Денис Субботин - Огненный дождь

-Яр, ну не надо! – взмолилась Тилла. – Ну не устоишь ты на ногах… Впрочем, если тебе так хочется…

-Хочется, хочется! – усмехнулся Ярослав. – Что, есть настой?

-Есть… - мрачно ответила травница, копаясь в своей суме. – Вот только я никогда его не применяла. Попробуешь?

-Попробую! – усмехнулся Ярослав. – А ты – не обманешь?

-Пей…

Ярослав уже почти взял сосуд, когда на дороге, а вернее – вокруг неё, что-то изменилось. Очень сильно изменилось… Запели гордо и звонко рога, родянские серебряные рога и на обоих склонах, нависающих над самой дорогой, выросли ряды ратников. Почти у всех – луки наготове, наложенные стрелы…

-Радовой пришёл, Тилла, Радовой!.. Ну, сейчас мы их умоем кровушкой! – Ярослав ожил.

Словно в подтверждение его слов, по дороге от Рыжих Камней выдвинулась длинная колонна дружинной конницы. А во главе, рядом с воеводой Радовоем, ехал сам князь Буйслав…

Базиликанцы не могли не понимать, что их ждёт, коль преимущество перешло к противнику. Да ещё столь резко. Да ещё – когда склоны буквально усыпаны лучниками, атаковать которых – вверх, на стрелы и сомкнутые щиты пешего прикрытия – безумие… Потому когда буцины провыли просьбу о перемирии, никто из вожей, наверное, не удивился. А князь Лютень – Ярославу даже со своего места было видно – одним взмахом ладони остановил готовые сорваться во врага стрелы.

-Почему?! – взревел возмущённый Ярослав. – А как же месть?.. Эх, княже, княже… Тилла, где твой настой? Пойду, с князем поговорю. Меня он обязан выслушать!

-Выслушает, выслушает! – обхватив его за плечи и отчаянно пытаясь удержать, успокаивала Тилла. – Вот только вернётся…

-Куда он?! – схватился за голову Ярослав. – Базиликанцам – верить?!

Но князь Лютень его слов не слышал. Белый жеребец Снег важно выступил за пределы дружинного строя, а седок его был безоружен и спокоен…

10.Князь Лютень. Дорога возле Рыжих Камней. 29 день месяца Серпеня.

Конечно, страшно ехать навстречу неизвестности. Базиликанцы – не торинги, очень часто слова не держатся. Тем более могут его нарушить, если навстречу – вож выезжает. Варвар, которому слово дать – ничего не обещать…

Князь Лютень не боялся ни капли. За спиной, всего в полуперестреле – верный брат, надёжный воевода Радовой и пять тысяч дружинной конницы. На крыльях вражеского отряда нависают лучшие лучники Родянии – родовичи-лисы и если там кто-то хоть почешется не так – они выбьют стрелами сразу половину. Остальных добьёт конница…

Впрочем, бывало и такое, что базиликанцы слово держали. Вот сейчас, именно сейчас его конь пересечёт самим же установленную, для прочих глаз невидимую черту и если к этому моменту от базиликанцев никто не отделится…

Слово повинуясь ходу его мыслей, передний ряд базиликанцев разомкнулся, и навстречу выехал одинокий всадник. Конь его – похоже, глассийской скаковой породы – конечно, был не столь внушителен, как жеребец Лютеня. Но шёл резво, выступал гордо… Всадник был высок, строен, могуч и вовсе не походил на базиликанца. Чёрные глаза дерзко смотрели на Лютеня, а золочёный шлем плотно сидел на голове, оставляя открытыми только сами глаза. Ещё – горбатый, длинный нос и тонкую полоску губ. Молод был… И тоже – безоружен.

-Радуйся, склавин[71]! – мрачно сказал базиликанец, по прежнему пожирая его яростным, полным ненависти взглядом. По-родянски сказал, пусть с акцентом, но – правильно.

-И ты здравствуй, полуденник! – на родном языке противника ответил Лютень. – Зачем ты хотел меня видеть?

-Я хочу сказать, что мы оба попали в тяжёлую ситуацию, – медленно начал вражий вож. – Ты видишь, мои солдаты крепко встали в этом узком месте и даже твоим стрелкам не удастся сильно нам навредить…

-…Я в этом не уверен! – усмехнулся Лютень.

-…Не сможет нам сильно навредить! – упорно повторил базиликанец. – Я – арифмарх Фотий Максимилиан Тавр, говорю тебе об этом уверенно! Я долго воевал – в Номадии и против ваших разбойников. Я знаю, как удерживать позиции в узких местах!

-Да и удерживай себе! – ухмыльнулся князь. – Я, князь Лютень Холмградский, посоветовал бы тебе сдаться! Если, конечно, хочешь ещё пожить!

-Мы будем сражаться, если вы нападёте! – упрямо возразил арифмарх.

-Тогда зачем ты меня звал?

-Я именно это хотел тебе сказать! – арифмарх оглянулся. – Мои воины полны сил и желания, твоя конница, равно как и пехота, устали от долгого перехода. Я вижу – кони в мыле! Да вы даже разогнаться не сможете?

-Кто сказал, что будем? – удивился Лютень. – Я думаю, нет нужды марать о вас мечи. Я думаю, достаточно будет забить вас стрелами! Мои братья согласятся со мной…

-Мы будем сражаться и много ваших воинов падёт! – огрызнулся Фотий.

-Возможно… Но разве не на войну пришли? – улыбнулся князь. – Те, кто погиб сегодня и ещё погибнет, будут пировать за столом у Перуна, в Вирии! И я смерти не боюсь. Нарушишь слово, попробуешь убить, мои братья-князья отомстят за меня!

Очень похоже было, базиликанец горел желанием ответить грубо. Но сдержался – не в той ситуации.

-Что будет со мной и моими людьми, если сдадимся? – после тяжёлого молчания спросил он.

-Мы в вас не властны! – пожал плечами Лютень. – Передадим вас графу Радану. Пусть он решает, казнить вас, или миловать!

-Торинг?

-Торинг…

-Что ж. – видно было, что на что-то базиликанец решился. – Я должен переговорить с трибунами! Без них моё решение всё равно не будет окончательным. Две вигилии дашь?

-Вигилию! – с трудом вспомнив, что так базиликанцы исчисляют два часа, недовольно ответил Лютень. – И если увидим движение солдат, немедленно атакуем! Мне уже трудно удерживать воев. Они желают отомстить!

-Отомстить? – искренне изумился арифмарх. – Не понимаю… война же! Я обманул вашего сотника так же, как он принудил меня идти следом. Без обид, склавин!

-Без обид… - мрачно ответил тот. – Только там мои воины были!

С тем и разъехались: базиликанец – выдерживать тяжёлый разговор с трибунами, Лютень – его ждал ещё более тяжёлый разговор с князем Буйславом. Вон ярится в тридцати шагах за строем. Только что на Радовоя, уже почерневшего от гнева, не бросается…

Так и есть, будет ссора…

-Князь Лютень, иди-ка сюда! – прорычал Буйслав, не озаботившись тем, что рядом – простые ратники.

-Я слушаю тебя, брат-князь! – мягко и добродушно улыбнулся тот. – Что хочешь мне сказать?

-Как ты посмел без моего согласия договариваться с базиликанцем о мире? Или – о сдаче, что одно и то же!

-Посмел? – удивился Лютень, высоко подняв брови. – А кто может мне запретить? Ты, князь-тур? С каких пор?

-С тех пор, как согласился что вож похода – я! – прорычал Буйслав. – Забыл?!