войны (СИ) - Карпов Илья Витальевич

— Пока я вижу, что этот зверь движет и вами, — прозвучал недовольный голос епископа.

Архимаг приложил усилие, чтобы не улыбнуться. Он рассчитывал на такой вопрос и специально перешёл к общим и малозначащим фразам, которые можно было бы перебить. Изобразив на лице притворное недовольство, он продолжил:

— Мной движет разум. Холодный расчёт, который в отличие от зверя не требует постоянных жертв. Разум — не костёр, которому нужно всё больше и больше топлива. Это хищник, сосредоточенно идущий к цели, который успокаивается лишь достигнув её. Предвкушая следующий ваш вопрос, скажу, что о моих целях вы догадаетесь сами, если будете достаточно терпеливы, чтобы слушать дальше и не перебивать.

Вингевельд сделал паузу, оглядел собравшихся и продолжил:

— Итак, я нарисовал картину зверя, который требует всё больше и больше до самой своей смерти. А теперь представьте, что он никогда не умрёт. Всё, окружающее его будет обречено бесконечно служить его ненасытным аппетитам, безумным прихотям и желаниям. Представьте ко всему прочему, что он обладает огромным могуществом и ни один смертный муж не в силах убить его. А если я скажу, что это ужасное существо — не плод моего воображения и не абстрактный пример, чтобы оправдать мои пока ещё непонятные вам цели? Что, если эти существа уже долгое время держат нас всех в рабстве, заковав в невидимые цепи? И что, если многие даже рады этим цепям и готовы защищать их даже ценой своей жизни? — на этот раз никто не смел перебивать архимага. — Догадываетесь, кто эти жестокие хозяева? Это боги.

Лица присутствующих исказили хмурые гримасы. Кто-то изумлённо вздыхал, кто-то злился, а кто-то лишь неодобрительно качал головой. Первым голос подал всё тот же епископ Улен, поднявшись с места.

— Прежде я видел в вас завоевателя, теперь же вижу опасного безумца, способного навлечь беду и на себя, и на всю Энгату. Вы собираетесь пойти против богов со своим мерзостным войском? Мне известно, что магам известен способ путешествий в высшие сферы, и я не сомневаюсь в вашем могуществе. Но то, что вы говорите — опаснейшая из ересей! И я искренне удивлён, что всеблагой Сильмарет тот же час не обрушил на вас небесные молнии!

— А вот и один из тех, кто защищает собственные цепи, — на лице Вингевельда появилась лёгкая улыбка. — Хотя, если боги подобны безжалостным тиранами, то вас, служителей Церкви можно сравнить с тюремщиками у них на службе. Видите ли, я никогда не боялся богов. Нет! Куда страшнее люди, идущие на всё, чтобы им угодить. Слепые, безумные фанатики, готовых пролить реки крови ради собственного спокойствия. Вы хоть раз получили благодарность от Холара? Или Тормира? Или, быть может, Сильмарет покарал ваших врагов?

— Вы и сами знаете, что боги действуют иначе. Они посылают вещи сны, вселяют смелость в сердца и помогают залечить раны. Придают сил уничтожать нечестивые культы и справляться с тёмными силами, что они приводят в наш мир.

— Я не пытаюсь оспорить существование этой помощи. Меня беспокоит лишь, что столь могущественное существо разменивается на сны и лечение царапин. Почему бы богам не вспахать поле? Или сделать так, чтобы люди перестали голодать? Или вразумить лордов и королей на мирное и справедливое правление? Боги получают силу от веры смертных, но я вижу, что мы отдаём гораздо больше, чем получаем взамен. Не говоря уже о том, сколько мерзости было сделано во имя веры.

— Таков порядок вещей, — голос Улена был твёрд и непреклонен. — Боги над королями, короли над людьми. В конце концов, если короля, да простит меня его величество за такие речи, можно убить, то боги бессмертны и борьба с ними заведомо приведёт лишь к каре за наглость и безрассудство.

— Но бога убить можно, — спокойно парировал архимаг, и в зале вновь воцарилась тишина.

Изумлённые взгляды сошлись на Вингевельде, лишь лорд Мейтон не смотрел на волшебника, всё так же печально и безучастно глядя в полированное дерево стола.

— Теперь я совершенно убеждён в вашем безумии, архимаг, — осторожно нарушил тишину священник. — Подобные речи можно услышать от одержимых демонопоклонников, еретиков и сумасшедших оборванных бродяг. Но слова безумного бродяги так и останутся словами, а ваши же… Вы собираетесь нарушить законы мироздания? Использовать неизвестную могущественную магию? Обратиться к владыкам Ада или Бездны?

— Вовсе нет, — ответил архимаг. — Всё гораздо проще. Вы слышали о мёртвых богах? Судя по вашему лицу, нет. Что ж, позвольте несколько расширить ваш кругозор. Мёртвые боги — это древние сущности, некогда имевшие своих поклонников в Аталоре, но позже потерявшие их по тем или иным причинам. Катаклизмы, эпидемии, козни других богов… Человеческая жизнь хрупка, как вам известно. Теряя последователей, божество начинает угасать. И по мере того, как оно перестаёт отвечать на молитвы, перестаёт бросать и без того жалкие подачки своего могущества, от него отворачивается всё больше верующих. Этот процесс нарастает, подобно снежному кому, и в какой-то момент бог становится настолько слаб, что, говоря простым языком, засыпает.

Епископ Улен слушал архимага с гримасой отвращения на лице, словно презирал каждое его слово.

— И вот, бога питает лишь вера нескольких особенно упорных фанатиков, но даже на их мольбы он уже отвечать не способен. А как только умирает последний из них, оканчивается и жизнь божества. С тех пор его имя постепенно забывается, а бездыханное божественное тело плывёт в бесконечности Межмирья, подобно кораблю-призраку, служа лишь жалким напоминанием о былом могуществе.

— К чему же ведёт ваша метафизическая брехня? — фыркнул епископ.

— Я много путешествовал, — продолжал архимаг, — изучал древние книги и полустёртые надписи из тех времён, когда лишь камни могли пронести мудрость сквозь века… И мои изыскания привели к поразительному выводу: боги — лишь паразиты, присосавшиеся к смертным словно пиявки. Мы можем обойтись без них, а они без нас нет. Люди, эльфы, гномы — все смертные народы могут и должны стать хозяевами своих судеб. Короли — помазанники богов? Что ж, я предлагаю мир, где не будет ни богов, ни королей. Мир без войн, нищеты и вражды.

— И чего же вы от нас ожидаете? — угрюмый Валиус Глайд поднялся из-за стола. — Речи об избавлении от нищеты и голода могли бы подействовать на чернь, но на что вы рассчитываете здесь, среди благородных лордов?

— Понимаю, что, не обладая высоким происхождением, я также выгляжу чернью в ваших глазах. Как короли равняются на богов, так и лорды равняются на королей, готовые на всё, чтобы сохранить своё положение… — архимаг вздохнул. — Маги для вас чернь. Шутка ли, человек, способный сдвинуть горы и разогнать тучи, для вас немногим значительнее конюха или кузнеца. Однако именно в наших руках находится настоящая сила. Она не основана на наследном праве, древней родословной и надуманной чистоте крови. Она осязаема и… Она вас пугает. Да, вижу это по глазам.

Лорд Глайд сощурился, но не отвёл взгляда. Архимаг оглядел собравшихся и продолжил со вздохом:

— Я уверен, что те, кто сумел обуздать собственную сверхъестественную силу, сумеют справиться с бременем власти ничуть не хуже тех, кто живёт лишь придворными интригами и бестолковыми обрядами. Этот мир должен принадлежать всем, а не только вашим потомкам, благородные лорды. И для этого необходимо разорвать порочный круг, начало которому положили безжалостные боги… Но, возможно, я напрасно пытаюсь воззвать к вашей человечности. Быть может, все вы уже потеряли её за титулами и богатой родословной? Если это действительно так, что ж, пусть страх станет моим орудием, а слова — предупреждением.

— Если думаете, что пустые угрозы…

— Они не пусты, — спокойно проговорил Вингевельд. — Сейчас моя цель — пополнение армии. Любые силы, посланные против меня, будут разбиты и лишь увеличат численность моих солдат. Армия мёртвых не нуждается в фураже, отдыхе и воодушевлении. Если обещаете не выступать против меня и не тратить моё время, если вам дороги жизни ваших воинов и крестьян, я обещаю оставить ваши земли в покое. Сейчас моя цель — Энгатар, и я достигну её, вопрос лишь во времени. Если вы готовы присоединиться к новому миру, я не потребую ни клятв верности, ни преклонения колен. Вашего честного слова будет достаточно.